Коре Холт - Состязание. Странствие

• Название: Состязание. Странствие
• Автор: Коре Холт
• Издательство: Физкультура и спорт
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1987

В книгу включены две повести известного современного норвежского писателя. В «Состязании» рассказывается об экспедициях Скотта и Амундсена к Южному полюсу (1910–1912 гг.), в «Странствии» — о попытке Нансена и Юхансена достичь Северного полюса в 1893–1896 гг. Публикуется также очерк Тура Хейердала о Нансене.

Для широкого круга читателей.

---

Дойти?

Или некий внутренний голос не задает уже сегодня вопрос, дойдут ли они? Первая же серьезная проба сил между ними и льдами, между ними и смертью, между ними и несчетными милями не шепчет на ухо так тихо, что почти не разобрать: «Не дойти вам до полюса…»?

— Не дойти вам до полюса…

— Обратный путь к материку будет во много раз длиннее пути к полюсу.

— Судно постоянно перемещается. Так что вы его никогда не найдете.

— Так что вас никогда не найдут.

— А что забудут — так это точно.

Ночью зуб на зуб не попадает от холода. С мокрым от пота нижним бельем, в сырой от ледяной изморози верхней одежде они ворочаются в спальных мешках и не могут уснуть. Эту проблему надобно решить безотлагательно, если они рассчитывают выжить. Они находят решение. Температура тела каждого около плюс тридцати семи. Ее надо использовать, пока она не выстужена ледяными ветрами. Они распарывают свои спальные мешки и сшивают их, делая из двух один. Поднатужившись, оба влезают в него. Тут нужна гибкость и согласованность движений. Теперь они согревают друг друга. Все-таки можно жить и в пустынном мире на подступах к полюсу.

5

Путь на север продолжает быть таким же трудным, мучительным, гиблым. Они сами впрягаются в сани, чтобы помочь собакам. И тянут, тянут; изборожденные складками суровые лица, обмороженные носы, закостенелые пальцы ледяных рук и ног… Выбиваясь из сил, стремятся к точке на карте, где еще никто не бывал. Время от времени их мутит, и собаки дерутся из-за блевотины.

Они говорят друг другу «вы». Палатка такая низкая, что даже сидя они бодают ее изнутри. Нельзя протянуть руку, чтобы не задеть стенки или соседа. Естественно в таких случаях, соблюдая обычную вежливость, извиниться, сказать: «Я нечаянно». Но откуда взяться вежливости в неоглядной пустыне на пути к полюсу, где никто еще не бывал? В самые изнуряющие вечера в душе зреет ожесточение, перерастающее в злобу. И глаза руководителя наливаются желтизной.

Он вовремя замечает опасность. Заметив, осмысливает, делает вывод и отдает распоряжение; здесь он властелин.

— Будем каждое утро рассказывать друг другу какую-нибудь забавную историю, чтобы браться за дело с хорошим настроением.

Мокрые насквозь в крохотной палаточке. Голубое сияние озаряет ее и льды. Живое сияние над голубым безлюдьем. Но теперь надобно быть не поэтом, а эпиком. Вообще-то Ялмар хороший рассказчик. Однако именно сейчас в голове затор. Наконец, с трудом подбирая слова, он делится наблюдением, касающимся собак: две суки ревнуют друг к другу. Жмутся с двух сторон к здоровенному кобелю, который держит их в повиновении. Руководитель громко хохочет, так что грудная клетка ходит ходуном, и говорит:

— Вы молодчина, Ялмар.

Вечером того же дня оба приходят к выводу, что собаки — самая подходящая тема. Тут они поймут друг друга. Обоим свойственно любить собак и проклинать их, хулить и защищать. Но оба знают также, что завтра первые две собаки должны умереть.

И уже решено, какие именно: две самые слабые. Они пойдут на корм остальным. Живые сожрут своих мертвых товарок, как говорится, тепленькими. После чего, тощие, с разбитыми лапами, подгоняемые кнутами, пойдут дальше — вперед, к далекому полюсу.

Не разговаривая друг с другом, они быстро управляются с завтраком; не глядя друг на друга, выбираются из палатки. Им еще не приходилось убивать собак. Вернее всего воспользоваться ружьями, но они должны беречь боеприпасы. Незачем тратить патрон, когда можно обойтись ножом. Наточив ножи, они обмениваются взглядами и заходят каждый за свой торос, волоча по рвущейся из рук собаке. Ялмар и тут доказывает свое превосходство. Один удар ножом — и готово.

Они разделывают туши и раздают куски голодным собакам, которые жадно глотают останки своих сородичей. У обоих такое ощущение, словно они переступили некую грань. Руководитель заметно подавлен, когда они вновь встречаются у палатки. Ялмар вытирает нож о штанину. Из глубин объединяющей их боли возникает надломленный голос руководителя:

— Может, перейдем на «ты»?

