Тина Шамрай - Заговор обезьян

• Название: Заговор обезьян
• Автор: Тина Шамрай
• Издательство: VT — World Communication Agency
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2010
• ISBN: 978-966-97119-0-8

Человека можно преследовать годами, и он готов вытерпеть все до конца. Но конца не видно. Стае гонителей мало изводить узника тюремным режимом, бессмысленным следствием и бесконечными судами, с ним хотят покончить раз и навсегда. Осталось только загнать в ловушку.

И тогда узник решается на отчаянный шаг — побег. Хотя и понимает — это совершенно безнадёжная и бессмысленная затея: он, заклеймённый и ославленный, не может рассчитывать ни на помощь, ни на сочувствие. Но он ошибался. Одни люди, встретившиеся на его пути, видели в нем только человека, другие — еще и человека. А это, оказывается, немало…

---

— …А ты отказался. Я даже знаю, что ты при этом сказал: «Нужны ему ваши открыточки».

— Ну, ты и змей! А шо я ещё сказал? Ну?

— Да что ты можешь сказать? Какую-нибудь гадость…

— Почему сразу гадость? Сказал: боритесь за то, шоб вашему узнику разрешили свидания с девушками, хотя бы раз в неделю. Ну, тут бабы на меня набросились, закудахтали: как вы можете… человек так страдает, так страдает… А я отвечаю: так от шоб не сильно страдал… Не, ей богу, тётки были заполошные…

— А вот этих женщин, пожалуйста, не трогай! — тихим голосом приказал беглец. И вертолётчик притушил улыбку.

— Ну, извини… Извини, говорю!.. И не вибрируй! Шо ты такой серьёзный, а?

— Я не так серьёзный, как занудный. Ты имей это в виду!

— Должен и у тебя быть какой-то недостаток…

— У меня их много. Перечислить?

— На бумажку в столбик выпиши. И спасибо, шо предупредил! А то не знаю, с какого бока до тебя подойти. — И, не дав ответить, с какого именно, сменил направление. — Жрать сильно хочешь?

— Трошки…

— Потерпишь? А то могу хлебца выделить… Жаль, конечно, шо это не Шиванда, и нету тут Нинки с её блинами, но ничего, перебьёмся… Я ж её, козу, с Федоровичем и познакомил, — хохотнул вертолётчик. — Пристроил, можно сказать. Лет семь живут, а так спелись: Борис Федорович, Борис Федорович…

— А зачем же ты с ней, замужней, играешь?

— Я? Та я без всякого якого… Это для тренировки, шоб квалификацию не теряла. Ей нравится, а мне не жалко пару ласковых сказать.

— Вот такие, как ты, чужих жён и…

«За свою переживаешь?» — готово было уже сорваться с вертолётного языка, но удержалось. Мужик в таком положении шуток касаемо жены точно не поймет.

— Ничего я с чужими женами не делаю. Я с ними… это… бесконтактно. Ты лучше вспомни, как ты со своими секретаршами… Шо, не было? Никогда не поверю!

— Хорошего же ты обо мне мнения! Не хватало ещё использовать служебное положение в таких делах… Это понуждение с использованием зависимости…

— Кончай ты со своим кодексом! Но зараз, наверно, жалкуешь, шо такие моменты упускал! Скажешь, нет?

— Думаешь, мне и жалеть больше не о чем?

— Ну, понятное дело, и мы его для ясности замнём… Но ты знаешь, нам пора! — перебил сам себя Толя. — Народ ломанулся на ужин. Ото бачишь сарайчик, там у них столовка… Ты давай прыгай, а я барахло достану!

И, подняв сиденье, вынул из рундука две небольшие спортивные сумки, одну кинул подопечному: это тебе вместо старой! Они быстро пересекли как-то враз обезлюдевшее пространство, и на пути к санаторному корпусу им встретился только тощий мужичок со шлангом через плечо. Мужичок, мазнув компаньонов сонным взглядом, быстро прошмыгнул мимо. А за дверью улыбкой их встретила молодая черноглазая женщина в белом халате, он оттенял и её желтоватое лицо, и чёрные глаза, и оранжево накрашенный рот.

— Только тихинько, мальчики, тихинько, договорились? А, это, значит, и есть ваш товарищ?

— Наш, наш, Галочка, — подтвердил вертолётчик и, перекрыв компаньона, принялся убалтывать женщину. И беглец с облегчением вздохнул. Он ещё и приотстал, и теперь шел за их спинами, надёжно защищённый от чужих взглядов.

Медсестра по дороге всё что-то объясняла, объясняла, он не вслушивался, шёл, опустив голову, и видел перед собой только мелькавшие маленькие пяточки в красных шлёпанцах и исполинские кроссовки. И вертолётчик, заглядывая медсестре в глаза, всё поддакивал: да, Галочка… конечно, Галочка… И рука его делала пасы за спиной девушки и всё норовила обнять её за талию. И что за человек! Своей фривольностью он ведь всё может испортить. Но вертолётная рука ничего такого не посмела, и всё обошлось.

