Г. Костырченко - Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм.

• Название: Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм.
• Автор: Г. Костырченко
• Издательство: «Международные отношения»
• Жанр: История
• Год: 2003
• ISBN: 5-7133-1071-Х

Первое фундаментальное научное исследование об использовании антисемитизма как одного из инструментов осуществления тоталитарного Сталинского режима. Базируется на документальной основе с привлечением ранее засекреченных материалов из архивов высших органов КПСС и советского государства. Прослеживаются два тесно связанных между собой процесса: сосредоточение абсолютной власти в руках Сталина и его перераставшие в юдофобию целенаправленные практические действия, усиливавшееся стремление списать реальные политические проблемы на происки «еврейских националистов».

Исследование содержит обоснованные выводы о необходимости преодоления антисемитизма как формы национальной нетерпимости с целью дальнейшей этнополитической интеграции народов России.

---

3 декабря им позвонил капитан Хазанович, который, сообщив, что из Москвы прибыл представитель с ответом от Сталина[580], попросил их ознакомиться с ним в управлении НКВД. На следующий день Эрлих и Альтер отправились туда, но обратно уже не вернулись. Прибывший из столицы полковник Л.Ф. Райхман вместо пакета из Кремля предъявил им ордера на арест, подписанные Берией. После этого их препроводили во внутреннюю тюрьму и заключили в одиночные камеры, номера которых (№ 41 и № 42) теперь стали как бы секретным кодом этих особо важных узников, используемым вместо имен в служебной переписке.

5 декабря польскому послу С. Коту была вручена подписанная заместителем наркома иностранных дел СССР А.Я. Вышинским официальная нота, в которой арестованные руководители Бунда обвинялись в том, что действовали как «германские агенты». А после того как 7 декабря США вступили в войну и Красная армия осуществила удачное контрнаступление под Москвой, советское руководство, ободренное этим, решило, что может особенно не церемониться с польско-еврейскими узниками. В середине 1942 года, накануне отъезда Кота из России, Вышинский многозначительно заметил ему, что «Варшава обойдется без Эрлиха и Альтера». Тем самым как бы давалось понять, что они обречены. Это были не просто слова, а по сути смертный приговор, не оставлявший никакой надежды на освобождение, во всяком случае шестидесятилетнему Эрлиху. Психологически сломленный вторичным пребыванием в советской тюрьме, он впал в отчаяние и 14 мая покончил жизнь самоубийством, повесившись на оконной решетке тюремной камеры. Эту смерть решено было держать в секрете, прежде всего от Альтера, который в том числе и в письмах к Сталину продолжал настаивать на объяснении причин своего ареста. Это требование он подкреплял угрозами предпринять «отчаянные меры». 10 июля он попросил у тюремного фельдшера цианистый калий, о чем тюремная администрация немедленно сообщила Берии, а тот, в свою очередь, приказал вести тщательное наблюдение за узником, улучшив его содержание.

После эвакуации в августе армии Андерса из СССР отношения советского руководства с польским лондонским правительством стали ухудшаться (особенно после образования в СССР в январе 1943 г. Союза польских патриотов) и окончательно расстроились после того, как 13 апреля германское радио сообщило об обнаружении в Катынском лесу под Смоленском захоронения останков 10 тыс. польских офицеров, расстрелянных «еврейскими комиссарами»[581]. На этом политическом фоне «дело Эрлиха — Альтера» стало приобретать на Западе скандальный антисоветский привкус. С протестами выступили не только лондонские поляки, но и правые еврейские социалисты в США. Из Нью-Йорка советский генеральный консул В.А. Федюнин доложил в Москву Лозовскому, что «местные реакционные еврейские организации… ведут… разнузданную кампанию, направленную против Советского Союза». А в начале 1943 года нобелевский лауреат А. Эйнштейн и президент Американской федерации труда У. Грин прямо обратились к Молотову с просьбой об освобождении Эрлиха и Альтера. Чтобы утихомирить союзников и международную общественность, советское руководство решило поставить их как бы перед свершившимся фактом. Для этого МИД приготовил официальное сообщение о казни арестованных бундовцев, якобы совершенной еще более года тому назад. 14 февраля 1943 г. Молотов направил проект этой ноты на согласование Берии, уведомив его при этом, что ее текст уже одобрен Сталиным. А через три дня, чтобы спрятать концы в воду, в куйбышевской тюрьме расстреляли Альтера, после казни которого майор НКВД С.И. Огольцев доложил заместителю Берии В.Н. Меркулову: «Все документы и записи, относящиеся к арестованному № 41… изъяты. Вещи сожжены».

Из опубликованной вскоре советской ноты мир узнал, что «в октябре и ноябре 1941 года Эрлих и Альтер систематически вели предательскую деятельность, призывая войска прекратить кровопролитие и немедленно заключить мир с фашистской Германией», и что за это по приговору военной коллегии Верховного суда СССР от 23 декабря 1941 г. они были расстреляны. Скорее всего надуманный и демагогический вердикт был изготовлен задним числом для юридического обоснования исчезновения Эрлиха и Альтера и для сохранения советским руководством своего лица в глазах международного общественного мнения. Хотя также не исключено, что смертный приговор мог быть действительно вынесен в конце 1941 года, но не был тогда исполнен.

