Алексей Смирнов - Несостоявшийся русский царь Карл Филипп, или Шведская интрига Смутного времени

• Название: Несостоявшийся русский царь Карл Филипп, или Шведская интрига Смутного времени
• Автор: Алексей Смирнов
• Издательство: Ломоносовъ
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91678-153-3

Все беды, казалось, обрушились на Русь в Смутное время. Ослабление царской власти, трехлетний неурожай и великий голод, обнищание народа, разруха везде и во всем, интриги бояр, сменявшие один другого самозванцы, поляки и шведы, алчущие решить в свою пользу многовековые споры и под шумок прихватить то, что никогда предметом спора не было. До сих пор в событиях Смуты немало белых пятен. Одно из них связано с хитроумными комбинациями, которые должны были, по задумке их авторов, привести на русский престол шведского принца Карла Филиппа. Сторонником этой идеи — вот удивится читатель! — одно время был князь Пожарский, русский национальный герой. Книга историка и журналиста Алексея Смирнова являет собой редкое сочетание документального повествования с авантюрным сюжетом. Она написана с опорой не только на российские, но и на шведские источники, часть из которых никогда прежде не попадала в поле зрения российских историков.

возрастные ограничения: 6+

---

28 августа в Выборгском замке герцог дал первую аудиенцию посольству. Гремели пушечные салюты, скромный зал приемов, дабы впечатлить падких на роскошь русских, шведы постарались украсить с максимальной пышностью, доступной в этих обнищавших от многолетних войн краях. Пол застелили английским сукном, трон герцога под золотым балдахином обтянули парчой, налево от трона поставили длинную скамью для комиссаров, покрытую красным бархатом. Карл Филипп занял место на троне, комиссары — на скамье, справа от трона выстроились свитские — секретарь герцога, гоф- и камер-юнкеры, а также старший королевский уполномоченный Генрик Горн.

Перед светлыми очами шведского государя предстали сразу два новгородских посольства — первое, привезенное из Стокгольма в Выборг, и новое, только что прибывшее из Новгорода. Русские, вслед за архимандритом Киприаном, по очереди доходили до середины зала и низко кланялись сидящему на троне юноше и его свите. Затем то же приветствие повторялось непосредственно у трона, после чего посольские становились на отведенные для них места.

Переговоры открыл речью на немецком языке Генрик Горн. После первых общих фраз о желании шведского короля помочь русским в преодолении смут, комиссар обрушился на новгородцев с нападками, упрекая послов в «нарушении клятвы, предательстве и отпадении» их соотечественников. Почему в Выборг не прибыли представители Московского и Владимирского княжеств? Как смели русские взбунтоваться и коварством захватить Тихвин и Гдов? Им нельзя верить — сегодня они клянутся в свой преданности, а завтра вонзают нож в спину! Вот приехал Карл Филипп, русские сами просили его в цари, и что же теперь делать, если встречают герцога лишь новгородцы?

Киприан, выслушав эту запальчивую тираду со смиренным видом, отвечал сдержанно и достойно. Новгород не изменял клятве, и посольство приехало, чтобы подтвердить признание герцога великим князем и пригласить его следовать в Новгород. Правда, из Москвы еще нет ответа на новгородские просьбы прислать посольство, но это не беда. В Новгороде за несколько столетий до покорения его Москвой был великий князь из Швеции по имени Рюрик, и новгородцы полагают, что еще достаточно могущественны, чтобы иметь своего великого князя.

Такой поворот событий решительно не устраивал комиссаров. В королевских инструкциях говорилось лишь об избрании Карла Филиппа государем всея Руси. Если такая возможность исчезнет, следовало добиваться присоединения Новгородских земель к шведской короне, а дальнейшие переговоры о мире вести с избранным в Москве русским царем. И Генрик Горн отверг предложение Киприана, заявив, что Карл Филипп не тронется с места, пока к Новгороду в желании иметь герцога своим властелином не присоединятся другие русские области. Попытки послов убедить шведов, что за этим дело не станет, стоит лишь принцу явиться в Новгород, ни к чему не привели.

Впрочем, представители Новгорода и сами не слишком надеялись на чудо. Москва молчала, новгородское посольство остановили в Торжке и держали взаперти, и неизвестно, обсуждали ли вообще московские бояре замечательное по своему красноречию послание, в котором были следующие пассажи: «Великому Князю Карлусу Филиппу Карлусовичу в Выборг от Владимирского и Московского Государства и от всех Государств Российского Царства послов своих с полною мочью и с полным наказом послати тотчас, чтобы им тут, в Выборге Королевского Величества с полномочными послы договор крепкой о всем, к свершению доброго начатого дела, совершити и укрепити. А он, Государь, Богом дарованный, избранный Государь наш, пресветлейший и выскорожденный Королевич и Великий Князь Карлус Филипп Карлусович от такого благочестивого корене от вельможных родителей рожен, и в страсе Божий возращен, и в такой молодости ко всякой храбрости и смирению научен, также он Государь и прирожением милосерден и смирен, и по своей младости от Бога великим разумом одарован».

