Лилиана Булатович - Сербский генерал Младич. Судьба защитника Отечества

• Название: Сербский генерал Младич. Судьба защитника Отечества
• Автор: Лилиана Булатович
• Издательство: ИХТИОС
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-8402-0348-3

Герой эпического полотна Лилианы Булатович «Сербский генерал Младич» представлен объёмно, ярко и убедительно. Материал прекрасно систематизирован. Вы не читаете сухие документы, а постоянно «слушаете» рассказы о нём — будь то биография, военное досье или годы сражений. О генерале повествуют те, кто с ним жил и рос в родном Калиновике в Боснии и Герцеговине, кто учился военному ремеслу в академии, боевые друзья и соратники, учёные, иностранные и сербские политические деятели, военные, журналисты. Некоторые наговаривают непосредственно автору, другие позволяют опубликовать свои дневники или записи времён войны, третьи предоставляют неоценимые документы, такие как, например, записи телефонных разговоров генерала…

Книга написана во времена, когда о генерале говорить не разрешалось, когда даже написанную книгу ожидало полное замалчивание. В книжные магазины книгу не брали, приходилось распространять её на улицах, в кафе и парках. Уже напечатанная книга пережила трудные дни: её изымали во время обысков, запрещали презентацию по всей стране, разгоняя собравшихся силами полиции. Но о ней узнали в России, где она нашла своих почитателей.

---

Отправились мы через эти сёла к Дрнишу. Приезжаем туда и не знаем, где линия фронта. Не знаем, где наша армия. Все там схоронились по лесам и оврагам. Натыкаемся на «мартичевцев». Останавливают нас на этих своих баррикадах. Кто вы, да что вы, спрашивают. А он им тут же речь произнёс:

— Что вы здесь делаете? Чего ждёте? Где самое удалённое отсюда наше село?

Они отвечают, что до него 4–5 километров, а он им:

— Вот туда и идите. Чтоб я вас завтра видел там, а не здесь. Мы должны быть там, чтобы на нас никто не нападал, должны защитить наших людей. Я пришёл сюда, чтобы наши люди более не страдали. Сорок первый год не должен повториться! Больше ни один серб не должен быть убит! Это моя задача! Я — Ратко Младич, полковник Югославской народной армии!

Люди онемели. Прошла секунда — зааплодировали. А я только смотрю, не сделает ли кто из этих так называемых четников какую-нибудь глупость. Вокруг нас вооруженная толпа людей, а их вожаки — самые шумные.

Тот первый день мы провели, объезжая линию фронта.

Возвращаемся через село Косово. Заходим в церковную общину. Ратко входит в церковь, зажигает свечу. Крестится. Смотрю я на человека и ничего, ну ничего не понимаю! Я, офицер ЮНА, никогда бы такого не сделал. Вскоре об этом пошёл слух среди людей.

Целый день мы мотались по сёлам. Свою задачу Ратко видел в том, чтобы поднять моральный дух армии и народа. Посетил некоторые наши подразделения, дал им задания. Заставил армию заняться боевой подготовкой.

Весь июль он объезжал местность, побывал в каждой деревне, каждом населенном пункте на линии разграничения. Во второй половине июля усташи прорвались в село Велика-Глава, сербское село, расположенное к югу от Кистаня. В эту Велика-Главу входит не один посёлок, и здесь мы впервые действительно вели бои с усташами. До этого между нами были только стычки. Усташи заняли село, разогнали народ, забили скот, загадили дома. И тогда Ратко постарался урезонить верхушку усташей на местном уровне. Отправились на переговоры с их лидером — Анте его звали — по дороге к этому селу, и тут в полуметре от него падает кумулятивная мина! К счастью, не взорвалась, ибо усташа не сообразил, что надо сначала вырвать предохранитель. Ратко её поднимает, несёт в руке, и говорит в мегафон, с которым почти не расстаётся:

— Говорит полковник ЮНА, Ратко Младич! В меня не стрелять! Уничтожу всё живое, если кто выстрелит. Послушайте меня, вы, из СНГ! Я полковник ЮНА, Ратко Младич, повторяю: не вздумайте стрелять в меня!

Говорит так в мегафон и идет вперёд. В другой руке несёт мину. Идём по открытой местности только вдвоём, потому что четвёрку сопровождающих я убрал — зачем и им гибнуть.

Встречаемся с этим Анте, Ратко отдаёт ему мину и говорит: «Вот тебе мина, научи своих, как ею пользоваться». Тот аж покраснел от неожиданности, а вообще он был капитаном запаса ЮНА! Повёл себя тогда достаточно корректно, отозвал своих солдат. И всё только потому, что тут появился Ратко Младич!

А Младич всё это время в полной экипировке: на голове — пилотка-титовка, на ней — пятиконечная звезда, на машине — югославский флаг! А в корпусе всё ещё сидят генералы — македонец и словенец, строчат какие-то бессмысленные, никому не нужные рапорты в Белград…

В те дни случались всякие недоразумения, и в армии, и среди резервного состава. Один из самых драматичных эпизодов был, когда крагуевский бронетанковый батальон, резервный состав, не выполнил приказ тогдашнего командира 180-й моторизованной бригады в Бенковаце: отступил с занимаемых позиций и оставил усташам танки в полной боевой готовности и с включёнными двигателями!

Услышав это, Ратко срочно двинулся к Бенковацу. Расстояние от Книна до Бенковаца — 60 км. Как только добрались, он приказал командиру построить солдат и выступил перед ними с речью:

— Мы — солдаты Югославской народной армии! В конце концов, мы — сербы, и должны защищать наш народ. Мы не должны допустить бойню, нас не должны разделять ни звёзды, ни кокарды, ни что-либо ещё.

