Харуки Мураками - 1Q84. Книга 1. Апрель-июнь

• Название: 1Q84. Книга 1. Апрель-июнь
• Автор: Харуки Мураками
• Жанр: Контркультура

Впервые на русском! Абсолютно новый роман самого знаменитого автора современной японской прозы. Долгожданная новинка, имеющая огромный потенциал стать в 2011 бестселлером № 1 в России! Роман “1Q84” стал сенсацией культурной жизни Японии, и был признан “бестселлером года”. К концу 2009 г. двухтомник вышел на первое место по количеству напечатанных экземпляров – 3,23 миллиона! Книга, написанная в лучших традициях стиля Мураками: реальность, иллюзия, научная фантастика, философия, познание человеческой души, протест против насилия и попрания свободы воли. Переводчик – один из лучших японистов Дмитрий Коваленин, открывший для российских читателей “Дэнс, дэнс, дэнс”, “Охоту на овец” и “Послемрак”. Наиболее ожидаемая новинка года, последний роман самого знаменитого автора современной японской прозы, главная литературная сенсация нового века, “магнум-опус прославленного мастера” и “обязательное чтение для любого, кто хочет разобраться в японской культуре наших дней”, по выражению критиков. Действие книги происходит не столько в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, сколько в тысяча невестьсот восемьдесят четвертом, в мире, где некоторые видят на небе две луны, где ключом к вечной любви служит Симфониетта Яначека, где полицейских после всколыхнувшей всю страну перестрелки с сектантами перевооружили автоматическими пистолетами взамен револьверов, где LittlePeople – Маленький Народец – выходят изо рта мертвой козы и плетут Воздушный Кокон.

---

Захлопнув книгу, Тэнго отложил ее в сторону, выпрямился в кресле и пригубил воды из стакана. Пожалуй, Комацу прав: получи такая девушка премию «Дебют», журналюги от них не отстанут. И как водится, постараются раскопать что-нибудь скандальное. М-да. Без проблем тут, похоже, не обойдется.

Перед столиком вырос официант, поставил перед Фукаэри стакан с водой. Но девушка даже не шелохнулась. Ничуть не интересуясь меню, она продолжала разглядывать Тэнго. От нечего делать Тэнго раскрыл рот и сказал:

– Добрый день! – Перед ее хрупкой фигуркой он все острее ощущал себя великаном.

Не ответив на приветствие, Фукаэри продолжала смотреть на него. И наконец негромко сказала:

– Я-тебя-знаю.

– Ты меня знаешь? – переспросил Тэнго.

– Ты-объясняешь-цифры.

– Верно,- кивнул Тэнго.

– Я-два-раза-слушала.

– Мои лекции?

– Да.

В ее речи Тэнго подметил сразу несколько характерных особенностей. Скудность определений, острейшая нехватка интонаций и крайне бедный (а может, и специально обедняемый для эпатажа) словарный запас. Как и сказал Комацу: точно с луны свалилась.

– Значит, ты – студентка моего колледжа? – уточнил Тэнго.

Фукаэри покачала головой.

– Я-только-слушала.

– Но без студенческого билета в аудиторию не попасть, разве нет?

Она едва заметно пожала плечами. Словно говоря: ну ты даешь, дядя. Взрослый человек, а болтаешь такие глупости.

– Ну и как тебе мои лекции? – спросил Тэнго. Очередной вопрос, лишенный всякого смысла.

Не опуская взгляда, она поднесла к губам стакан с водой и отхлебнула. Раз приходила дважды, значит, в целом понравилось, предположил Тэнго. Иначе зачем бы пришла вторично?

– Значит, ты без пяти минут выпускница?

– Пока.

– А потом в какой вуз собираешься?

Она покачала головой. Что это могло означать – «не хочу говорить о вузе» или же «ни в какой не собираюсь»,- Тэнго не понял. Только вспомнил ворчанье Комацу: «Да из нее лишнего слова не вытянешь!»

У столика вновь появился официант, пришлось делать заказ. Так и не сняв плаща, Фукаэри попросила салат и хлеб.

– Это-все,- сказала она как отрезала и уже вернула официанту меню, но в последнюю секунду вспомнила: – И-белое-вино.

Официант слегка дернулся, явно собираясь уточнить ее возраст, но, прошитый взглядом черных пристальных глаз, залился краской и прикусил язык. Ох и крепкий же орешек, снова подумал Тэнго. Себе он заказал лин-гуине с морепродуктами. И за компанию с дамой – бокал белого вина.

– Учитель-пишет-книжки,- произнесла Фукаэри ни с того ни с сего.

Чуть подумав, Тэнго решил расценить это как вопрос. Похоже, вопросы, звучащие как утверждения,- еще одна особенность ее марсианской речи.

– Бывает,- ответил он.

– Не-похож-ни-на-то-ни-на-то.

– Охотно верю.- Тэнго попробовал улыбнуться, но у него ни черта не вышло.- Лицензия преподавателя у меня, конечно, есть, но полноценным учителем меня назвать нельзя. А писать пробую, но еще ни одной книги не вышло, так что писатель из меня тоже пока никакой.

– Ни-рыба-ни-мясо.

– Точно,- кивнул Тэнго.- На сегодняшний день – ни рыба ни мясо.

– Любишь-цифры.

Мысленно привинтив к ее фразе очередной вопросительный знак, он ответил:

– Люблю. И в детстве любил, и сейчас.

– Почему.

– За что люблю цифры? – Он выдержал паузу, подбирая слова.- Как тебе объяснить… Когда погружаешься в цифры, на душе становится очень спокойно. Дальше остается лишь собрать все, что нужно, в правильном месте из необходимых кусочков.