Поскольку престиж Советского Союза достиг после Сталинградской победы наивысшего уровня на Западе, руководство союзников не оставалось ничего другого как поверить советской ноте. Администрация президента Рузвельта, старавшаяся не испортить отношений со Сталиным и загасить отравлявший их конфликт, попросила руководителя американского профсоюза швейников Д. Дубинского отказаться от готовившегося им митинга протеста. Такое же давление испытал на себе и У. Грин, ранее ходатайствовавший за Эрлиха и Альтера, а теперь обратившийся к Бунду с просьбой прекратить антисоветские выпады в связи с делом двух своих бывших членов[582].

ЕВРЕЙСКИЙ АНТИФАШИСТСКИЙ КОМИТЕТ В СССР.

Отказавшись от рискованного пропагандистского эксперимента с иностранцами, Сталин решил сделать ставку на полностью подвластную ему советскую еврейскую общественность. Тут-то и пригодился соответствующий вариант, давно подготовлявшийся Агитпропом. 15 декабря 1941 г. по предложению Щербакова на пост председателя пока что существовавшего в проекте Еврейского антифашистского комитета (ЕАК) был назначен хорошо известный за границей выдающийся деятель еврейской культуры Михоэлс (кстати, беспартийный), его заместителем и ответственным секретарем стал бывший бундовец и евсековец (член РКП с 1919 г.) Ш. Эпштейн, который долгое время жил в США, выполняя под личиной редактора коммунистической газеты секретные разведывательные задания по линии Коминтерна. В последующие месяцы развернулось организационное формирование ЕАК. 5 февраля Лозовский направил Щербакову предложения о принципах построения и функциях нового пропагандистского органа, который наряду с другими вновь созданными международными комитетами — всеславянским, женским, молодежным, советских ученых — должен был стать структурной частью СИБ. К апрелю — маю был определен персональный состав как самого комитета, так и его руководящего коллегиального органа — президиума, в который наряду с Михоэлсом и Эпштейном вошли поэты И.С. Фефер, С.З. Галкин, П.Д. Маркиш, физиолог академик Л.С. Штерн, врач Б.А. Шимелиович, писатели Д.Р. Бергельсон, Л.М. Квитко и некоторые другие видные представители еврейской общественности. Тогда же от ЦК было получено разрешение на издание центральной газеты на еврейском языке «Эйникайт» («Единение»), которая вначале выходила ежедекадно, через год — еженедельно, а с ноября 1944 года — три раза в неделю. Силами ЕАК и редакции «Эйникайт» была создана разветвленная корреспондентская сеть, охватывавшая почти всю советскую территорию, и привлечены к сотрудничеству на долговременной основе авторы, пишущие на еврейские темы, что позволило в короткие сроки организовать отправку за границу статей и других пропагандистских материалов о трагедии и героизме советских евреев. Причем с самого начала было решено публиковать эти материалы на Западе не в коммунистической, а лево-либеральной прессе, чтобы не получилось, как выразился Лозовский, «второго издания Коминтерна».

Перед ЕАК, который рассматривался Сталиным как потенциальный генератор еврейского национализма в стране и потому изначально был ориентирован исключительно на заграницу, прежде всего ставилась задача установить контакты с «прогрессивными» международными еврейскими организациями и вместе с ними про-советски настраивать мировую общественность. Немаловажной для Кремля была и перспектива использовать комитет как отмычку к богатствам Америки. Идея эта казалась столь заманчивой, что в конце концов ее перевели на практические рельсы, благо что в начале марта 1943 года Лозовский получил из Нью-Йорка от Еврейского совета Фонда военной помощи России (The Jewish Council for Russian War Relief) телеграмму, в которой настаивалось на приезде Михоэлса и Фефера в США, где фонд, как было сказано, сможет собрать «огромные суммы» на нужды Красной армии. Лозовский поддержал эту идею и добился ее одобрения от Молотова и Щербакова[583]. После этого через коминтерновские каналы были установлены контакты с руководителем Еврейской секции Международного рабочего ордена (Jewish Section of the International Workers Order) в США P. Зальцманом, который от имени Американского комитета еврейских писателей, артистов и ученых (The American Committee of Jewish Writers, Artists and Scientists) и Еврейского совета Фонда военной помощи России организовал официальные приглашения в Америку Михоэлсу и Феферу. Поездка мыслилась как широковещательное пропагандистское турне по североамериканским городам. Всю организационную часть визита брал на себя левый американский журналист и общественный деятель Б.Ц. Гольдберг. Выходец из России (эмигрировал в 1907 г.), к тому же зять известного еврейского литературного классика Шолом-Алейхема, он начиная с 20-х годов тесно сотрудничал с советскими властями, и не только в делах, связанных с публикацией произведений своего прославленного родственника. Это тем не менее не помешало советской госбезопасности обвинить его позднее в связях с американскими спецслужбами и инкриминировать руководству ЕАК контакты с ним.