Николай Романецкий - Зуп на краю дороги

• Название: Зуп на краю дороги
• Автор: Николай Романецкий
• Жанр: Научная Фантастика

---

Освещенная лучом прожектора фигура вдруг шевельнулась, встала и пошла по направлению к Руте. Тут же стало ясно, что это женщина, высокая и костлявая, с покрытой черным платком головой. Рута поняла, что к ней идет ее умершая мать, и чуть было не вскрикнула.

Но нет, это была не мать. Черная фигура медленно переставляла похожие на ходули ноги. Походка ее показалась Руте странной, и через мгновение она поняла - почему. Макушка у женщины двигалась совсем не как у идущего по неровностям человека. Словно бы ноги у женщины вытягивались и сокращались, подстраиваясь под могилы и дорожки, так, чтобы макушка вырисовывала в воздухе прямую линию. А потом вновь налетел ветерок, и черная юбка заполоскалась по ногам "идущей" женщины.

Рута, вздрогнув, замерла. И женщина тут же исчезла. Ни упала наземь и не растворилась в ночи, а просто исчезла. Словно мрак, сгустившийся вокруг прожекторного луча, разинул пасть и единым махом пожрал ее.

Рута тут же забыла о ней. А потом обнаружила, что ни разу не вспомнила о Мартышке. Пока добиралась до кладбища, Мартышка постоянно стояла перед ее глазами, заросшая золотистой шерсткой, с огромными темными, без белков глазами. Молчаливая и ничего не понимающая... Вина Рутина и беда, дочка сталкера, жуткое порождение Зоны.

Руту аж озноб пробрал. Как же она могла забыть о дочке?!

А потом она поняла, что думать о Мартышке здесь, в Зоне, уж совсем сверх ее сил. Она вспомнила, какое выражение лица было у бабы Кати, когда Рута попросила посидеть ее с ребенком. Осуждала ее баба Катя, ох как осуждала! Но разве объяснишь бабе Кате, что без Рэдрика не только ее, Руту, но и Мартышку ждет не жизнь. Рано или поздно заберут ее, девочку мою, в Институт, как пытались увезти туда Рэдова папаню. Тогда Рэд спустил их всех с лестницы. А что сможет сделать она, Рута?

Баба Катя оказалась удивительной женщиной, не чета тем, кто трепал Руте нервы в старом доме. Конечно, понять соседей было можно, наверное, Рута и сама бы вела себя на их месте подобным же образом. Наверное...

Баба Катя явилась знакомиться в тот же день, когда Шухардины переехали в собственный дом. Рэдрик встретил соседку ох как неласково. Попросту же говоря - попытался отшить так, чтобы и дорогу к ним забыла. Но баба Катя пришла на другой день. На третий - тоже. Рута и сама не поняла, почему подобное произошло, но незаметно соседка стала для нее если не матерью, то сродни старшей сестре. А потом, сообразив, что баба Катя относится к Мартышке совсем не так, как соседи по старому дому, оттаял постепенно и Рэдрик. Ведь в душе-то он был мужиком добрым, это Рута давнымдавно поняла, едва познакомившись с ним. Будь он по-настоящему злым, таким, каким пытался предстать перед окружающими, Рута бы наверняка в него не влюбилась. Она терпеть не могла злых людей. Впрочем, они ей платили той же монетой... Сначала Рута подумала, что соседкой движет исключительно болезненный интерес к Мартышке есть, говорят подобные люди, - но потом обнаружила, что баба Катя попросту жалеет Марию. А через некоторое время смекнула: для соседки всяк, кто явился на свет, есть богоугодное создание. Уж такой она, баба Катя, уродилась. И потому, собираясь в Зону, Рута за Мартышку была спокойна.

Баба Катя быстро догадалась, чем промышляет новый сосед. Более того, она не раз пыталась втолковать ему, что делом он занимается богопротивным. Рэд отшучивался, а когда соседка уходила, ворчал: "Тоже мне второй Гуталин нашелся!" Рута в их разговоры не лезла. Все, что у нее наболело, она Рэду давно уже высказала. Если бы это хоть чуть-чуть могло изменить его!..

Как бы то ни было, когда Рэдрик уходил "на рыбалку", баба Катя скрашивала невыносимое Рутино одиночество. С нею не требовалось все время соблюдать дистанцию, как с Димкой Нулиным. И дело вовсе не в том, что Дим-Димыч многое за авансы мог бы принять, а Рэд, как напьется, бывает ревнивым и злым. А чего злиться? Как будто может найтись мужчина, который отважится залезть к Руте в постель!

Однажды, когда Рэдрика не было уже вторые сутки, баба Катя разговорилась. Начала как обычно:

- Твоего нету?

- Нету.

- Там?

На этот вопрос Рута всегда отвечала одинаково:

- Гуляет где-то. - Но сегодня добавила: - Может, в "Борще" время проводит, а может, еще где. Мужик он и есть мужик. Его к юбке не привяжешь.

- Да, не привяжешь. - Соседка покивала. - И не привязывай. Я вот своего Витеньку пыталась привязать. Был у меня сынок, Витенька... - Она, поперхнувшись, замолкла.

Молчала и Рута, чистила картошку, как будто и не слышала ничего.

