Юрий Гулин - Кодекс звезды

• Название: Кодекс звезды
• Автор: Юрий Гулин
• Издательство: Аэлита
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2013

1919–1939 годы. Тире между датами — это период жизни полюбившихся Вам героев, поместившийся на станицах новой книги. Много это или мало? По крайней мере, достаточно для того, чтобы подросло новое поколение Жехорских, Абрамовых, Ежовых, Берсеневых. За ними будущее, и именно им суждено стать главными героями последующих книг саги. Но всё это потом, потом, потом… А в этой книге главными действующими лицами повествования по-прежнему остаются их родители: Михаил, Глеб, Николай и Ольга. Им и их товарищам за эти годы предстоит построить на месте бывшей Российской Империи новое в истории Человечества государственное образование: СССР — буквы те же, а расшифровка уже несколько иная!

Будут на их пути испытания победами и поражениями. Одному из друзей даже предстоит пережить гибель любимого человека. Но куда бы ни забросила их судьба: на берега Вислы или Амура, на улицы Стокгольма или пыльные улочки древней Бухары — везде главным законом их жизни будет Кодекс Звезды!

---

Перед тем, как отойти ко сну, собрались в номере Виноградова — я, Шеф и Павел — обсудить итоги дня. В какой-то момент Павел заметил:

— Кёрзон сильно огорчился из-за «Красного ислама». Может, нам его чем умаслить? Я имею в виду Энвер-пашу.

— Так вроде уже, — усмехнулся Шеф, — умаслили.

— Не понял… — Виноградов переводил взгляд с Шефа на меня.

— Да всё тут понятно, — решил порушить я интригу. — Как Кёрзон заикнулся про то, что неплохо бы Энвер-паше и вправду этот мир покинуть, я улучил минутку, дошёл до телефона и отдал соответствующие распоряжения.

— Прямо на глазах у англичан?! — ужаснулся Виноградов.

— А что тут такого? — пожал я плечами. — Фраза была закодированной, что они в ней поняли?

ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ

Ночь. Дождь. Хорошее время для воров и убийц. И для суицида, кстати, тоже…

Двое мужчин, подняв воротники пальто, быстро шли по каменному тротуару узенькой улочки одного из немецких городов. Остановились. Посмотрели на окна четвёртого этажа дома напротив. В окнах горел свет. Всё, как и договаривались. Мужчины перешли улицу, один из них легонько постучал в окно привратницкой условным стуком. За залитым дождём стеклом почти сразу возникло чьё-то лицо. Исчезло. А через некоторое время отворилась дверь.

— Проходите, господа, — мужчина, открывший дверь, говорил шёпотом, по-русски. Мужчины проскользнули за дверь, и втроём, подсвечивая путь фонариком, стали подниматься по крутой лестнице на четвёртый этаж.

— Осторожно, — предупредил привратник, — на этом марше третья ступенька сильно скрипит!

На четвёртом этаже остановились перед одной из дверей. Привратник приложил к замочной скважине магнит и осторожно повернул по часовой стрелке. Ключ, вставленный в скважину с той стороны двери, так же повернулся и встал бородкой вдоль отверстия. Привратник вынул из кармана дубликат ключа, и, постепенно вставляя в скважину, выдавил другой ключ наружу. Тот упал вниз на мягкий коврик. Привратник отпер замок, и, взявшись за ручку, толкнул дверь. Та чуть поддалась, но не открылась. Изнутри что-то мешало. Один из пришедших, тот, что подсвечивал фонариком, легонько коснулся плеча привратника, мол, в чём дело? Тот успокаивающе похлопал его по руке, приставил магнит к двери чуть выше замка, и, придавливая к филёнке, медленно потащил в сторону от косяка. С противоположной стороны двери, вслед за движением магнита, сдвинулся засов. Дверь отворилась. Мужчины быстро проникли в помещение. Привратник наклонился и выдернул из-под двери провод, который затем извлёк и из-под плинтуса. Провод заканчивался в выключателе, и командир группы догадался, что так привратник включил в комнате свет, уже после того, как жилец запер дверь и уснул. Трое убийц бесшумно подошли к кровати. Один вытащил пропитанный хлороформом платок и прижал к лицу спящего усача, остальные схватили того за руки и за ноги. Вскоре тело обмякло. Старший группы подошёл к столу и положил на него предсмертную записку. Бумага была выкрадена заранее, почерк подделан. Мужчина вернулся к кровати. В комнате потушили свет, раздвинули шторы и открыли окно. Спящего подняли и перенесли к окну, поставили вертикально, облокотив на подоконник. После этого все трое покинули комнату, спустились вниз. Двое вышли из дома, а привратник стал подниматься обратно на четвёртый этаж, тщательно вытирая за собой следы. В комнате он подошёл к окну, перекинул спящего через подоконник и быстро покинул комнату, заперев дверь с помощью ключа на замок и с помощью магнита на засов. Вернулся в привратницкую, где с облегчением перекрестился.

Его сообщники убедились, что выброшенный из окна Энвер-паша мёртв, и поспешили прочь. В соседнем переулке их ждала машина. Только начав движение, они позволили себе заговорить.

— Всё прошло прекрасно, господин полковник! — возбуждённо произнёс один.

