Игорь Цалер - 100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

• Название: 100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
• Автор: Игорь Цалер
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-227-04175-3

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

---

Джинджер Бейкер рассказал о своем вечном враге Джеке Брюсе: «Когда он доктор Джекил, то все в порядке. Но когда он — мистер Хайд, то все не так. Боюсь, он все такой же. Вот что я вам скажу: больше не будет концертов Cream, потому что он снова превратился в мистера Хайда в Нью-Йорке. Он орал на меня на сцене, сделал свой бас таким громким, что оглушил меня на первом концерте. Он убил магию, и Нью-Йорк напомнил мне 1968 год. Все скатилось к тому, чтобы просто сыграть ради денег. Он показал, почему Cream не задержались в Нью-Йорке. Я не хочу продолжать, в первую очередь из-за Джека. Я работал с ним несколько раз после Cream и пообещал себе, что никогда не буду работать с ним снова». В интервью 2010 года Джек Брюс тоже выразился предельно четко: «Cream больше нет».

Послушать

Cream «Disraeli Gears» (1967)

Reaction

Во время первого визита в США в мае 1967 года Cream отправились в Нью-Йорк для записи второго альбома «Disraeli Gears», который как раз и стал их прорывом в Америке. Мятежная запись от людей, которые играли как одержимые, чтобы заткнуть за пояс не своих конкурентов, а товарищей по группе. В руках троицы Cream блюз засверкал психоделическими красками. Собственно, песен с блюзовой основой здесь всего три: открывающая альбом «Strange Brew» с соло в духе Альберта Кинга, новая версия классики «Outside Woman Blues» и «Take It Back» Джека Брюса. Остальное – прорыв в неизведанные пространства, которые в будущем обернутся джаз-роком, про грессив-роком, хард-роком и другими экспериментами. Гитарные изыски «Tales Of Brave Ulysses» с педалью «вау-вау», кислотный рай «SWLABR», проникновенный хор «World Of Pain» – идеальный звуковой ряд к безумному 1967 году, а вдохновленная Джими Хендриксом «Sunshine Of Your Love» с африканским битом от Джинджера Бейкера станет важным ко нцертным номером самого Хендрикса, который превратит песню в ураган. Уверенный вокал Джека Брюса создает нужную атмосферу (с самого начала Cream условились, что основной вокал будет исполнять Брюс, так как Эрик Клэптон стеснялся петь), и даже мюзик-холл «Mother’s Lament» или слегка несуразное пение Джинджера Бейкера в «Blue Condition» работают на общую причудливую картину. 

Сид Баррет: сияй, сумасшедший бриллиант!

В ранние часы 21 июля 1969 года Сид Баррет и его друзья-соседи расселись вокруг телевизора, чтобы посмотреть трансляцию посадки космического корабля «Аполлон-11» на Луну. Взлохмаченный тихий Сид сидел в уголке в полном молчании, погруженный в свой внутренний космос. И даже тот факт, что BBC сопроводила свой репортаж инструментальной пьесой «Moonhead» в исполнении группы Pink Floyd, из которой он ушел 18 месяцев назад, не вывел Сида из ступора. Как и американские астронавты, этот музыкант навсегда покинул Землю, но не имел ни возможности, ни желания возвращаться.

Художник и поэт, пророк и безумец Сид Баррет окончательно ушел из нашего мира 7 июля 2006 года. Друг и коллега Дэвид Гилмор, который заменил Баррета в Pink Floyd и спродюсировал два его сольных альбома, говорил, что он был одним из троих-четверых великих людей наравне с Диланом: «История Сида — это грустная история, романтизированная людьми, которые ничего о ней не знают». Но Дэвид Боуи, Марк Болан, Пол Уэллер, Грэм Коксон и многие другие музыканты, на которых повлиял Сид Баррет, все равно романтизируют его поэзию и роль в британской психоделической музыке, несмотря на весь наркотический психоз.

Роджер Кит Баррет родился 6 января 1946 года в Кембридже, в обеспеченной семье. В жизни Сида было много женщин, но самой важной из них была мама Уайнфред, которая всячески поддерживала артистические наклонности сына. Смерть отца — уважаемого патолога со страстью к рисованию и ботанике — была еще одним важн ым влиянием для 12-летнего Баррета.

В 1962 году он услышал песню The Beatles «Love Me Do» и увлекся поп-му зы кой, но на следующий год Боб Дилан поверг его в настоящую манию. По словам Гилмора, «Дилан вдохновлял других на исследование новых путей, но Сид пошел так далеко, что это пугало». Он мог часами бродить по сельской местности, наигрывая песни на акустической гитаре.

Летом 1965 года Баррет был готов начать второй год обучения в арт-колледже на юге Лондона: он добросовестно учился на художника. Сид принял психоделию очень серьезно и искренне, начав регулярно принимать ЛСД с лета 1965 года. Один из его ранних трипов, где он носится по горам, ошеломленно смотрит на движение своих рук и прикладывает к глазам грибы, был снят на пленку. В этом фильме он еще косит под Дилана, носит черное и коротко стрижется. Менее чем через год Сид превратится в пышно разодетого павлина, готового вступить в страну психоделии. Но важнее то, что он снова сошелся с группой, с которой он с перерывами играл с прошлой зимы. Ребята играли в колледжах, но не отличались от других подающих надежды британских ритм-энд-блюзовых команд.

