Наль Подольский - Возмущение праха

• Название: Возмущение праха
• Автор: Наль Подольский
• Издательство: Азбука, Книжный клуб Терра
• Жанр: Мистика
• Год: 1996
• ISBN: 5-7684-0049-4

Роман «Возмущение праха» написан в форме остросюжетного фантастического детектива. Главный герой романа, бывший сыщик, уволенный из уголовного розыска, приглашен на работу в качестве главы службы безопасности в научно-исследовательский институт, руководимый неким подобием научно-духовного ордена. Цель ордена — практическое воплощение идей русского философа Николая Федорова, то есть — ни много, ни мало — научная реализация бессмертия и воскрешение всех умерших поколений. Герой проявляет немалую изобретательность, чтобы выполнить возложенную на него задачу и при этом самому остаться в живых.

Когда уволенному из уголовного розыска оперу по прозвищу Крокодил предложили место начальника службы безопасности секретного института, он согласился почти не раздумывая. Но опытному сыщику приходится проявлять недюжинную изобретательность, чтобы выполнить миссию, возложенную на него нанимателем — неким научно-духовным орденом, тайно разрабатывающим программу воскрешения мертвых, — и при этом сохранить собственную жизнь.

---

Подавив на лице тень досады и осмыслив меня как неизбежное бытовое явление, она констатировала:

— Ты дурно выглядишь.

— Да, и это тоже. Я жутко устал. Но не хочу у тебя отнимать время…

Ее взгляд слегка потеплел.

— Помнишь, мы говорили о… в общем, о пальце, — я поднял левую руку, — о его реставрации и об интеграции личности?

— Помню. Раз обещала, значит, обещала.

— Если так, я готов и буду тебе благодарен.

— Хорошо, — кивнула она, — когда?

— Через три дня.

— Хорошо. Но учти: я не смогу быть твоим донором… по целому ряду причин. Подбери себе нейродонора, не старше сорока лет, здорового. Сеанс для него будет легким. И лучше женщину, — она усмехнулась, — насколько я помню, ты не хотел бы даже намека на гомосексуальные склонности.

— Донор будет… Ты тогда говорила, что только Крот будет контролировать сеанс. Но теперь вместо него это сможешь сделать ты?

— Да.

— Тогда я тебя очень прошу: не сообщай ему о сеансе заранее.

— Это противоречит нашей этике.

— Но ты можешь поставить его в известность перед самым началом сеанса? Это серьезно. Ты ведь знаешь, Крот не очень-то умеет держать язык за зубами. У меня есть подозрение, что Порфирий, и еще кое-кто, ведет собственную игру, отдельную от Крота и Амвросия.

— У меня тоже была такая догадка, спасибо за информацию. Хорошо, я скажу Виктору перед самым сеансом, так, чтобы он не успел пообщаться с Порфирием. Значит, договорились. — Она отвернулась к экрану монитора и, похоже, тут же забыла о моем существовании.

54. ПРОКОПИЙ

Ребенок, свободных от борьбы за существование, не вынуждаемый еще употреблять свои силы на приобретение средств жизни, может бескорыстно расходовать их на услуги всем, не признавая в этих услугах рабства или чего-либо унизительного…

Николай Федоров

Получив вожделенную передышку, я мог действовать не спеша. Машину я поставил поодаль от своего дома, занес в него почти пустую теперь спортивную сумку и убедился, что за последние сутки навещать меня никто не пытался. Дома не было ничего съестного, и я отправился поискать подходящее кафе или пиццерию. Я лениво слонялся по улицам, получая удовольствие от теплого майского дня, от солнца и голубизны неба, и с удивлением понял, как давно не гулял по улице просто так, без специальной цели, а не только чтобы убедиться в отсутствии слежки. В пустом кафе меня обслуживали очень медленно, и в другое время это могло бы вызвать раздражение, а сейчас понравилось. Вернувшись домой, я бездумно валялся на кровати — читать все равно было нечего, а потом, хотя и с неохотой, возобновил деятельность. Сжег на кухне, в тазу, все бумаги, имевшие отношение к «Извращенному действию», да других у меня и не было, и пепел препроводил в унитаз. Переломил по нескольку раз каждую дискету, раздробил магнитофонные и видеокассеты и все это загрузил в две полиэтиленовые сумки. Дело шло к шести вечера, и, покинув квартиру, я брел куда глаза глядят, пока не наткнулся на мусоросборочную машину, совершавшую вечерний объезд кварталов. Я затесался в стайку домохозяек и пенсионеров с ведрами и, опустив материальные остатки завершенной операции в ржавую бочку, пронаблюдал, как они в этой бочке сначала поплыли ввысь, а затем вместе с другими отбросами ухнули в вонючее чрево мусорного контейнера. Теперь хотелось прежде всего вымыть руки, и я направился прямо к Валентине, впрочем найдя в себе силы сделать несколько страховочных петель через проходные дворы.

Она встретила меня, как в деревне встречают мужика, вернувшегося с покоса. Когда я пошел умываться, она не ограничилась указанием, с какого крючка взять полотенце, а держала его передо мной на раскрытых ладонях. Потом усадила за стол и стала кормить, подливая в рюмку водку и следя, чтобы я ел как следует.

