Леон Пиллар - Реквием линкору «Тирпиц»

• Название: Реквием линкору «Тирпиц»
• Автор: Леон Пиллар
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06211-4

Эта книга была написана Леоном Пилларом, когда после окончания Второй мировой войны прошло немногим больше двадцати лет. Были живы еще многие из участников описанных здесь событий. Автор не только воспользовался материалами и официальными документами, хранящимися в архивах исторического отдела Британского адмиралтейства, но и побывал в разных уголках Европы — и в Лондоне, и в Осло, и в Гамбурге, и в Киле, и в Тронхейме, и в Тромсё. Ему удалось лично встретиться и побеседовать со многими английскими и немецкими моряками и летчиками, с деятелями норвежского Сопротивления, с вдовами многих людей, погибших в те кровавые годы. История о том, как английские подводные лодки-малютки пытались потопить гигантский немецкий линкор «Тирпиц» и почти достигли намеченной цели, наверняка никого не сможет оставить равнодушным.

---

В Ланна Фоэ временами находилось до десятка норвежских куттеров, команды которых, уйдя от немцев, вступили в ряды Сопротивления. Люди приводили в порядок свои суда, занимались шпаклевкой, покраской и ремонтом. Казалось, что они готовятся к выходу на рыбную ловлю.

Ховарту, высокому и худощавому моряку, было тридцать лет. Он был из породы англичан, склонных к приключениям, романтиков, способных при случае объединять мечты с действительностью. Ему нравились этот суровый, несколько пустынный ландшафт и рыбаки, мужественные люди, не испытывавшие никакого страха перед морем. Ховарт хорошо знал норвежцев. Он бывал несколько раз в их стране и изучил их язык. Это облегчало ему общение с ними.

Постояв у окна, офицеры присели к камину, в котором между кусками торфа пробивался огонь. В комнате стоял едкий дым, но оба его почти не замечали. Мысли их были заняты другим. Внешне майор ничем не выдавал своего волнения. Авторитет и власть заключались для него не в форменной одежде. Такое поведение импонировало норвежским морякам, привыкшим к тягостям жизни на море и признававшим только истинные человеческие качества. О том, что они у него были, он знал, но никогда этим не кичился. Он был командиром и начальником, все остальное само собой разумелось.

Майор жил в нескольких километрах отсюда, в доме Флеминга, на окраине Леруика, главного города острова, если только эту деревню можно было назвать городом. Дом Флеминга был, по сути дела, крестьянской усадьбой, занимавшей довольно большую площадь и выглядевшей несколько запущенной. Там постоянно находились агенты, ждавшие направления на задание. Усадьба эта была хорошо известна на Шетлендских островах из-за громадного дерева, одиноко стоявшего у самого входа в дом. Во всей округе росли только кустарник, ельник и рябина.

Ужин у офицеров был печальным, так как утром им пришлось хоронить молодого рослого норвежского моряка. Он был убит пулеметной очередью с двухмоторного немецкого самолета, находясь на куттере «Сиглаос», только что вернувшемся из Норвегии и доставившем британского агента. Два члена экипажа смогли даже навестить своих родителей в деревушке неподалеку от Брённе. И вот одного из них, Нильса Нессе, пришлось этим утром предать шетлендской земле. Это была первая потеря в их подразделении. Похороны молодого парня потрясли всех.

— «Нордсиён», видимо, не возвратится, — произнес Митчел. — Прошло уже три недели… Жаль, экипаж был хорошим, да еще Лейф Ларсен…

— Хороший моряк, — заметил Ховарт.

— Кому вы это говорите! Я ведь допрашивал его первым, когда он прибыл сюда в феврале месяце с группой беженцев на куттере «Мотиг-1». Он тогда представился, сказав: «Лейф Ларсен. Я капитан этого судна. Мы бежали от нацистов. Может, мы вам пригодимся».

Позднее Митчел узнал, что Ларсен вступил было в финскую армию, но затем возвратился на родину, чтобы принять участие в настоящей борьбе с немцами. Как и многие его товарищи, он прошел агентурную подготовку в Штодхеме под Оксфордом и произвел свой первый прыжок с парашютом в районе Бирмингема…

Прошло несколько дней. И вот однажды дверь комнаты, в которой жил Ховарт, открылась и на пороге появился только что прибывший армейский офицер.

— Хочу пройти к молу, Ховарт. Не желаете прогуляться со мной?

Ховарту надо было писать донесение, но он почувствовал, что лучше, пожалуй, сейчас прогуляться и немного развеяться, чем сидеть за письменным столом.

— Не возражаю, — ответил он, надел плащ и фуражку и вышел.

На улице было морозно и совсем безветренно. В наступившей темноте они чуть ли не ощупью вышли на тропинку, ведущую вниз, с трудом различая воду в бухте и норвежские суда. На пирсе несколько моряков разминали ноги. Некоторые из них жили на своих суденышках.

— Скажите, Ховарт, как, по вашему мнению, удастся ли набрать команду на «Олаф» для Блистада?

«Олафом» назывался небольшой куттер, стоявший на якоре в Кет Ферте, и Пер Блистад, которого все называли Пит, попросил Митчела за обедом передать ему «Олаф» и помочь подобрать команду.

