Надин Бисмют - Без измены нет интриги

• Название: Без измены нет интриги
• Автор: Надин Бисмют
• Издательство: FreeFly
• Жанр: Современная проза
• Год: 2004
• ISBN: 5-98358-050-7

Дебютный сборник новелл молодой канадки Надин Бисмют с единодушными овациями был встречен и публикой, и прессой.

13 зарисовок, графически четких и лаконичных:

— Жизни сегодняшней, повседневной, вашей и ваших соседей;

— Любви, показанной с разных точек зрения и во всем многообразии ее проявлений;

— Ну и конечно же, измен, неизбежно сопутствующих как любви, так и жизни в целом. Измен не глобальных, а сиюминутных, «бытовых», совершаемых на каждом шагу, — мелких и крупных, самому себе и родным, любимым, близким, просто окружающим.

Яркие картинки, в которых явлена вся палитра нашей «невинной» лжи, наших слабостей и порывов. Написанные живым, непосредственным языком рассказы подкупают удивительной психологической точностью.

Талантливо, трогательно, честно.

---

Вчера вечером я поняла: не могу больше. Время шло к полуночи, я взяла и сунулась к Джоэлю в гостиную. Он сидел, доводил до ума свой первый сценарий. Он всего два месяца над ним работает, но сказал, что должен кровь из носу закончить на этой неделе, чтобы готовый продукт не выглядел чересчур вылизанным. «Надо делать ставку на спонтанность, этакая „новая волна“ с легким порнушным душком live underground. Это должно казаться импровизацией. Иначе подумают, что я какой-нибудь умник с университетским дипломом, а высоколобое кино всем обрыдло». Как же, подумала я тогда, никому и в голову не придет, что ты хоть однажды побывал в университете: когда снимаешь такую хрень, не стоит опасаться прослыть интеллектуалом. «Я иду спать», — сказала я ему, стоя в дверях, и бедро слегка так выставила. Ну хоть бы голову повернул! Когда через час он пришел и лег под одеяло, я его чуть не изнасиловала, честное слово. Но он лежал бревно бревном. Буркнул, что ему завтра рано вставать, с утра на работу в ресторан, после обеда они с Фредом пойдут выбирать натуру, а вечером у них встреча с парнем, который обещал дать им камеру для первого фильма. «Слушай, Каро, я вымотался, мне надо поспать, чтобы мозги отдохнули», — так и сказал. С ума сойти! Лезть к парню, когда он тебя не хочет, — последней дешевкой себя чувствуешь. Чтобы не унижаться, я отползла на свою сторону и отвернулась. «Ну ты и мудак!» — прошипела ему со злости. А он еще и обиделся: «Ты не понимаешь, что для меня теперь главное в жизни!» Да плевать мне что, меня другое изводит: ведь не так давно главным для него была я. Еще год назад Джоэль ни одной ночи без меня не мог — вообще-то, мы поэтому и съехались. Неужели любовь так быстро проходит? Блин! Даже в журналах для тридцатилетних женщин вроде называют срок подольше.

Сегодня, когда я вернулась с занятий, Джоэль сидел в гостиной и что-то строчил в блокноте. Сил моих больше не было опять весь вечер смотреть, как он вымучивает из себя всю эту кинемато-андеграундно-восточно-интеллектуевую муть. Я пошла на кухню, сделала себе сэндвич и позвонила знакомому дилеру, который торговал с доставкой на дом. Я попросила два грамма, он сказал, пришлет своего человечка в течение часа, ждите. Я успела немного позаниматься, а когда в дверь позвонили, крикнула Джоэлю, чтобы открыл, пока я достану деньги. «Черт, я потеряю мысль!» — заныл он, вставая. Когда я вышла в прихожую, Джоэль с интересом смотрел на курьера. «Я как раз ищу такое лицо для фильма», — сказал он ему. Тот, по-моему, не больно-то поверил: эти ребята со всеми держат ухо востро, такая у них работа. «На роль негодяя, ты как раз тот типаж, что мне нужен», — добавил Джоэль. Парень поинтересовался, сколько за это платят. Джоэль стал объяснять, что у них с Фредом дебютная лента на самофинансировании и гонорара исполнителям они гарантировать не могут. «Зато впишешь яркую страницу в свою биографию», — соблазнял он его. Парень протянул мне пакетик, я отдала ему деньги. Он посмотрел на Джоэля вприщур — ясно было, что кино ему по фигу. Он громко шмыгнул носом и изрек: «Как говорят в нашем бизнесе, по money по candy. Нет монет — нет конфет». После того как за курьером закрылась дверь, Джоэль схватился за голову и выкрикнул: «Когда я прославлюсь, он об этом пожалеет!»

Я пошла в кухню и закурила косяк. Джоэль заглянул ко мне, тоже затянулся: «Для вдохновения». А потом спросил, что я делаю сегодня вечером. «К любовнику пойду, — выдала я, равнодушно так. — Помнишь приятеля Мартины? Он давно на меня глаз положил». Я просто хотела поддеть Джоэля, вроде как проверяла. Он покачал головой, помолчал немного и ответил как-то уж слишком спокойно: «Нет, не помню, кто это, но я тебя понимаю, ничего не поделаешь, ты живой человек. Я сейчас должен выкладываться весь с потрохами ради моих фильмов, обещаю тебе, когда дело пойдет, я буду уделять тебе больше внимания. А пока, если ты завела любовника, мне лучше об этом не знать. Ты все-таки моя девушка, Каро, и твои взбрыки могут отразиться на моем творчестве. А сейчас я просто ни на что не имею права отвлекаться, понимаешь? Даже на тебя. Так что, будь добра, больше не говори мне об этом. Сделай одолжение, ладно?» Он налил себе соку и ушел в гостиную.

