Елена Капица - Двадцатый век Анны Капицы: воспоминания, письма

• Название: Двадцатый век Анны Капицы: воспоминания, письма
• Автор: Елена Капица
• Издательство: Аграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-7784-0327-5

Книга основана на мемуарах, дневниковых записях, переписке и интервью Анны Алексеевны Капицы (1903–1996) — дочери крупнейшего русского инженера А. Н. Крылова и жены выдающегося ученого — академика, лауреата Нобелевской премии Петра Леонидовича Капицы (1894–1984). Время, охватываемое в этих материалах, включает три русские революции, Гражданскую и Великую Отечественную войны, сталинскую эпоху, годы брежневской стагнации и начало перестройки. В текстах проступает живая, заинтересованная личность, связанная многими связями с разными людьми и событиями, XX век обретает как бы новое измерение.

Книга подготовлена Е. Л. Капицей и П. Е. Рубининым — личным доверенным помощником академика П. Л. Капицы, снабжена пояснительными статьями и необходимыми комментариями. Рассчитана на самые широкие круги читателей.

---

А потом пришлось уезжать в Казань, и было это, наверное, в октябре. Я помню, что ехали мы туда вместе с Фрумкиными — Амалией Давыдовной и Александром Наумовичем. В Казани мы поселились в помещении бывшей дворницкой университета. Мы жили внизу, а на втором этаже — Чудаковы (семья академика Е. А. Чудакова. — Е. К.). Посреди нашей квартиры была большая круглая печь, которая отапливала три или четыре маленькие комнаты, в которых мы и расположились.

В Казани я начала работать в госпитале сестрой-санитаркой в хирургическом отделении. Я была «подъемной силой» и могла сгодиться абсолютно на любую работу. Петр Леонидович устроил себе лабораторию в главном здании университета. В те годы он в основном занимался кислородом и довольно часто в связи с этим ездил в Москву.

Во время войны, да и после ее окончания, Петр Леонидович с большим энтузиазмом работал с кислородом. Ему было интересно заниматься не только научными и инженерными сторонами дела, но и налаживать промышленное производство кислорода и его внедрение. Он никогда не был аппаратчиком, а тут он встал во главе большого промышленного объединения «Главкислород». Это была абсолютно новая для него деятельность, и Петру Леонидовичу было страшно интересно — заставить наших министров работать иначе, чем они привыкли. У меня всегда было некоторое предубеждение против этих занятий Петра Леонидовича, но ему это было интересно, он считал это важным, так что ничего уж тут сделать было нельзя.

Из воспоминаний В. В. Кованова, врача казанского военного госпиталя № 3647

Над нашим госпиталем шефствовала Академия наук СССР и помогала во многих делах.

Младшего персонала в госпитале не хватало: большинство молодых женщин и девушек работали на военных заводах, а к нам направляли пожилых людей, физические возможности которых были ограничены.

Чтобы помочь нам, жены научных сотрудников академических институтов, находившихся в эвакуации в Казани, взяли на себя заботы о тяжелораненых. Вместе со своими детьми они дни и ночи дежурили в палатах. На дежурства приходили как на работу — по графику. Анна Алексеевна Капица брала с собой своих ребят-подростков. Они помогали катать бинты, заготовлять материал для операционной и перевязочной, подавали тяжелораненым воду, чай, кормили обедом. Нашим добровольным помощникам приходилось нелегко. Они недосыпали, недоедали, многое из того, что приходилось делать, было им совершенно незнакомо, и нужно было учиться «на ходу»… (Кованов В. В. Призвание. М.: Политиздат, 1970. С. 166–167).

Из писем военных лет (Публикация П. Е. Рубинина.)

Письма военврача А. И. Шнейдер

В архиве Анны Алексеевны хранится небольшая пачка писем и документов Антонины Ивановны Шнейдер. К пачке подколото несколько ее пояснительных записок. Вот одна из них: «Шнейдер Антонина. Врач, с кот. я работала в госпитале в Казани. Уехала на фронт, переводила на мое имя деньги для дочери. Были очень дружны».

«20 ноября 1942 г.

Здравствуй, дорогая Аня,

Получила твое 2-е письмо и рада до безумия. Ты не представляешь, какой это здесь праздник — получать письма, да еще от любимых друзей.

Когда ты писала письмо, настроение, видимо, у тебя было неважное. У тебя какие-то сомнения насчет твоей работы. Все это напрасно. Твоя работа и помощь такому большому мужу — это во много раз ценнее, чем 10 таких, как я. Ты не улыбайся. Это правда. Ты должна, конечно, в первую очередь помогать ему для блага всего человечества. Ты делаешь большое дело, и никаких сомнений быть не может. <…> Лиду мою крепко береги. Она у меня одна ведь только. Я надеюсь на тебя больше всего. Я знаю, что все будет хорошо…»

Лида Шнейдер — А. А. Капице

«17 декабря 1942 г., Санаторий им. Молотова, Алтайский край

Здравствуйте, дорогая Анна Алексеевна!!!