— Боюсь, что нет, — ответил Ховарт. — Во всяком случае, если не возвратится «Нордсиён». В последнее время нам просто не везет.

В этот момент лейтенанту послышались какие-то звуки со стороны моря.

— Прислушайтесь!..

Оба остановились, вслушиваясь. Однако слышен был только прибой, как вдруг раздался характерный звук работающего мотора: «тонк… тонк… тонк!» Сомнений больше не было. Но кто это? «Нордсиён» или какой-нибудь другой норвежский куттер? Звуки становились громче и отчетливее и скоро наполнили, казалось, всю бухту. Мотор издавал жалующиеся и одновременно торжествующие звуки. И вот показалась мачта, а затем носовая часть и весь корпус суденышка.

— Это не наш, — произнес Ховарт. — Смотрите-ка, он сигнализирует букву «ви» — три коротких и одна длинная вспышки. Любопытно! Никто в Норвегии не знает этот фарватер, а он идет так, будто бы бывал здесь десятки раз, да еще дает опознавательный знак. Стало быть, это один из наших людей. Пошли скорей!

Офицеры прыгнули в весельную шлюпку и стали грести изо всех сил, чтобы поскорее добраться до куттера. На носу судна они прочитали незнакомое название, написанное белыми буквами на черной полоске: «Артур».

Вдруг Ховарт увидел Ларсена, стоявшего в двери штурманской рубки. Среди рыбаков, готовившихся к причалу, он узнал Бьёрни.

— Видит Бог, как я рад видеть вас снова, — крикнул Ховарт. — Ларсен, Бьёрн, Плеттен, Санголт, Нипен… А где же Герстен и Меркесдаль и что это за посудина?

Ларсен ухмыльнулся, как мальчишка, здорово напроказничавший, и ответил:

— Я ее просто-напросто выкрал.

К куттеру поспешили норвежцы, между ними и вновь прибывшими завязался оживленный разговор с перекрестными вопросами. Ларсен же лишь улыбался тонкими губами, но ничего не говорил. Он привык к морскому уединению и разговаривал неохотно. Ему требовалось провести некоторое время в дружеской обстановке с чаркой спиртного, под веселое потрескивание огня в печи, чтобы открыть рот. А говорил он всегда тихо, даже если с кем-либо спорил или сердился.

«Артур» встал на якорь рядом с другими судами. И вот они все уже сидели за столом с бокалами в руках. Ларсен не торопился с рассказом. Он молча поглощал яичницу с салом, кладя вилку на стол, только чтобы сделать глоток пива. Митчел и Ховарт терпеливо ждали. Глубоко запавшие голубые глаза Ларсена, всматривавшиеся, казалось, все еще в какую-то точку на поверхности моря, сверкнули от удовольствия быть в уютной домашней обстановке. Наевшись и допив бокал, он наконец приступил к рассказу:

— Да, когда мы тогда отплывали, погода стояла весьма скверная. Скоро, однако, подул южный ветер, и мы благополучно доплыли до Кристиансунна. Было уже совсем светло, и, чтобы избежать немецких наблюдательных постов, шкипер решил идти к острову Смела. В том районе есть несколько сотен небольших островков и отдельных рифов, пройти сквозь которые довольно трудно, не зная фарватера. Мы потратили около пяти часов на проход, но безуспешно. И вот нам попались два рыбака на лодке. Мы предложили взять их на борт, но они не захотели. Тогда мы предложили им 250 крон, кофе и сливочное масло, от которых они уже не отказались. К четырем часам пополудни они вывели нас к одному из островков покрупнее, где мы смогли встать на якорь. Рыбакам же сказали, что они могут исчезнуть. Долго просить их не пришлось. Тогда мы стали готовить первые из 42 мин. Через некоторое время направились в сторону огоньков деревушки Кирхауг, расположенной у входа в Тронхеймс-фьорд. Там мы намеревались поставить несколько мин. Санголт и я спихнули первую из них в воду. За ней последовали еще две. Погода стала крепчать, и волнение моря усилилось. И тут наши мины пришли в движение…

— Пришли в движение? — прервал его Митчел.

— Да, они передвигались вместе со своими якорями, подобно вагонеткам на рельсах. Мы предприняли все возможное, чтобы их закрепить. Две выскользнули из наших рук и упали на палубу. Их ударные контакты даже погнулись. Мы могли взлететь на воздух, но нам повезло: ничего не произошло. Тогда мы вместе с Санголтом установили все 42 мины. При этом я иногда брал их прямо за рога… Волны гнали мины на «Нордсиён». Они были установлены на трехметровой глубине, но куттер набрал слишком много воды и осел глубже обычного. В полночь мотор заглох, и судно погнало на рифы. Мы поставили большой парус, а потом и бриговый, и пытались вычерпывать воду, но она все прибывала…

Ларсен не стал рассказывать об отчаянной борьбе, которую они вели всю ночь против штормового моря. Он дал лишь понять, что Герстен совсем растерялся, и ему пришлось взять командование на себя.

Куттер все более погружался в воду и был отогнан ветром и волнами совсем близко к Кристиансунну. Пошел обильный снег. В девяти милях от мыса Грипа куттер затонул. Люди побросали оставшееся продовольствие в ялик и сами попрыгали в него.