Скоро все изменилось. Во-первых, Сид с помощью галлюциногенов понял, что реальность — не более чем одно из состояний сознания, и начал писать песни. Во-вторых, песни группы, которая остановилась на названии Pink Floyd, становились все продолжительнее. В-третьих, Pink Floyd начали совмещать на концертах музыку с фильмами, слайдами и световым шоу — первыми в Англии, хотя в Сан-Франциско это давно стало нормой. Когда Дэвид Боуи пришел на один из ранних концертов Pink Floyd в клубе Marquee весной 1966 года, он был поражен фронтменом «с его белым лицом и глазами, подведенными черным карандашом». Строгие критики писали о «некачественной бит-музыке» и «претенциозном нонсенсе».

К осени «нонсенс» начали воспринимать серьезно. Своими еженедельными концертами в октябре и ноябре Pink Floyd начали собирать огромные толпы последователей психоделии в церковном зале в Ноттинг-Хилл. Длинные импровизации на основе блюза закрепили за группой репутацию ведущей лондонской психоделической группы. Режиссер Питер Уайтхед, который знал Баррета еще по Кембриджу, рассказывал: «Pink Floyd играли идеальную музыку для того, что происходило там. Люди шли на их концерты с головами полными «кислоты», и это меняло восприятие времени». Публика терялась в музыке, как и сами исполнители.

Ночной клуб UFO в Тоттенхэме превратился в гнездо психоделической революции. Музыкант Артур Браун, который в то время постоянно выступал в UFO, был в полном восторге от Pink Floyd: «Они опирались на Карлхайнца Штокхаузена, Уолтера Карлоса и электронику, а также на последние технические достижения. Добавьте ЛСД, работы пионеров джаза конца 50-х, точку зрения бессознательного, которая как раз вошла в оборот, и юношеский оптимизм — было чувство, что мы изменим мир». Баррет описывал свою музык у так: «Все это идет прямо из наших голов. И это не так уж трудно понять. Большинство людей понимает, что то, что мы играем, — не просто шум».

В течение 1967 года Pink Floyd дали 200 концертов. Около 7 тысяч человек заполнили огромный зал викторианского Alexandra Palace 29 апреля 1967 года, где прошел благотворительный концерт под названием «The 14 Hour Technicolor Dream». Первыми на афише значились Pink Floyd, которые только что вернулись из Голландии. Это было одно из самых значимых событий лондонского андеграунда 60-х, в котором приняли участие почти 40 исполнителей, включая Джона Леннона и Йоко Оно, The Soft Machine, The Pretty Things и группу под названием The Utterly Incredible Too Long Ago To Remember Sometimes Shouting At People.

Сид Баррет к тому времени уже начал переходить от состояния постоянной поэтической мечтательности к «кислотной» амнезии. Большую часть 1966 года он провел экспериментируя с «кислотой», совершенствуя гитарную технику (водя зажигалкой туда-сюда по грифу) и заполняя страницы блокнота стихами. К началу 1967 года Pink Floyd были готовы записать в студии неко торые оригинальные творения Сида Баррета. Джо Бойд, продюсер песни «Arnold Lane», записанной 27 февраля 1967 года в студии Sound Techniques, рассказывал: «Сид задал тон игры на психоделической гитаре». Менее чем через месяц EMI подписала с группой контракт и выпустила сингл.

1967 год был годом прорыва. Худой тихоня с всклокоченными волосами и мутным взглядом, Сид Баррет облегчил переход группы из психоделических погребов лондонского андеграунда в студию модной телепередачи «Top Of The Pops». Британский эквивалент Джима Моррисона, он вдруг стал модной поп-звездой в полосатых брюках, шелковом галстуке и цветастом пиджаке. Подростковые журналы писали о нем как о «загадочном человеке в группе» и «цыгане в сердце». Сумасшествие маячило где-то рядом среди других модно-декадентских явлений. Дэвид Аллен из The Soft Machine вспоминает: «Было модно сидеть с вытаращенными глазами, будто ты окончательно выжил из ума».

К тому времени, как дебютный альбом «The Piper At The Gats Of Dawn» (1967), который Пол Маккартни назвал «нокаутом», дал новый толчок для Pink Floyd, Сид начал бесконтрольно падать в пропасть безумия. Молодой человек 21 года, написавший 10 из 11 песен, которые поражают воображение и спустя почти полвека, ушел в полномасштабный кататонический ступор. Сид все реже пел и брал в руки гитару, августовские ангажементы были вовсе отменены. На вопрос журналиста о своем будущем Баррет ответил так: «Лучше не иметь установленной цели. Иначе сознание будет ограниченным. Все, что я знаю, — это то, что я сейчас начинаю меньше думать. Становится лучше».