Ваше письмо я получила. <…> Я Вас очень благодарю за посылку. Пальто мне в самый раз. Благодарю Вас также за шоколад. <…>

Анна Алексеевна, я Вас очень прошу прислать мне все книги для 8-го класса, так как мне совершенно не по чему заниматься, а также побольше бумаги и карандашей. Анна Алексеевна, вы спрашиваете, какой у меня размер туфель? Я отвечаю на ваш вопрос — 36–37 размер. Анна Алексеевна, если можно, пришлите туфли, а на лето какие-нибудь тапочки, а также летние платья. Если можно, теплые варежки.

Ну, а теперь о себе. Живу я очень плохо, питают нас также плохо. Как заладят одну кашу на воде, так и кормят ей всю неделю. <…>

Мне очень хочется в Москву. Здесь 2 девочки у нас уезжают. <…>

Целую крепко.

Лида Ш.»

А. И. Шнейдер — А. А. Капице

«15 марта 1943 г.

Здравствуй, дорогая Аня!

Извини, что так долго не писала тебе писем. Не писала потому, что просто было очень и очень некогда. Теперь вырвалась минута, и я пишу. С каждым днем мы все ближе и ближе приближаемся по расстоянию к вам. Но скоро начнем отходить в сторону дальше от вас и скоро будем очень далеко.

Аня, милая, здесь так много работы, так нужны руки, хорошие, золотые, как твои. Я работаю сейчас по гипсу. Гипсую все переломы. Работа очень интересная, я ею увлекаюсь, и хорошо бы, чтобы и ты была со мной. На армейской конференции я делала доклад о лечении огнестрельных переломов глухой гипсовой повязкой. Ну, доклад прошел ничего, хвалили.

Ну, а как живешь ты, Аня? Как твоя помощь мужу? Как подвигается его работа? Передай ему от меня привет и пожми ему крепко руку. Мне так сейчас хочется побыть у вас и немного посмеяться и пошутить. Теперь о Лидии. Я боюсь, что она без учебников плохо учится. У нее в письмах такая масса ошибок. <…> Хочет в Москву. Надо будет весною как-нибудь это сделать. Столько хлопот тебе с этой Лидой, что мне даже неудобно. Пальто, тапки и муфта ей очень понравились. Наверное, она очень выросла и все, что у нее было, ей стало мало. Когда приедет она в Москву, придется ей послать мои вещи.

Ну вот, Аня милая, до свидания, родная, мой друг хороший. Целую тебя много раз.

Антонина».

«19 мая 1943 г.

Милая, родная моя Анюта!

Зря ты меня ругаешь, я совсем не виновата. Все мои мысли с вами, но не виновата же я, что иногда мои письма не доходят. Правда, писала я не часто, но писала. Теперь буду писать чаще. Работаю я все там же. Владим[ира] Васильевича [Кованова] перевели в другую армию — армейским хирургом. Теперь здесь Ксения Ивановна [Чуркина] и я.

Ну, а как ты и Петр Леонидович? Работаете, как воины. Ведь сейчас в тылу так же жарко, как и здесь. До меня дошли слухи, что мой муж в Москве. Т. к. он мне ничего не написал, и потому точно это или нет, не знаю.

Родная Аня, о Лидии молчу, знаю, что вы все там о ней позаботитесь и ей будет неплохо. Она хочет жить у бабушки, но этого не надо допускать, причин очень много. Временно, как на даче, летом, она может жить там, а учиться ей надо в Москве. Пиши, целую крепко тебя и всех твоих.

Тоня».

«1 июля 1943 г.

Здравствуй, дорогая и родная моя Аня!

Ты мне очень родная, Аня, потому что в тяжелое время, как сейчас, ты мне сделала больше, чем кто-либо из моих родных. Я очень переживаю о Лидочке. Но все-таки я знаю, что все необходимое и, самое главное, забота о ней есть, и если что случится со мной, ты ее не оставишь, пока она не станет самостоятельной…»

«18 августа 1943 г.

Здравствуй, дорогая Аня!

Я так долго ждала от тебя письма, и сегодня наконец я его получила. Рада была очень — ведь я уже два месяца не получаю ни от кого писем. От Конст. Владим. я не имею [писем] уже 5 месяцев. <…> Думала, что Лидочка в Москве, — и тоже нет. Все письма, которые я ей писала, пришли обратно.

Очень волнуюсь, и все вместе меня угнетает и мешает работать.

Аня, дорогая, меня наградили правительственной наградой — орденом Красной Звезды. Так что у меня справа сияет звездочка. Была очень большая работа. <…> Завтра еду в другой госпиталь — накладывать гипсовые повязки — я теперь в этой области завоевала себе славу.

Ах, если бы ты была здесь, мы с тобой натворили бы чудес. Ну, ничего, еще впереди много времени…»

«23 июня 1944 г.

Дорогая Анюточка!

Друг мой родной, прости, что так неаккуратно написала, но ты ведь знаешь мой порок. Люблю тебя по-прежнему, верю в нашу прочную дружбу и жду нашей встречи. Живу все по-прежнему, изменений особенных нет. Недавно делала доклад на армейской хирургической конференции о лечении огнестрельных переломов глухой гипсовой повязкой в армейском районе. Доклад прошел хорошо.

Беспокоюсь о Лидии, как она там. Мне они по-прежнему не пишут — никто.

Привет всем твоим. Целую тебя крепко. Пиши мне чаще.