После такой реакции мне расхотелось признаваться ему, что я пошутила. Вообще-то я никуда не собиралась сегодня, но теперь пришлось около девяти пойти пить пиво в кафе на углу. Вот и сижу уже третий час, чтобы не возвращаться слишком скоро: я ведь пошла к любовнику. У меня одна надежда: может, Джоэль будет мучиться, метаться, на стенку лезть так, что не сможет больше кропать свои дерьмовые сценарии. Ничего, я еще поборюсь. Если надо, буду торчать здесь хоть каждый вечер.

Семейный завтрак

Поскольку было заказано специальное меню, выбор оказался небогат. На карточке, лежавшей в центре стола под пластиком с пятнами от жирных пальцев, значилось следующее: блины с маслом, блины с сыром, блины с сыром и ветчиной. Дополнительно можно было взять кленовый сироп или соус бешамель. Кофе входил в программу, но в кофейнике на столе был холодный. Дядя Франсуа встал и пошел с кем-то здороваться.

— Местечко неказистое, — сказала мама, украдкой оглядываясь вокруг.

Что верно, то верно: это была старая блинная с закопченными деревянными стенами, увешанными для украшения всяким хламом типа номерных знаков и бутылок от кока-колы. На окнах висели желтые занавески — поди знай, был ли это их изначальный цвет. Пробившийся в окно солнечный луч освещал облако пыли.

— Ну что ты, мама, — возразил я. — Здесь очень мило, запросто, по-свойски.

Мой брат Тьерри согласно покивал. Мама, по-моему, осталась при своем мнении, но все-таки улыбнулась. Она погладила наши руки на столе и глубоко вздохнула.

— Спасибо, мальчики, что не бросили меня.

Мы с Тьерри хором ответили, что для нас побывать здесь — большое удовольствие. Я еще добавил от себя, что это дело важное и нужное, потому что нельзя терять связи с родственниками. Тьерри шепнул мне на ухо:

— Жюльен! Ты ври, да не завирайся!

— Да ладно тебе, расслабься.

Сначала-то мы с братом вообще не хотели ехать. Когда мама озадачила нас этим приглашением, мы сидели с девчонками в подвале, смотрели видак. Она спустилась с корзиной грязного белья и сказала нам: «Мне только что позвонила тетя Сюзанна: ежегодный семейный завтрак, на который собираются все Лавалле, состоится в следующее воскресенье в Валь-Морене. Поедете со мной?» Сказала и пошла дальше к стиральной машине. Тьерри повернулся ко мне и спросил: «А кто это — тетя Сюзанна?» Я пожал плечами и спросил его: «А где это — Валь-Морен?» Амели и Жозиана зашикали: им интересно, а мы мешаем. Мы с Тьерри замолчали в тряпочку, только вздохнули. Конца фильма я почти не понял, все думал, с какой стати мама вдруг собралась на ежегодный семейный завтрак, — не нравилось мне это, видно, одиночество ее совсем достало. Потерял я не много: фильм в видеоклубе выбирали Тьерри с Жозианой, и, как всегда, это была полная мура.

— Что ж вы, ребятня, своих подружек с собой не взяли? — спросил дядя Франсуа.

Тьерри ответил, что наши подружки уехали на выходные кататься на лыжах. У мамы вытянулось лицо, похоже, она пожалела, что не разрешила нам пригласить Амели и Жозиану. Когда мы спросили, можно ли, мама сказала: «Мне бы хотелось поехать с вами втроем. Я так давно не видела родных». Тьерри надулся и заворчал: мало того что тащат на какой-то нудный завтрак с незнакомыми дядями-тетями, так еще и с Жозианой повидаться не получится, вечером-то в воскресенье она работает. Я даже удивился: с каких это пор он дня не может прожить без Жозианы? «Ну почему же с незнакомыми? — возразила мама. — Вы ведь помните дядю Франсуа?»

Да уж! Дядю Франсуа мы помнили, как не помнить! Это был брат маминого отца, которому когда-то, в детстве, родители подкидывали нас с Тьерри, уезжая отдыхать. Он жил на ферме в Вениз-ан-Квебеке. Его жена, вылитая злая мачеха из сказки, — она потом загнулась от рака, не помню, какого органа, — заставляла нас есть телячью печенку: «Ешьте, детки, ешьте, в ней много железа, у вас будут мускулы, как у Попая», — так она говорила. А нас с братом мутило от одного запаха телячьей печенки, когда тетка бросала ее на сковородку в лужу растопленного масла, мы ныли и просили на обед обычных гамбургеров. Какое там: она накладывала нам полные тарелки и садилась за стол: «Будете сидеть, пока все не съедите». Что меня, что Тьерри переупрямить было трудно, телячья печенка застывала на тарелках, а тетка в наказание сажала нас на хлеб и воду до конца недели. В общем, так или иначе, Тьерри в точку попал: на этом завтраке мы никого не знали, кроме дяди Франсуа, конечно, но он не вызывал у нас приятных воспоминаний, скорее наоборот, по крайней мере у меня. Мамины братья и сестры на ежегодных завтраках семьи Лавалле не бывали, наши кузены-кузины тоже, так что мы с Тьерри были здесь моложе всех. Ну прямо тебе клуб золотого века.