И в конце Ратко приказал:

— Слушай мою команду! Налево кругом — на фронт!

В таких группах всегда найдётся какой-нибудь крикун-подстрекатель, который будет действовать наперекор. Один такой крупный, неопрятный, весь заросший бородой закричал:

— Мы не пойдём! Как ты, полковник, можешь нам приказывать идти на погибель! Мы сюда из Крагуеваца приехали, а теперь должны ещё и их сёла защищать!

Ратко отрезал:

— Дурак и есть дурак, по-другому тебя не назовёшь! Когда до тебя дойдёт, что здесь-то ты и защищаешь свой Крагуевац, будет уже поздно. И я тебе советую понять это как можно быстрее. У всех остальных есть минута, чтобы вернуться на позиции. Кто не хочет, пусть выйдет на шаг вперёд, а ты, товарищ капитан, кто выйдет — стреляй!

Развернулись. Мигом. И все прямиком на фронт.

Таких выступлений в те дни было много. Книнскому корпусу, как подразделению ЮНА, нужно было время, чтобы сблизиться с народом и объединиться с ним. И даже не столько с народом, который на самом деле любил ЮНА, сколько с какими-то ее начальниками, которые были по сути псевдонационалистами. В Книне они кричали:

— Айда, люди, на Загреб!

А когда мы как-то ночью устроили облаву в Книне, то арестовали больше 480 дезертиров! И все — из местных. И это вызывало большое недовольство в самой ЮНА, которую по-прежнему составляли солдаты из Македонии, Воеводины, Сербии. Им было обидно, что они, всё бросив, приехали защищать Книнскую Краину, а сами жители Книна прячутся по домам. Ратко уже вскоре после прибытия успешно разрешал такие недоразумения. Ситуация в Книнской Крайне изменилась к лучшему, да и сотрудничество с Мартичем тоже наладилось, особенно после освобождения Киево.

А Киево — это село в 15 километрах от Книна, если идти на Синь. До Второй мировой войны, до 1939 г., это село было полностью православным. А потом с ним произошло то же, что и с Западной Герцеговиной в те годы: их заставили принять католичество! За два года под влиянием духовенства бывших сербов превратили в самых лютых усташей. И жители села Киево в 1941 г. в соседнем селе Цивляне зарезали сорок одного серба! Все — их родственники и друзья.

Итак, Киево было буфером между сербскими силами в селе Полачи над Книном и другими, такими как Цивляне, Цетина, источники Цетины и др. В тех сёлах находились силы ЮНА и сербское население, а Киево нас от них отрезало. Мы должны были провести толковую военную операцию, которую новый командир корпуса Шпиро Никович поначалу не одобрял. (Предыдущее начальство было переведено в другую часть, а новым начальником Штаба корпуса назначен полковник Ратко Младич.)

Шпиро был против этой операции, чего мы как солдаты, не могли простить ему, потому что в Киево были захвачены в плен наши солдаты. Некоторые из них сутками находились в бронетранспортёрах, из которых не смели выйти из-за усташей и местных жителей. Ни за водой, ни за чем другим. К счастью, у нас с ними была радиосвязь. И поэтому мы знали, что с ними происходит. Один раз лейтенант, командир того взвода, выходит на связь и говорит Младичу:

— Товарищ полковник, мы даже не можем в туалет из-за них сходить!

А Ратко ему отвечает:

— А каска на что? Приспосабливайся!

В такой ситуации мы должны были провести операцию, пусть и без ведома Шпиро Никовича. Когда наши части 26 августа вошли в Киево, мы с Ратко в одном хорватском посёлке взяли в плен двенадцать вооружённых усташей, загнав их в ущелье. Мы вдвоём прорвались к ним, и там было на что посмотреть: вооруженные усташи как обычно нацелили своё оружие на окруживших их хорватов, штатских лиц, чтобы, если мы к ним двинемся, перебить их в первую очередь! У каждого из усташей — а все они одинаково подстрижены — на затылке изображена «шаховница»![47] И всё равно мы их взяли.

Тогда же Ратко захватил и 12-миллиметровую зенитную пушку, но без прицельного устройства. Тем не менее берём её, прикрепляем к «пуху» Младича и они отправляются колонной на Книн. Я отстаю и нахожу ещё одну такую же пушку, только с прицельным устройством. Привожу его в Книн и показываю Ратко. Ну, тут он чуть с ума не сошёл:

— Да ты меня, малый, переплюнул! Я знал, что ты своего не упустишь!

Вот таков был Ратко. Он поднял боевой дух армии и настроение людей на заоблачные высоты. Всего за неделю все в Крайне о нём знали. И когда он появлялся в каком-нибудь из местных сёл и говорил: «Я — Ратко Младич!», люди не могли в это поверить: «Разве возможно, чтобы такая легендарная личность появилась именно в нашем селе!»

В Велика-Главе в конце июля 1991 г. линия фронта практически сформировалась, и ситуация там была крайне тяжелой. Прибыла команда из Белграда, из Федерального министерства внутренних дел, чтобы помочь нам в качестве посредников при проведении переговоров между сербской и хорватской сторонами, сыграть как бы роль буфера, но всё это было бесполезно. Тогда Ратко опять всё взял в свои руки. Как-то вечером сказал: давай посмотрим, где расположились усташи, и убедим их отойти на прежние позиции, а уж потом пусть делегация из Белграда ведёт с ними переговоры и по другим вопросам. В действительности, первым делом нужно было освободить сербскую деревню Велика-Глава. В предыдущую ночь усташи её заняли. Я ему говорю: