Иван Рожанский - История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи

• Название: История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи
• Автор: Иван Рожанский
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1988
• ISBN: 5-02-008048-7

Рожанский Иван Дмитриевич. История естествознания в эпоху эллинизма и Римской империи.

Книга посвящена различным аспектам генезиса науки в эпоху раннего и среднего эллинизма и времен римского владычества. Естественнонаучные идеи мыслителей прошлого даны в тесном сопряжении с философскими, религиозными, вообще гуманитарными представлениями той эпохи.

Для философов, историков философии, всех интересующихся историей философии и историей науки.

---

Дальнейшие книги «Географии» Птолемея не содержат ничего другого, кроме списков географических объектов — городов, устьев рек, горных вершин и т. д., сопровождаемых указанием соответствующих долгот и широт, приводимых с точностью до долей градуса. Эти списки, очевидно, представляли собой материал для построения всеобъемлющей географической карты ойкумены. В общей сложности они содержат около 8 тыс. названий. Не следует думать, что все или хотя бы большинство сообщаемых Птолемеем данных, получены им на основе точных астрономических наблюдений. Наоборот. Специалисты-географы полагают, что число пунктов, называемых Птолемеем, для которых широта была вычислена астрономическим путем (с помощью гномона), не превышает 350–400[190]. Что же касается долгот, то такие данные в эпоху Птолемея практически отсутствовали. В большинстве же случаев расположение тех или иных объектов вычислялось Птолемеем (а скорее всего, Мариной, у которого Птолемей, по-видимому, заимствовал свои данные) на основании сопоставления расстояний между ними, проводившихся в описаниях путешествий, периплах и т. д. Разумеется, и для этого требовалось провести громадную исследовательскую работу.

Хотя общая карта ойкумены, составленная Птолемеем, до нас не дошла (и вообще мы не знаем, была ли она им фактически изготовлена), перечни географических объектов, приводимые во второй — восьмой книгах его «Географии», содержат указания на карты отдельных районов мира. Обычно считается, что существовало 27 таких карт. При этом выясняется, что в эпоху Птолемея географические познания греческих ученых сделали существенный шаг вперед по сравнению с эпохой Страбона. Не вдаваясь в детали, отметим лишь основное, что прежде всего бросается в глаза.

Мы видели, насколько схематичными и несовершенными были представления Страбона о Галлии и Британии. На карте Птолемея Галлия приобрела уже знакомые нам очертания (включая Бретонский полуостров). То же относится и к Британии, только северная часть острова оказывается у Птолемея почему-то загнутой к западу наподобие гигантского клюва. Остров Иерне (Ирландия) находится на карте Птолемея уже не к северу, а к западу от Британии.

Птолемей еще не знает Скандинавского полуострова, но южное побережье Балтийского моря от Ютландского полуострова до Вислы (Вистулы) и даже дальше изображено у него достаточно точно. Он, наконец, отказывается от превратного мнения, будто Каспийское море является заливом Океана, и изображает его в виде замкнутого бассейна, слегка вытянутого с запада на восток. Из больших рек, впадающих в Каспийское море, у Птолемея появляется, наконец, Волга (Ра). Довольно точно представлено у пего течение Дона (Танаиса), включая излучину, которую эта река делает в том месте, где она ближе всего подходит к Волге. К северу от этих рек простираются обширные слабоисследованные области, которые Птолемей объединяет общим названием Сарматия. Вопрос о том, ограничены ли они с севера Океаном, остается у Птолемея открытым. В качестве самого северного народа, обитающего в этой части ойкумены, называются аланы.

Нет смысла задерживаться на описании областей Азии, лежащих к востоку от Сарматии и к северу от горных цепей Тавра, которые Птолемей в согласии со своими предшественниками проводит почти по прямой линии, идущей вдоль «основной» параллели с запада на восток. Здесь сведения Птолемея базируются на крайне ненадежных и даже просто фантастических данных. Существенно, однако, то, что он не ограничивает Азию Океаном ни с севера, ни с востока.

Новые сведения были к этому времени получены о странах Юго-Восточной Азии, лежащих к востоку от Индии. За Индией Птолемей помещает большой залив, в который впадает Ганг и за которым находится глубоко вдающийся в Океан полуостров, называемый Золотым полуостровом (очевидно, это нынешний Малайский полуостров). За ним следует еще один залив (Сиамский залив?), после чего Океан заканчивается берегом, на котором находится город Каттигара — самая восточная точка, которой когда-либо достигали мореплаватели западных стран. К северу от Каттигары живут сины, а еще севернее — серы. Под серами историки географии обычно понимают китайцев. Обо всех этих странах у Птолемея были очень смутные представления.

Но самое любопытное состояло в том, что Птолемей полагал, что берег, на котором находится Каттигара, южнее поворачивает к западу и в конце концов соединяется с Африкой. Таким образом, Индийский океан оказывается у Птолемея замкнутым морем. Правда, о южных берегах этого моря никто ничего сказать не может.

Что касается Африки, то здесь уместно воспроизвести представления Птолемея об истоках Нила. По его мнению, в верхнем своем течении Нил сливается из двух рек (это слияние имеет место значительно южнее слияния Белого и Голубого Нила), которые берут свое начало в так называемых Лунных горах, расположенных примерно на двенадцатом градусе южной широты, а затем протекают через большие озера. Во всем этом чувствуется отзвук реальной, хотя и сильно искаженной информации.

О размерах пустыни Сахары Птолемей, судя по всему, не имел надлежащего представления. На его карте та область, которую мы теперь называем Сахарой, оказывается изрезанной многочисленными реками.

Глава пятая Эллинистическая астрономия

Предварительные замечания

Из всех отраслей естествознания наибольших успехов в эпоху эллинизма достигла астрономия. Почему именно астрономия, а не физика, не химия, не механика наконец (разумеется, в трудах Архимеда механика сделала громадный скачок вперед, но этот скачок остался фактически без продолжения)? Этот примечательный факт очень существен для характеристики античного научного мышления и заслуживает того, чтобы мы на нем остановились несколько подробнее — тем более что начальные шаги греческой науки отнюдь не предвещали того бурного развития астрономии, которое она получила в IV–II вв. до н. э.

Греческие мыслители VI–V вв., занимавшиеся наукой «о природе», разрабатывали различные модели космоса. Эти модели создавались ими на основе чисто спекулятивных соображений, лишь в очень малой степени учитывавших данные астрономических наблюдений. Достаточно сказать, что даже такие ученые, как Анаксагор и Эмпедокл, имели, по-видимому, весьма слабое представление о числе планет и характере их движений. Несколько лучше обстояло дело в пифагорейской школе, где уже достаточно рано (и, возможно, не без влияния восточной астрологии) знали о существовании пяти планет. Но разобраться в их движениях пифагорейцы не были в состоянии; об этом свидетельствуют хотя бы дошедшие до нас сведения о космологической системе Филолая (конец V в.).

С другой стороны, уже в V в. греческая наблюдательная астрономия могла отметить свои первые успехи. До нас дошли имена Метона, Эвктемона, Эйнопида; более того, источники сообщают о том вкладе, который был внесен каждым из этих ученых в развитие астрономической науки.

Афинский астроном Метон, живший во второй половине V в. до н. э., предложил лунно-солнечный календарь, основанный на 19-летнем цикле, состоявшем из 235 лунных месяцев (так называемый метонов цикл). Создание этого календаря было возможно лишь при достаточно хорошем знании длительности как солнечного года, так и лунного месяца. Мы не знаем, был ли этот календарь заимствован у вавилонских звездочетов, или его следует считать оригинальным греческим изобретением. Во всяком случае, в Вавилоне он вошел в употребление позднее (согласно имеющимся данным, лишь в IV в.).

Современник и соотечественник Метона Эвктемон сделал замечательное открытие: он обнаружил неравенство четырех времен года. Если определять эти времена как промежутки между точками равноденствия и солнцестояния, то они, по Эвктемону, будут равны: 93 дням для: весны, 90 — для лета, 90 — для осени и 92 — для зимы. Значения эти еще не были точными (истинные значения составляли соответственно: 94,1; 92,2; 88,6; 90,4), но даже простая констатация факта таких различий была сама по себе большим достижением.

Наконец, Эйнопид Хиосский, живший примерно в то же время, установил и, возможно, измерил наклон эклиптики, т. е. круга, вдоль которого движутся Солнце, Луна и планеты, по отношению к небесному экватору. Мы не знаем, насколько точно определил сам Эйнопид величину этого наклона; известно только, что в IV в. до н. э. эта величина принималась равной 1/15 полного круга (т. е., по-нашему, 24°, что с большой точностью соответствует ее истинному значению).

Эти достижения позволяют предположить, что к концу V в. до н. э. греческие астрономы уже имели некоторое представление о нерегулярностях в движениях светил по небесному своду, — нерегулярностях, которые требовали теоретического осмысления. Ни одна из моделей космоса, предлагавшихся досократиками, не была пригодна для такого осмысления. Нужны были новые модели, модели геометрические, предпосылкой создания которых мог быть. лишь достаточно высокий уровень развития математической науки.