- Муж-то мой бросил нас, - сказала наконец баба Катя. - В Европу сбежал, еще до Посещения это случилось. А я дура была... Может, не привязывала бы к себе Витеньку, и не стал бы он сталкером. Я же еще и скандалы ему всякий раз закатывала, когда он в Зону уходил. Не понимала, что он таким образом самостоятельность пытался проявлять. А в последний раз и вовсе родительское напутствие дала... - Она протяжно вздохнула. И вдруг всхлипнула.

Вновь воцарилось молчание. Надо было нарушить его, спросить хоть глупость какую-нибудь, но у Руты словно язык к небу прирос. Она даже картошку чистить перестала. Звук текущей в мойке воды показался ей настолько оглушительным, что она осторожно привернула кран.

Потом соседка сказала:

- Когда он уходил, я и говорю: "Лучше бы ты вообще там поселился, в этой своей Зоне! Хоть бы душу перестал мне выматывать..." А он и отвечает: "Поселюсь, раз тебе так хочется". И ушел... Кличка у него была "Очкарик". Потому что он туда в очках ходил. Больше я его не видела. Рассказывали, в тот раз он с Битюгом отправился, с Барабашем. Вроде как к Золотому шару пошли... Я потом к Барабашу-то бегала, но он меня и на порог не пустил. Сказал, не знает ничего, а Витеньку уже неделю не видел. Она опять вздохнула, повозила ложечкой в чашке с остывшим чаем. Так что ты не трепли нервы своему. Терпи, раз уж за сталкера вышла. И Богу молись. Я-то не молилась, не верила тогда. Уж потом... Может, Бог-то меня и покарал.

А уходя, баба Катя сказала:

- Я ведь чего к вам прихожу... Старик-то ваш неживой ходит туда-сюда. Может, когда и Витеньку моего с собой приведет. Лишь разочек бы увидеть. Хотя, говорят, приходят только те, кого похоронили по обряду...

Она посмотрела Руте в глаза - сплошное ожидание на лице. Вот только надежды там не было, и потому Рута не выдержала:

- А что, возьмет и приведет. Ведь когда-то и нам в голову не могло прийти, что папаня появится...

На дороге опять грязно выругались, и Рута очнулась от воспоминаний.

Прожекторный луч теперь методично и не спеша ощупывал могилы. Словно искал у кладбища эрогенные зоны.

И вдруг что-то случилось. Руте показалось, будто за этим поиском наблюдают, смотрят откуда-то сверху вниз - и на патрульных, и на кладбище, и на нее саму. Она даже голову подняла.

Никого там, наверху, не было. Лишь черное безлунное небо, а в небе звезды.

Но луч вновь заметался по кладбищу.

Метался он недолго. Сзади вдруг кто-то заорал благим матом, завыл, опять оглушительно хлопнула дверца машины. Потом вой оборвался, зато завизжали колеса, и машина с ревом умчалась прочь. Несколько секунд было видно, как прыгает по кронам придорожных деревьев луч прожектора, но вот погас и он.

Рута облегченно вздохнула.

- Интересно, чего они так испугались? - пробормотала она.

Конечно, никто ей не ответил, но ответа и не требовалось. Какое ей, в конце концов, дело, чего испугались патрульные? Главное, их нет, главное, теперь она может подняться на ноги и спокойно отправиться дальше. Даже закурить может.

Впрочем, нет. Хоть до рассвета еще и далеко, но сейчас стоило бы поторопиться. Чтобы убраться подальше от границы Зоны, туда, где ее уже никто не сумеет увидеть. А там можно будет закурить. И даже подремать самую малость.

Она вспомнила, как в последний раз уходил из дома Рэдрик. Он был зол и уверен в себе. Как всегда... Впрочем, это лишь ему казалось, что он уверен в себе. Но Рута-то знала все, скрывающееся за мужниной видимой уверенностью. Если бы еще это ее знание могло хоть чем-нибудь помочь... Рэд как всегда неторопливо поужинал, как всегда неторопливо скрылся в чулане и запер дверь на щеколду. Повозился там и вскоре вышел, в комбинезоне и с рюкзаком за плечами. Поцелуй его тоже был неторопливым, но за этой неторопливостью она уже видела едва скрываемое нетерпение. Как будто он собирался к женщине, любимой и желанной, где ждали его вкусный ужин с неизменной бутылочкой и распахнутая постель... Он всегда был таким, когда собирался к этой суке, называемой всеми Зоной. Для всех Зона была просто частью города и его окрестностей, которую впрямую затронуло так называемое Посещение, но для Руты она стала соперницей и разлучницей. И если бы Рута оказалась в силах, она бы давно заявила мужу: "Остановись!" Денег за эти годы он заработал столько, что если с умом подойти, до конца жизни хватит. Купить вон тот же "Борщ", и ковыряйся себе потихоньку, корми да пои людей. От клиентов отбоя не будет - и Институт за последнее время разросся, и военных пруд пруди... Но сказать мужу "Остановись!" Рута не могла. Потому что он, в свою очередь, не мог без Зоны. Это было видно по всему. Он являлся со своих "рыбалок" грязный, весь пропитанный смертью и Зоной, но умиротворенный и счастливый. От его обычной злости и следа не оставалось. Рута прижималась к груди мужа, слушала, как колотится его сердце. Потом он отправлялся мыться, а она жарила принесенную им рыбу. Выйдя из ванной, он садился есть. А она меняла халат на его любимое платье, ярко-синее с большим вырезом. И всякий раз надеялась, что это была последняя "рыбалка".