– Про-интегралы-понравилосъ.

– Из моей лекции? Фукаэри кивнула.

– А ты сама любишь цифры?

Она чуть заметно покачала головой. Нет, не люблю.

– Но про интегралы тебе понравилось? – уточнил Тэнго.

Она снова пожала плечиками.

– Так-серьезно-рассказывал.

– В самом деле? – удивился Тэнго. Что ни говори, а такого комплимента ему еще не отвешивали.

– Как-про-близкого-человека,- добавила она.

– Это что,- кивнул Тэнго.- Послушала бы ты мою лекцию о прогрессиях! Из всей программы подготовительного курса с прогрессиями у меня самые интимные отношения.

– Почему.

– Они очень похожи на равномерную темперацию Баха. Никогда не надоедают. С ними всегда есть место для новых открытий.

– Про-темперацию-знаю.

– Любишь Баха? Фукаэри кивнула.

– Сэнсэй-часто-слушает.

– Какой сэнсэй?* – уточнил Тэнго.- Из твоей школы?

* Сэнсэй (букв. яп. «ранее рожденный») – чаще всего переводится как «учитель», хотя может означать любого мастера своего дела или мудреца, к которому окружающие обращаются за советом. Помимо собственно преподавателей, сэнсэями в обиходе называют врачей, воспитателей, адвокатов, а также старших или просто умелых людей, от чьего опыта зависит выживание коллектива.

Ничего не ответив, она продолжала глядеть на Тэнго. «Об этом говорить еще рано»,- прочел он в ее глазах.

Спохватившись, она решила-таки снять плащ. Словно бывшая куколка покидает осточертевший кокон, юная девушка повела плечами, высвободила руки; сбросила, не складывая, плащ на соседний стул. И осталась в белых джинсах и светло-зеленом свитере с круглым воротом. Ни бижутерии. Ни косметики. И тем не менее – дьявольски привлекательна. Полная грудь при общей худобе ее хозяйки просто не могла не притягивать внимание. Тэнго не стоило туда пялиться. Но взгляд то и дело устремлялся куда не следует. Все равно что наблюдать за водоворотом: как глаза ни отводи, по-любому затягивает в центр.

Принесли вино. Фукаэри отпила глоток. И, не сводя глаз с бокала, поставила его на стол. Тэнго пригубил совсем капельку. Все-таки разговор предстоял серьезный.

Фукаэри чуть поправила волосы, затем взяла одну прядь и медленно пропустила сквозь пальцы. Чарующий жест. Обворожительные пальцы. Каждый словно обладает своей независимой волей. И способен на отдельное колдовство.

– За что я люблю цифры? – переспросил он, чтобы хоть как-то отвлечься от ее пальцев и груди.- Несмотря на целую кучу заумных теорий, главные принципы в математике очень просты. Точно так же, как вода всегда течет сверху вниз по самому короткому пути, закон цифрового потока всегда один и тот же. И если хорошенько вглядеться в этот поток, нужное решение проступает само. От тебя требуется только внимательность. Делать ничего не нужно. Просто сосредоточься и следи, как цифры бегут перед глазами. И они тебе все расскажут. Более приветливых и благодарных собеседников я, пожалуй, не встречал никогда.

Какое-то время Фукаэри обдумывала услышанное. Потом разомкнула губы.

– Зачем-книжки-пишешь,- произнесла она без единой эмоции.

Тэнго развернул это в предложение подлиннее:

– Ты хочешь сказать, если мне так нравится математика, какого лешего напрягаться с писательством? Ковырялся бы в своих цифрах и горя не знал – ты об этом?

Она кивнула.

– Ну, видишь ли… Настоящая жизнь не похожа на математику. События в ней совсем не обязательно текут по кратчайшему пути. Для меня в цифрах, как бы лучше сказать, слишком много неизменной Природы. Все равно что красивый пейзаж. Ты просто сидишь в нем, и все. Менять ничего не требуется, да это и невозможно. Но если сидеть в этом пейзаже слишком долго, кажется, будто сам становишься призрачным, бестелесным. И это путает…

Фукаэри глядела на Тэнго в упор. Так заглядывают в окно опустевшего дома, приникая к стеклу и пытаясь разобрать, что внутри.

– А когда пишешь,- продолжил он,- ты при помощи слов подстраиваешь окружающие пейзажи под себя, перекраиваешь под свою собственную природу. Реконструируешь, так сказать. И благодаря этому можешь убедиться в том, что ты есть. Что все-таки существуешь на этом свете… И здесь уже совсем другая работа, нежели с цифрами.

– Убедиться-что-ты-естъ,- механически повторила она.

– У меня пока выходило не очень здорово,- признался Тэнго.

Объяснение Тэнго, похоже, не очень понравилось Фукаэри, но больше она ничего не сказала. Лишь поднесла к губам вино – и стала беззвучно потягивать его, будто через соломинку.

– В конце концов,- добавил Тэнго,- ты и сама занималась тем же. Однажды увиденное переписала своими словами. И смогла убедиться, что существуешь.

Замерев со стаканом в руке, Фукаэри ненадолго задумалась. Но ничего не сказала.

– Этот процесс ты облекла в форму. И эта форма называется «произведение»,- продолжал Тэнго.- А если произведение нравится какому-то количеству читателей,- значит, у него есть объективная ценность.

Фукаэри вдруг резко покачала головой.

– Форма-мне-до-фонаря.

– Форма тебе до фонаря? – эхом повторил Тэнго.

– В-форме-нету-смысла.

– Но зачем было все это писать, а потом посылать на конкурс?

Она вернула бокал на стол.

– Это-не-я.