После чая пришла пора кормить детей, и их аппетиту можно было позавидовать. Для меня же в это время был включен телевизор, и я смотрел на экран вполглаза, чтобы не пропустить криминальную хронику — там в любой момент могло появиться что-нибудь имеющее ко мне прямое отношение.

Отметив, что я выгляжу утомленным, она рано отвела меня спать, а сама занялась хозяйством и еще раз покормила детей перед тем, как прийти ко мне. Помня ее превентивную угрозу незадолго до родов, я ожидал от нее сексуальной свирепости, но она была просто ласкова и податлива.

На другой день мы ходили гулять с детьми, и было очень спокойно. После обеда Валентина ушла в ванную стирать пеленки, из спальни доносилось посапывание малышей, а я сидел с сигаретой в зубах на кухне и дивился внезапно наставшему в жизни покою. Вот такая мирная жизнь, то, что я раньше считал уделом травоядной посредственности и наказанием скукой, сделалась вдруг соблазнительной приманкой. А, собственно, почему бы и нет? Деньгами я обеспечен надолго, нужды терпеть мы ни в чем не будем. Что мешает чихнуть и на сыскное агентство, и на ученых безумцев? Не ходить туда больше, и все… Нужно, конечно, от ученых получить заверение, что я все обязательства выполнил, но ведь это можно и по телефону…

Закройся, Прокопий. Глупость, конечно, дар Божий, но нельзя же им злоупотреблять. Неужели ты думаешь, сюда никто не дотянется? Спокойную жизнь заработать не просто. И помни, что Пальцем владею я.

Да, да, все верно, я понимаю… И все-таки казалось, что от рекомбинации и трансфер-камер, от сеансов посвящения и говорящих покойников меня отделяют не десяток километров, по расстоянию, и не сутки, по времени, а континенты и века.

В любом случае, исходя из своих представлений о действии гигантских разрушительных механизмов, которые должны привести в движение послание от имени уже умершей женщины, я считал, что ближайшая неделя не принесет беспокойных событий.

Но жизнь рассудила иначе. Через два дня в вечернем обзоре городских происшествий местное телевидение показало мужчину и женщину, совсем молодых, погибших от передозировки наркотика, и в мужчине я узнал человека, носившего у нас прозвище Бугай.

Опять стало ничего не понятно. Если это что-то вроде ФСБ, то им нужно не закапывать, а раскапывать, а если Порфирий, то он должен был бы начать с меня… И тут мне вспомнилась Васина ухмылка, такая странная, когда он увозил принтер Кобылы… Неужто он? Больше ведь некому… Ничего себе, самодеятельность. Если это Вася, он попросту безумен. Да разве можно так — всех подряд… Уж одно то, что лицом похож на Сергея Есенина, обязывает к какой-то человечности. Ай да Вася, простая душа… к девчонку не пожалел… Что же, однако, выходит — дальше моя очередь?.. Боже, ведь есть еще Фима, беспомощный близорукий Фима, которого убить проще, чем игрушку отнять у ребенка. Стало быть, нужно ехать к нему — вот и закончились мои каникулы.

Стоять, Прокопий. Действовать надо, но, извини, с умом. И Палец все еще у меня.

55. ДОКТОР

В том и состоит унижение, что не закон человечности человек распространяет на животных, а себе усвояет животный закон борьбы.

Николай Федоров

— Все в порядке, — сказал я Рыжей, скосившей глаза на мой пистолет, когда я проверял обойму. — Приключениям скоро конец, будем жить тихо.

— Хорошо бы, — спокойно кивнув, она поцеловала меня так тщательно, словно от этого действия зависели все дальнейшие успехи, — когда ждать?

— Сегодня… завтра… как выйдет.

В квартире, где содержался Фима, было вроде бы тихо. Прижав ухо к двери, я услышал голос футбольного комментатора и рев стадионной толпы. Это хорошо: значит, жизнь здесь пока мирная.

Тем не менее, вставляя левой рукой ключ в замок, правой я переложил пистолет в карман пиджака и, очутившись в темной прихожей, не спешил входить в ярко освещенную комнату, а сперва как следует огляделся. Фима сидел за столом, бессмысленно уставившись вдаль, а Горилла Порфирия пялился в телевизор, держа на коленях помповое ружье — очень уж им нравилось это оружие.

— Собирайся, — бросил я Фиме рассеянно-деловитым тоном, — есть работенка на выезд.

— Я не могу. Он не позволит. — Фима загнанно показал глазами на Гориллу.

— Нельзя, — флегматично подтвердил мордоворот, не отвлекаясь от телевизора.

— Вы что, совсем одурели? — Я постарался поестественней возмутиться. — Здесь пока еще я начальник.

— У меня есть свое начальство, — угрюмо проворчал парень, чувствуя, что назревает конфликт и предвидя ненужные хлопоты.

— Чепуха, — отрезал я безапелляционно, — собирайся, Фима.

— Я же сказал, нельзя, — понемногу начал заводиться охранник.

— Давай не копайся, Фима.

Фима сделал нерешительное движение к стенному шкафу, а Горилла встал и направил ружье в мою сторону.

Может быть, в рукопашной разборке он бы меня и сделал, и даже наверное, но с огнестрельным оружием я управлялся быстрее. Он не успел и затвор передернуть, когда ствол моего пистолета уже смотрел ему в переносицу.