Номер, который стараниями компаньона выделила медсестра, был в самом конце длинного, с голубыми сиротскими панелями коридора. Осталось только переждать, когда уйдет эта Галя и тогда можно жить дальше, только надо переместиться к окну. Беглец и переместился и стоял там, прикидывая, хорошо ли, что окно снаружи перекрыто решёткой. Комнату, судя по всему, использовали как склад: кроме двух кроватей, шкафа и стола, там были и старая стиральная машинка, и холодильник без дверцы, и какие-то ящики, а на большом канцелярском столе стопкой высились полосатые матрацы. А за спиной велся свой разговор:

— Вы сюда, на кроватку, тюфячки переложите. Как переложите, так свободно будет. А покушаете, потом обратно закинете на стол. Насчёт белья что-нибудь придумаем. Так и быть, выделю вам простынки! А что это, Толя, ваш товарищ такой грустный…

— Он не грустный, он усталый, ночь не спал…

— Ну, устраивайтесь, ребята, устраивайтесь… Только тут выключатель через раз работает…

— А шо нам той выключатель… Нам бы чаю! — улыбаясь, теснил к двери девушку Галю вертолётчик.

— Так я компот вам с ужина принесу. Хотите?

— Хотим! Мы всё хотим, — заверял он уже за дверью.

Вернулся он неожиданно скоро, через плечо у него было что-то перекинуто, в руках две красные эмалированные кружки с компотом, под мышкой несколько пластиковых тарелочек. Беглец к тому времени освободил стол от тюфяков и протирал найденной в закутке, изображавшем санузел, тряпкой стол, весь в коричневых пятнах от горячего.

— Ну вот, есть чем прикрыть эти перины. — Кинул Анатолий серые простыни на ближний стул с красной пыльной обивкой. А беглецу подумалось: да не всё ли равно, на чём там спать! Безлюдный коридор, комната в уединённом месте: всё не так и плохо, но захотелось большего.

— Интересно, а телевизор здесь есть?

— Объясняю: живём тихо — к ящику не подходим, а то ящик развоняется, а ты расстроишься! Оно тебе надо? — озаботился душевным здоровьем подопечного спасатель.

— Ты давай первым в душ, а я тут накрою полянку… Стой, стой! Там я тебе сменное привёз, переоденься!

В сумке сверху и в самом деле лежали синяя футболка, и кроссовки, серо-бежевые, кожаные. Ну, вертолётчик!

— Спасибо! Но зачем такие дорогие…

— А ты хотел резиновые тапочки? Давай, давай по-быстрому… Э! Погодь, давай я сперва помидорки сполосну.

Пока беглец мылся еле тёплой водой под душем, компаньон успел нарезать и разложить еду, запасённую в Балее. И, заскучав в одиночестве, нетерпеливо постучал в хлипкую дверь.

— Ты там, смотри, всё смоешь и мужиком пахнуть не будешь! Кому ты стерильный будешь нужен?

Потом мылся вертолётчик, а он, сидя в кресле и, вытянув ноги, просто отдыхал. И от накрытого стола несло таким духом, что захотелось приступить к еде немедленно. И рука сама потянулась за бутербродом, но отчего-то стало неловко: потерпишь! Пришлось отодвинуться, чтобы не так забирал чесночный запах, и терпеливо дожидаться компаньона. А тот не заставил себя ждать, и вышел из душа уже переодетым, теперь под синей рубашкой у него была не белая, а красная футболка. И весь он выражал готовность не только смести всё до последней крошки, но и на какие-то иные подвиги. Усевшись за стол, он потёр руки и жестом фокусника водрузил на стол бутылку водки, и совсем не той, что перевозил из Первомайского в Балей.

— Я пить не буду, — как-то виновато предупредил беглец. И приготовился к уговорам, но вертолётчик только и спросил: «Серьёзно?» — «Очень серьёзно!»

— Придётся провести трезвый вечер, — легко рассмеялся компаньон, но тут же загорелся новой мыслью. — Слышь, а если нам женщин позвать? У Гали, наверно ж, и подруга есть. Тогда и водочка пойдёт, посидим, побалакаем, шо такого?

— О чём? Может, мне рассказать, кто я и откуда?

— А тебе обязательно надо покрасоваться! Познакомились бы как мужчина с женщиной, поговорили, она б взяла и пожалела, ну, и ты её…

— Ну да, кто о чём, а ты всё о…

— …а я о насущном! Ты разве того самого не хочешь?

— Хочу! Я многого хочу. Но исполнение желаний приходится откладывать на неопределённый срок. — Он что-то там ещё говорил, говорил и с такой интонацией, что весёлость в глазах вертолётчика сменилась на жалость, правда, беглец этого не заметил, так спешил остановить, убедить не делать глупостей.

— Ну, ты что, не понимаешь, и женщины могут пострадать…

— Могут! Токо так пострадать каждая хочет… Ну, раз тебе жалко тратиться, то ничего не поделаешь… А шо ты всё репу свою оглаживаешь? На месте твой компьютер, на месте…

— Привычка такая, — отчего-то застеснялся подопечный и руку с головы убрал.

— А? Ну, тогда давай, приступим, благословясь! Пошамаем, и можно на боковую. Я токо машину сполосну, а может, и заночую в кабине.

— Зачем в машине? Почему в машине?

— Так храплю я.

— Что ты говоришь? Но ведь и я могу…

— Я ещё и…

— Нашёл чем удивить… И почему-то в Шиванде не предупреждал об особенностях своего организма?

— Не, не, ты деликатный, а я… Ты ж понимаешь, машина новая, чужая, утонят, и следа не останется, а её нужно сдать, — нашёл вертолётчик аргумент повесомей. — У меня недавно такой же фургон был, токо побольше, на нём мужик Доркин и разбился… А ты шо мнёшься? Бери, харчись!