Надин Бисмют - Без измены нет интриги

• Название: Без измены нет интриги
• Автор: Надин Бисмют
• Издательство: FreeFly
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-98358-050-7

Дебютный сборник новелл молодой канадки Надин Бисмют с единодушными овациями был встречен и публикой, и прессой.

13 зарисовок, графически четких и лаконичных:

— Жизни сегодняшней, повседневной, вашей и ваших соседей;

— Любви, показанной с разных точек зрения и во всем многообразии ее проявлений;

— Ну и конечно же, измен, неизбежно сопутствующих как любви, так и жизни в целом. Измен не глобальных, а сиюминутных, «бытовых», совершаемых на каждом шагу, — мелких и крупных, самому себе и родным, любимым, близким, просто окружающим.

Яркие картинки, в которых явлена вся палитра нашей «невинной» лжи, наших слабостей и порывов. Написанные живым, непосредственным языком рассказы подкупают удивительной психологической точностью.

Талантливо, трогательно, честно.

---

Жан зачерпнул ложкой соус со смесью трех перцев и вылил на край своей тарелки, потом точно так же обошелся с беарнским и с ярко-оранжевым, почти красным, карри. «Когда видишь, — сказал он вдруг, — детей на улицах Калькутты, то с легкостью веришь в существование ада на земле. Ничего страшнее и вообразить нельзя; словами это не опишешь. Надо видеть, и все». Жан подождал, пока стечет бульон с кусочка мяса, донес его до своей тарелки и обмакнул в соус карри. Подул на него и положил в рот. Медленно прожевал, проглотил и добавил: «Надо видеть, это такое, что правда не поддается описанию, нет таких слов». Жан печально покачал головой, будто нехватка слов удручала его сильней, чем людские беды, которые он не способен был живописать.

Лизе вспомнилась Калькутта, тот страшный и захватывающий — не оторвешься — репортаж, что она видела не так давно по телевизору. Передача была про мать Терезу, и действительно, повсюду ее окружало множество детей — наверно, те самые дети, о которых говорил Жан; тут Лиза наконец поняла, что же он, по всей видимости, хотел этим сказать. Ну да, они ведь ездили в Индию и в Индонезию, Мюриэль и Жан, в прошлом году. Их не было целый месяц, Лиза тогда несколько раз заходила к ним полить цветы. В благодарность они подарили ей статуэтку — смешного пузатого человечка. «Это Будда», — сказал Жан. Лизе он понравился — такая лапочка. Она поставила его в подвале на полку над стиральной машиной. Вообще-то надо бы найти ему другое место, потому что всякий раз, доставая стиральный порошок или ополаскиватель, она задевает фигурку, и та грозит упасть. Крайне неудобно получается.

«Просто объедение твое фондю, Лиза, в самом деле, оно удалось тебе на славу, ты бесподобно готовишь!» — восторженно выдала Мюриэль, извлекая из бульона кусочек брокколи. Норман присоединился к похвалам, Жан сдержанно покивал головой. У Лизы так и вертелось на языке: «Да бог с тобой, Мюриэль, милочка, что ты, не смеши меня!» В самом деле, разве может не удаться фондю по-китайски? Это уж надо быть или очень невезучей, или совсем криворукой. Или просто дурой? «Спасибо», — все же сказала она, а про себя подумала, что с тем же успехом могла бы приготовить жаркое, курицу или рыбу. Но Мюриэль и Жан — такие давние друзья. Они с Норманом не видели их почти четыре месяца, и фондю по-китайски показалось ей самым подходящим вариантом из всех возможных: все вилки ныряют в общий котел, все сыты и довольны, и полное единение душ. «О да, фондю по-китайски сближает», — сказала себе Лиза, убежденная в правильности своего выбора.