6

Странный монумент сотворен их руками, отныне они совокупны в добрых и недобрых делах на полюсе. История, которую надлежит рассказывать за завтраком, должна быть с перцем, чтобы прийтись по вкусу мужчинам. Но они понимают также, что одними историями сыт не будешь. И начинают есть сырую собачину. Нелегкое испытание. Они выдерживают его — с трудом, но выдерживают. Сделав еще один шаг на стезе жестокости, они обретают способность совершать великие подвиги.

Но тишина может свести человека с ума. Она особенно мучительна, когда ее прорезал какой-нибудь звук. Собачий лай, громкий возглас, скрип полоза о лед. После чего кажется, что весь мир затаил дыхание и боится выдохнуть. В это мгновение тишина может сокрушить человека.

Они взяли с собой два каяка весом по восемнадцать килограммов. Каяки уложены поперек саней. Не так-то просто привязать их крепко к саням. Но хуже всего то, что они постоянно цепляются за торосы, которые приходится огибать. Каяки понадобятся на обратном пути с полюса, когда они выйдут к открытому морю и победителям белого безмолвия надо будет уже без собак добираться до материка. Да-да, победителям, только так.

И тут оказывается, что обшивка обоих каяков порвана. Спусти их на воду сейчас, сразу пошли бы ко дну.

Но руководитель достоин своего звания. Он знает: от его воли зависит, сохранят ли они мужество и надежду.

Он приказывает немедленно разбить лагерь. В два счета поставлена палаточка, и в голубом ночном свете над ледяной пустыней двое трудятся большими иглами. Дыры в обшивке каяков латают кусками запасной палатки. Швы промазывают смесью копоти и овсяной каши. Не ахти какая промазка, но сгодится.

Можно продолжать движение к полюсу. Руководитель вкалывает как зверь, шагая впереди и прокладывая курс на север. Он наделен огромной физической силой, годами тренировался в ходьбе на лыжах, прославился на весь мир дерзким лыжным переходом через Гренландию. В сопровождении одной лишь собаки пересек на лыжах всю Норвегию по горам с запада на восток. Местные жители говорили, что со времен короля Сверре никто не совершал такого перехода. Но ни одно странствие не было таким изнуряющим, таким надсадным, таким тягостным, как это. Полыньи и разводья заставляли делать большие крюки. То и дело путь на север становился непроходимым. Руководитель был вынужден возвращаться к Ялмару и собакам, помогать им, когда они застревали. И получалось, что он дважды проходил каждый отрезок, отделяющий их от полюса. Ялмар лучше справлялся с собаками и располагал богатым набором крепких слов, которые сыпались на четвероногих бедняг. Так ведь другого языка они не понимали. Руководитель чувствовал, что Ялмар внимательно следит за ним, и ему это не нравилось, хоть он и говорил себе, что не следует принимать близко к сердцу такие пустяки.

А Ялмара оскорбляло, что руководитель неизменно давал ему понять: приказ есть приказ, и должен немедленно выполняться. Никакого равноправия. Хоть бы раз обратился с просьбой, которая во многих случаях действует лучше, чем приказ. Но было при этом и то, что крепло вместе с ростом тягот: дружба, в которой они как-то стеснялись признаться, но которая согревала их в ледяной пустыне.

Оба тосковали по кораблю, хотя ни за что не сознались бы в этом. И все же однажды вечером, когда они ели горячий суп чайными ложками, чтобы растянуть удовольствие, у одного из них вырвались слова о том, как хорошо было на корабле! И тотчас нахлынули воспоминания.

— Помнишь, как мы обнаружили, что на борту появились вши?

— Наверно, их занесли самоеды, с которыми мы вели меновую торговлю в Сибири. На судно точно обрушилось нашествие вшей. Чего только мы ни делали, чтобы избавиться от них. Все без толку. Был даже момент, когда казалось, что на судне разразится бунт, если мы не управимся с этой нечистью. Тут кто-то вспомнил, будто вошь не выдерживает сильного мороза. И мы решили поставить все на эту карту, попытаться холодом уморить вшей. Вынесли на палубу всю верхнюю одежду и нижнее белье, всю обувь, портянки, перины, спальные мешки, даже скатерти, которыми кок так гордился. Задраили все входы, ведущие в каюты. Целую ночь двенадцать человек сидели в одних кальсонах и прислушивались, не донесутся ли снаружи звуки лебединой песни вшивого племени. Они ничего не услышали, но утром, выйдя босиком на снег, увидели, что их надежда сбылась: полчища вшей лежали лапками кверху, настигнутые неотвратимой карой. Судно вновь стало доброй обителью для людей, плывущих через Ледовитый океан.

После ночи, когда они почти не спали, вспоминая большие события на корабле, оба ощутили новый прилив сил.

У руководителя более чувствительное сердце, чем у Ялмара. Лежа в спальном мешке рядом со своим спутником, он думает о письмах, которые отправил домой с последней оказией, когда его секретарь сошел на берег в Северной Сибири, чтобы оттуда как-то добраться до Норвегии. В этих письмах, полных тепла и преданности жене и заботы об их новорожденной дочурке, самые прекрасные строки, какие когда-либо выходили из-под его пера. Ради своих близких он готов на все. Кроме одного: оставаться дома.