Лотар-Гюнтер Буххайм - Прощание

• Название: Прощание
• Автор: Лотар-Гюнтер Буххайм
• Издательство: ACT, Астрель
• Жанр: Морские приключения
• Год: 2007
• ISBN: 5-271-15647-8

Это не просто завершение мировых бестселлеров «Подлодка» и «Крепость» знаменитого автора Лотара-Гюнтера Буххайма, а прощание наших героев с вечным морем, кораблями, которых уже нет, и мужчинами, дни которых больше не вернутся.

Два человека еще раз отправляются в совместный путь: Лотар-Гюнтер Буххайм и «Старик», командир подводной лодки U-96, на которой служил Буххайм. На борту атомохода «Отто Ган», самого абсурдного немецкого корабля послевоенного времени, они плывут из Роттердама в Дурбан. Бесконечное число вопросов остаются открытыми, для ответов на них, оба знают это, остается мало времени.

---

— Корабли строились постоянно?

— Ну, не так уж и много их было. Седьмой корабль у Круппа, «Эльбе Оре», был построен в Копенгагене на верфях «Бармеестер и Вейн», — красивый корабль! Между прочим, на корабле того же типа мы добились большей осадки за счет укрепления днища. Когда корабль был построен, фирма Круппа, к нашему большому сожалению, но очевидно из-за некоторых финансовых трудностей, продала его англичанам, одновременно зафрахтовав на восемь лет. Нас это очень огорчило, но меня это затронуло не очень, так как к тому времени я, когда я представительствовал на «Майн Оре» и мы на Рождество 1968 года находились как раз в Северной Америке, в Норфолке, получил телеграмму от пароходства «Крупп». Они спрашивали, не хотелось бы мне на определенное время, сначала речь шла об одном годе, взять на себя руководство атомоходом «Отто Ган». Предполагалось наличие специальных знаний, их можно и нужно было получить, пройдя специальный курс. Это предложение, сначала с оговоркой, я принял.

Теперь уже я смотрю на часы, но украдкой: старик должен довести свой рассказ до конца.

— В то время мы случайно попали в Ведель, чтобы разгрузить уголь на электростанции фирмы «Гамбургские электростанции» (HEW), и в это время я установил первый контакт с моей нынешней компанией. Главное управление ее в то время располагалось в Гамбурге на улице Гросс Райхенштрассе. Здесь во время первой встречи я познакомился с очень почтенными представителями руководства компании. Коммерческим директором в то время был один прибалтийский барон. И они согласились с моей кандидатурой. Я должен был пройти специальный курс по защите от излучений и динамике реактора, учитывающий специфику атомохода «Отто Ган», а затем сдать экзамен в ведомстве по контролю за профессиональной деятельностью, которое представляли один университетский профессор, один директор департамента этого ведомства и министерства. Для меня это не представляло проблемы. Задача меня заинтересовала. И вот из всего этого родилась длительная работа на атомоходе «Отто Ган».

— И сколько ты уже здесь капитаном?

— Почти десять лет. Корабль прошел испытания в Балтийском море и был показан на побережье в «день открытых дверей». В то время с саботажниками дело обстояло проще, поэтому был организован широкий доступ публики.

— Чтобы люди по крайней мере знали, куда исчезают налоговые поступления, — добавляю я и получаю в ответ неодобрительный взгляд.

— Вначале не было человека, который мог бы заменить капитана, поэтому в отпуск я мог ходить только во время пребывания корабля на верфи. Позднее для замены капитана на время отпуска допустили первого офицера. В дальнейшем, когда по состоянию здоровья мне приходилось прерывать исполнение моих обязанностей, первый помощник был назначен моим преемником. Вот так, в общих чертах…

— А когда ты оставишь это дело здесь, что будет дальше?

— Ха, если бы я знал. Еще раз по-настоящему походить под парусом — вот чего я всегда хотел. Как ты назвал этот рейс? «Лебединая песня»? Это слово никак от меня не отвяжется, хотя и отдает настоящей литературщиной, — говорит старик и криво усмехается.

— Поэтический дуэт с горячей плитой почти под самой задницей — уже смешно, — говорю я и тоже усмехаюсь.

— Просто хорошо, что у нас не очень много общего с так называемыми модерновыми временами, — говорит старик еще. Возможно, правы молодые люди, по-своему правы, считаю я. Это же совершенно другие люди, отличающиеся от нас, люди, которым приходится обходиться без нашего опыта.

— Я бы охотно отказался от этого опыта.

— Видит Бог, я тоже, — говорит старик, переведя дух. — А теперь давай лучше посмотрим, где застрял курьер от агента с твоими пленками.

Уже почти двенадцать, и я начинаю проявлять нетерпение. Самое позднее, в час я должен покинуть корабль, чтобы попасть на самолет, вылетающий в пятнадцать часов в Йоханнесбург. По пути в аэропорт мне нужно еще получить штамп эмиграционной службы. И тут у меня в голове вспыхивает красный сигнал предупреждения: только не в паспорт! Мне это достаточно часто внушали.

Я снова и снова бегаю по верхней палубе и осматриваю территорию за железнодорожными вагонами — курьера нигде не видно. От нетерпения я становлюсь неспокойным. Долго я этого не выдержу! Я направляюсь к вахтенной будке, чтобы позвонить агенту. Сначала меня соединяют то с одним, то с другим человеком, затем мне говорят, что заместитель агента — босс как раз сейчас в Лондоне — чрезвычайно обрадовался бы, если бы я его посетил. И вот таким образом я узнаю, что имею дело не с настоящим агентом.

Едва я покинул вахтенную будку, как зазвонил телефон и часовой, снявший трубку, крикнул мне вслед:

— Из немецкого консульства!

— Скажите им, что вы не можете беспокоить меня, так как я нахожусь на важной конференции! — резко говорю я.

Появляется водитель генерального консула, но не тот тип, у которого мои деньги для приобретения пленок. Этот чернокожий должен забрать старика. Черт его знает, где стоит его автомобиль. Во всяком случае, где-то далеко за грязными флагами.

Наконец старик сообщает водителю, что без него здесь обойтись не могут, а, если он нужен, то могли бы ему и позвонить.

Ну, наконец-то, думаю я, старик ведь не лакей этого господина.

Мало-помалу мною овладевает беспокойство за мои деньги, но старик пытается успокоить меня:

— Он еще придет…

И тут я вижу настоящего курьера.

— Слава богу, вот здорово!

— Ну вот! — говорит старик.

Не доходя до корабля, курьер поднимает голову кверху, обнаруживает нас и разводит руками. Я показываю ему, что он должен быстро подняться к нам.

— Пленок у него определенно нет, — скептически говорит старик.

Черный бегом поднимается наверх и начинает тараторить — оптовик вдруг захотел иметь за пленки больше денег. При этом он протягивает мне правую руку. Деньги зажаты у него в кулаке. Я беру промокшие от пота банкноты, даю одну из них курьеру и, обращаясь к старику, говорю:

— Дерьмо!

— В Йоханнесбурге ты определенно найдешь то, что тебе нужно.

— Вероятно. Но для чего весь этот театр?

— Чистая символика. Это символично для всего: много шума из-за ничего! Но сейчас тебе надо действительно отправляться в путь. Воспользуйся более коротким путем — паромом. Паром отходит через полчаса. Где твой багаж?

— Стоит за вахтенной будкой.

— Ничего не оставил в каюте?

— Только большой чемодан, который ты хотел переслать мне из Бремерхафена.

— Ты уже со всеми попрощался?

— Да, так сказать, вдоль и поперек судна.

— Мне нужно на короткое время отойти, — говорит старик и оставляет меня одного.

Наш путь ведет вдоль колесных рядов гигантской погрузочно-разгрузочной машины. Я озабоченно смотрю наверх, в сторону кабины крановщика, чтобы убедиться, что там вверху нет никого, кто бы смог привести в движение это чудище, работающее от электричества.

За носовой частью нашего корабля мы останавливаемся. Длинная полоса ржавчины тянется от якорного клюза, расширяясь книзу и переходя в бахрому.

— Надо будет сказать боцману, — бормочет старик.

Черный якорь висит над нами и кажется на гигантской боковушке носа намного меньшим, чем его двойник, расположенный на фронтальной стороне реакторной палубы.

Один из заключенных, которые сгребают угольную пыль, рассыпанную между товарными вагонами, тайком делает движение в мою сторону. Оно выглядит непристойно, но у нас он хочет попросить, очевидно, только сигареты. Идиотство, что у меня нет сигарет. Старика я не хочу и спрашивать, ему больше нельзя курить.

— I don’t smoke,[57] — бормочу я, извиняясь, и на ходу пожимаю плечами, несмотря на обе сумки, которые я несу. Мне не хотелось бы таскать за собой еще и нечистую совесть.

До понтона, к которому пристает паром, идти еще прилично. Между рельсами кранов лежит разбитый бетон. Осколки бетонных плит надвинуты друг на друга как льдины. И вот я уже спотыкаюсь об один обломок.

— Дай-ка мне лучше твою сумку, — говорит старик.

— Обойдется!

— Нет, лучше давай сюда, эта нагрузка не для твоей ноги, — так давай и другую, а то стану кособоким.

Чтобы не упасть, я должен постоянно смотреть под ноги. Здесь лежит неимоверное количество металлолома и отбросов.

— Здесь идти лучше! — говорит старик, идущий по самому краю пирса. — Следи только за тросами. Если тебя здесь сбросит, то ты головой вперед попадешь в эти помои.

Вот так — то идя, как на ходулях, то шаркая ногами, обходя всевозможные препятствия и перешагивая дыры в гранитном покрытии, мы приходим к причальному понтону парома. Понтон тоже черный, покрыт черной смолой и с черными же покрышками, закрепленными для смягчения удара при причаливании.