Жан подцепил вилкой гриб и окунул в бульон. Его вилка налетела на вилку Нормана, а та рикошетом стукнулась о вилку Мюриэль. «Боробудур на Яве… — произнес он задумчиво. — Когда видишь этот памятник, чувствуешь себя таким крошечным, таким жалким, таким… ничтожно малым. Мы ведь так ничтожно малы, правда? А когда видишь Боробудур, ощущаешь себя крупинкой земли… обращаешься в пыль». Он приложил большой палец к указательному и сощурил глаза, наглядно показывая микроскопичность расстояния между ними. У Лизы мурашки побежали по спине: нет, это невозможно, она не хочет быть такой малюсенькой. Никогда и ни за что. Жан, как всегда, все преувеличивает. Все же, если уж выбирать, Лиза предпочла бы стать землей, но не пылью. Вернуться в землю. Не быть вечно гонимой ветром. Чего Лиза не выносила, так это нестабильности.

Лиза посмотрела на Жана: тот извлек свою вилку из бульона, снова зацепив вилки Нормана и Мюриэль. «Не мала ли посудина? — подумалось ей. — Да… Надо бы купить другую, побольше». Она перевела взгляд на Мюриэль, сидевшую напротив, потом на Нормана, сидевшего по левую руку: а чем бы предпочли стать они? Землей или пылью? Пожалуй, ее засмеют, если она об этом спросит.

Жан положил вилку на тарелку; от гриба шел пар. Он подтянул рукава и откинулся на стуле. «А как дела у тебя на фирме после слияния?» — спросил его Норман. «Все отлично», — отозвался Жан. Он взглянул на свой гриб так, будто уже наелся, и продолжал, подняв глаза на Нормана: «Знаешь, если бы ты мне сказал, когда мы учились в коллеже, что когда-нибудь я приду к убеждению, что желания — корень всех бед, и буду учиться обуздывать их, говорить „нет“ этой самой жалкой части своего „я“, ни за что бы не поверил. А между тем сегодня я именно так смотрю на жизнь». Мюриэль погладила Жана по затылку и, смеясь, добавила: «Я тоже, милый, мы с тобой вместе встали на духовный путь… Вот только иногда мне за тебя тревожно, ты впадаешь в интегризм…» Жан поморщился: «У тебя холодные пальцы». И Мюриэль убрала руку. Приподняв брови, она взглянула на Лизу, словно бы говоря: «Ох уж эти мужчины! Все одинаковы!» Лиза постаралась ответить ей своим самым красноречивым взглядом, означавшим: «Да, но что поделаешь, мы их все равно любим!»

Норман, поставив локти на стол, недоумевающе глядел на сидевшую перед ним чету. «Ох уж эти ваши дзенские штучки, — вздохнул он. Отпил глоток вина и добавил: — Взял я тут месяц назад одного такого сумасшедшего сотрудником — тоже мне freak, — представляете, он в обед запирается в кабинете и медитирует. Честное слово, уволю, если не прекратит». Мюриэль заерзала на стуле и обрушилась на Нормана с упреками: так нельзя, существуют права человека, каждый волен исповедовать ту религию, которая ему близка. Норман вышел из себя: «Религию засунь себе знаешь куда? Что ни день, после обеда ладаном разит по всему офису, голова раскалывается! Ладан, мать его, напоминает мне детство, когда меня таскали к мессе каждое воскресенье!» Лиза вздрогнула и повернулась к мужу: «Норман, прошу тебя, выбирай выражения». Норман глубоко вдохнул, шумно выдохнул, махнул рукой у самого Лизиного лица и кивнул успокаивающе: «Ладно, все нормально». Лизу это не сильно убедило, но мысли ее уже вернулись туда, где они были прерваны бранью мужа.

Что-то такое зацепило ее в словах Жана. Если Мюриэль и Жан обуздывают свои желания, означает ли это, что они поставили крест и на плотских утехах, то есть на… своей сексуальной жизни? Господи, вот глупость-то! Как можно отказывать себе в этих маленьких радостях? Лиза вспомнила один вечер на прошлой неделе и почувствовала, что краснеет. Она тогда приняла ванну с лавандовым маслом и спустилась к Норману — он работал в своем кабинете в подвале. Лиза помассировала ему плечи, потом шею, потом развязала галстук. Не слушая протестов, развернула его на стуле лицом к себе. Чуть отступила, чтобы он видел ее всю с ног до головы, и скинула халат, легко соскользнувший с теплого, лоснящегося от масла тела. Оставшись перед мужем обнаженной, она закрыла глаза и ждала: вот сейчас горячие руки Нормана зашарят по ее телу, вот сейчас его влажные губы приникнут к ее соскам, вот сейчас его затвердевшая плоть прижмется к ней и войдет наконец в ее лоно. Не открывая глаз, Лиза услышала, как муж зашуршал на столе бумагами и выключил компьютер. Они поднялись в спальню, и Норман пошел в ванную, а Лиза ожидала его на супружеском ложе. Наконец он лег рядом и минут пятнадцать занимался с ней любовью. После чего спустился в гостиную посмотреть телевизор. «Это было изумительно, милый», — окликнула его Лиза в дверях. Он обернулся и сказал ей: «Это ты изумительна». Лиза сменила простыни и легла, слегка утомленная и полностью удовлетворенная.

— Лиза, твой кусок переварится, — окликнула ее Мюриэль, протягивая ей вилку, забытую в бульоне. Лиза взяла вилку, кусочек мяса на ней стал серовато-коричневым. Лиза обмакнула его в соус со смесью перцев, подула, поднесла ко рту. Она жевала и рассматривала Жана, вдруг попытавшись представить, как отреагировал бы этот мужчина, разденься она перед ним. Смог бы он устоять, сказать «нет» телу, которое она так хорошо сохранила и за которым так заботливо ухаживала? Такому изумительному телу? Гм… Лиза не была в этом уверена. Она посмотрела на Мюриэль, задержала внимательный взгляд на лице подруги: сколько же на нем морщинок! Мюриэль наверняка пользуется ночным кремом не Лизиной любимой марки. Как она вообще могла так себя запустить? Кстати, кажется, и поправилась за это лето? Прибавила фунтов пять или десять, если не больше. Какой-то внутренний голос нашептывал Лизе: «С такой женой, как Мюриэль, Жану, пожалуй, не составляет труда обуздывать свои желания». Лиза отмахнулась от злопыхательского голоска, осторожно накрутила тонкий ломтик мяса на вилку и опустила ее в бульон. Жан снова заговорил, а Лиза вдруг устыдилась: откуда, с какой стати возникли у нее эти похотливые мыслишки на его счет, ведь, кажется, такого с ней еще не случалось за все двадцать лет, что они знакомы?

Жан достаточно жестко наскакивал на Нормана: «А тебе что дзен, что не дзен, все по барабану? Ты-то сам ни во что не веришь, считаешь себя выше всего этого, да? Life's a bitch and then you die? Who cares?[2] Ничего нет ни до, ни после, стало быть, сейчас можно все?» Норман выловил из бульона кочешок цветной капусты и тут же положил его на тарелку. Лицо его закаменело; разговор ему явно не нравился. «Неправда, Жан, все не так. Когда я рыбачу, когда я один в лодке, и солнце садится над озером, и кружат птицы, а вокруг темнеют огромные ели, вот тогда я думаю: это в природе кроется что-то такое, потому что она слишком прекрасна. Слишком совершенна. Бога надо искать в природе». Норман отпил большой глоток вина. Жан, похоже, не принял сказанное всерьез и посмотрел на Нормана с недоверием: «Вот как, рыбачишь, значит, по выходным? Весной или осенью? А! И зимой, наверно, как же, подледный лов для уважающего себя рыбака… В следующий раз, когда поедешь на рыбалку, скажи мне, я бы составил тебе компанию, хочется тоже поглядеть на эту самую божественную природу. Ну и как, Норман, крупные рыбы тебе попадаются?» Мюриэль вдруг пожаловалась: «Уф… Что-то жарко стало». Она сняла жакет и повесила на спинку стула. Лиза встала, убавила температуру. Когда она вернулась на свое место, Жан поинтересовался, какой улов привозит ей обычно Норман — лососей, окуней, форелей или треску? Лиза понятия не имела. Видно, Норман не был удачливым рыбаком, поскольку рыбы он ей с рыбалки никогда не привозил — может быть, всю ее съедал на месте, по-походному. Лизу это мало волновало: она отоваривалась в лучшем рыбном магазине города.