Новгородцы и шведские комиссары так ни о чем и не договорились, а финал аудиенции обернулся форменным скандалом. Король, державший на положении заложников первую новгородскую депутацию, отправленную в Швецию еще в 1611 году, внял просьбам Делагарди отпустить посланцев домой, чтобы успокоить Новгород. Полководец сообщал в Стокгольм, что ему все труднее унять площадных крикунов, утверждавших, что шведы ничем не лучше поляков, которые коварно пленили русских послов под Смоленском. Да и у самих новгородских представителей с каждым новым месяцем задержки росли раздражение и подозрительность. Они тосковали по семьям, пили и, как доносили шпионы, клеймили шведов в разговорах между собой. Еще немного, и эти люди, пользовавшиеся большим влиянием в Новгороде, могли стать законченными врагами шведской короны.

О королевской милости, как было решено заранее, комиссары объявили на аудиенции в Выборге: этот гуманный поступок должен был растопить лед на предстоящих переговорах по избранию Карла Филиппа русским царем. Перед отъездом на родину первой новгородской делегации предложили лишь подтвердить крестным целованием верность Карлу Филиппу. И тут случилось неожиданное. Тайные настроения посольских стали явными. Отчудил купец Иголкин, один из тех неотесанных русских послов, к которым Делагарди просил королевских чиновников отнестись с терпением и снисходительностью. Купец вдруг возмутился и крикнул: не намерены ли шведы подчинить Новгород своей короне? Но русские так же мало желают отдаться Швеции, как и подчиниться Польше! Не бывать такому никогда, покуда хотя бы один ребенок жив в Великом Новгороде!

Безобразная сцена разыгралась на глазах брата короля, которого русские пригласили на царство. Была затронута и честь шведского монарха. Это неслыханное оскорбление можно было смыть лишь кровью обидчика и жестоким наказанием всего посольства. Но комиссарам пришлось проглотить обиду ради большой политики. Ведь переговоры только начинались! Свои кое-как уняли разбушевавшегося купца, найдя подходящее объяснение его непочтительному поведению: «Он изрыгал из себя эти слова по пьяному делу и необдуманно». Комиссары позволили русским вымолить прощение для себя и Иголкина, и 22 сентября первое новгородское посольство покинуло Выборг.

Инцидент с пьяным купцом был тем более неприятен для шведов, что Иголкин предугадал намерение Густава Адольфа присоединить Новгород с его историческими владениями к шведской короне, о чем говорилось в так называемой главной инструкции, выданной комиссарам в Стокгольме. Посланцам Густава Адольфа предписывалось вести дело к присоединению Новгородских и Псковских земель к шведской короне, если на переговоры в Выборг прибудут делегации только от этих городов. Просьбу о выборе Карла Филиппа великим князем лишь части русских земель следовало отклонить, а вместо этого предложить новгородским и псковским посланцам добровольное присоединение к шведской короне, с сохранением всех русских обычаев, религии и законов — так, как Литва когда-то соединилась с Польшей. Если новгородцы и псковичи не захотят становиться шведскими подданными, их следовало обязать выплатить контрибуцию в размере десяти бочек золота, а также уступить Швеции внутреннее крепостное кольцо вокруг Финского залива, в том числе Ивангород, Ям, Копорье, Нотебург и Кексгольм, и внешнее с Гдовом, Ладогой и Тихвином. Кроме того, король требовал земли и крепости на побережье Северного Ледовитого океана, обладая которыми Швеция получала контроль над морской торговлей России с Англией. Принудить русских к выполнению этих требований следовало захватом возможно большего числа крепостей на северо-западе России. Из Новгорода всех русских нужно было изгнать до заключения мира, а также попытаться взять Псков.

Если в Выборг прибудут делегаты от всей России, король милостиво позволял выбрать своего брата русским царем, однако его территориальные и финансовые претензии к России от этого факта не менялись.

Наконец, существовала так называемая вспомогательная инструкция, которая предусматривала ведение прямых переговоров с Москвой, уже избравшей другого великого князя. Практичный Густав Адольф не собирался оспаривать московский трон ради возвышения собственного брата. Швеции нужны были лишь территории и деньги. Король предписывал комиссарам добиваться уже названных территорий и крепостей, отрезавших Россию от моря как на западе, так и на севере. Самолюбивый Делагарди не должен был знать о существовании дополнительной инструкции, поскольку мог подумать, что король заранее похоронил его династические планы.

Между тем Москва посольство все не присылала, а у новгородских представителей не было иных полномочий, кроме подтверждения прежнего приглашения Карлу Филиппу стать их великим князем. Застолья сменяли одно другое, поднимались тосты, произносились пышные речи, шведы и русские обменивались подарками. Так, например, главе новгородской делегации архимандриту Киприану был преподнесен русский перевод Евангелия Лютера, которое тот принял с неожиданной у православных иерархов благосклонностью. Это была первая книга на русском, изданная в Швеции. Но о единственном деле, которое интересовало шведских комиссаров в сложившихся обстоятельствах — о присоединении Новгорода к шведской короне, — комиссары прямо говорить опасались, помня о враждебной выходке купца Иголкина. Наверняка таких, как он, было много. Давление в Выборге могло закончиться бунтом черни в Новгороде.