— Да, господин капитан — подтвердил Зверев, — мы всё сделали чисто, не подкопаешься!

— Лишь бы Лемке не заподозрили, — продолжил капитан. — Он ведь совсем недавно устроился в этот пансионат привратником.

— Ну, это навряд ли, — уверенно произнёс Зверев. — Не забывайте, он ведь по национальности немец.

* * *

Всё указывало на то, что произошло самоубийство. Предсмертная записка, написанная рукой погибшего, запертая не только на ключ, но и на засов комната. Наконец, отсутствие следов проникновения и борьбы, и следов насилия на теле покойника. А тут ещё и свидетель отыскался. Жилец из дома напротив, показал, что страдает энурезом и каждые два часа вынужден покидать постель. Так вот, он обратил внимание на то, что в доме напротив, на четвёртом этаже в эту ночь долго горел свет. Он ещё посочувствовал фрау Эльзе, что у неё такой проблемный жилец, который не желает экономить электричество.

— Вот видишь, — сказал один полицейский чин другому, — всё сходится. Долго не спал, всё никак не мог решиться. Потом написал предсмертную записку, потушил свет и выбросился из окна. Что тут тебя смущает?

— Пожалуй, ничего, — ответил другой полицейский чин. — Кроме личности погибшего.

— Это да, — согласился первый, — личность известная. Но, кажется, газеты писали, что этот турок в последнее время пребывал в глубокой депрессии?

— Я сам про это читал, — подтвердил второй.

— Ну, так спрашиваю ещё раз: что тебя смущает?

— Уже ничего, — вздохнул второй, направился к выходу, посмотрел на ключ, лежащий на столике возле двери.

— Разве что…

— Что «разве что»? — чуть раздражённо спросил первый.

— Ключ. Он не оставил его в замочной скважине когда запер на ночь дверь, я всегда так делаю.

— А я всегда вынимаю и кладу на столик, ведь есть ещё и засов. Хватит. Пошли!

— Пошли… — согласился второй.

НИКОЛАЙ (продолжение)

На следующий день встреча началась с того, что лорд Кёрзон протянул Виноградову бланк телефонограммы.

— Это мне предали утром из Лондона, — сказал он. — Прочтите и скажите, что вы по этому поводу думаете?

В телефонограмме говорилось о самоубийстве в Германии Энвер-паши.

Возвращая бланк, Виноградов слегка пожал плечами.

— Я думаю, что Господь прислушался к вашему совету.

Кёрзон промолчал. Но в этот день всё прошло без проволочек, и секретное соглашение между Россией и Великобританией было подписано.

1918 год

ГЛЕБ

— Спасибо, дорогой друг!

— Та нема за що! — тут же откликнулся Макарыч.

Честно говоря, я его мову воспринимаю когда как, в зависимости от настроения. Сегодня совсем никак. И я, чтобы не начать хамить, промолчал. Макарыч хмыкнул:

— Понял. Это для тебя сложно. Ну, если совсем по-простому, тогда так: за что ты меня благодаришь?

— Да вот, спустили сверху очередную директиву, — стараясь говорить спокойно, ответил я, — в основе которой лежит одна из твоих гениальных идей. Сижу вот, читаю, радуюсь!

— Ох, чую, хороша была инициативка, — хохотнул Макарыч. — Я к тому, что по плохой директиву бы не издали, верно? Можешь не отвечать. А вот инициативку-то озвучь, я ведь их пачками выдаю, интересно, какая сработала?

Чувствовалось, что моему другу никто ещё настроение с утра не испортил. Счастливчик!

— Я тебе сейчас зачитаю одну строчку из директивы, и ты всё поймёшь. — И я зачитал: «… развернуть в Центральном военном округе учебные центры по подготовке рядового и сержантского состава для Туркестанской Народной Армии (ТуНАр)».

— Хорошая новость! — обрадовался Макарыч. — Меня Духонин заверил, что проволочек не будет, но чтобы так быстро…

— Сука ты, Макарыч! — не сдержался я. — У друга горе. Нет, что бы посочувствовать, так он ещё и радуется!

— Что за горе? — проигнорировав «суку» встревожился Макарыч. — Говори толком!

От возмущения я чуть не задохнулся. Ну и брякнул:

— А ничего, что у меня всего одна рука-то?

Имел-то я в виду, конечно, обилие дел, и что ещё одна забота мне совсем ни к чему. Но Макарыч понял всё иначе.

— Рана открылась?! — Всю весёлость из его голоса выдуло разом. — Ты врача вызвал?!

— Нет. — Я понял, что переборщил, и стал резко сдавать назад. — Не нужен мне врач. И рана меня не беспокоит. То есть, беспокоит, конечно, но так, как обычно. И я совсем не то имел в виду. Просто дел невпроворот, а тут новая забота…

Я замолчал, и в разговоре установилась пауза, поскольку Макарыч только сопел в трубку, видимо слова подбирал.

— Дурак ты, Васич, — наконец произнёс он как-то очень буднично. — Напугал…

Он — «сука», я — «дурак». Квиты! А Макарыч меж тем продолжил:

— Ну чего ты так всполошился? Чем эта директива тебя так напугала?

— Напугать меня, как тебе известно, непросто, — я начал вновь закипать. — Другое дело, я понятия не имею, как эту директиву исполнять…