Георгий Тушкан - Первый выстрел

• Название: Первый выстрел
• Автор: Георгий Тушкан
• Издательство: М.: Детская литература, 1967
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1967

Действие романа развертывается на историческом фоне событий предреволюционных лет на Украине и гражданской войны в Крыму. Но он не является документальной исторической хроникой. Классовая борьба на Украине и героические битвы за власть Советов в Крыму показаны так, как их видел и понимал мальчик, а потом подросток Юра, подчас еще по-детски наивно. В те годы немало таких мальчиков и девочек из семей трудовой интеллигенции, пылких, честных сердцем, отважных, приходили в революцию, целиком отдавали себя служению большевистской правде, совершали героические поступки.

Герой романа Юра Сагайдак, несмотря на то, что он живет в маленьком курортном городке Судаке, вдали от центров революции и контрреволюции на юге России, оказался свидетелем и участником многих грозных событий.

---

В этом месте рассказа Ганны Юре стало очень жарко, он даже бушлат на себе расстегнул.

А Ганна, смеясь, сказала:

— До чего тяжелая эта винтовка… Я и стрелять не умею…

Увидел Ганну с винтовкой комиссар товарищ Семен и крикнул ей: «Держись около нас, не теряйся!» Потом посмотрел-посмотрел, забрал у нее винтовку и дал наган. Объяснил, как стрелять из него. Тут прискакали эскадронцы. И начался бой. Народ встретил их такой пальбой, что Ганна на два дня почти оглохла. Севастопольцы и солдаты батальона Ивана Федько командовали. Товарищ Семен залег с группой рабочих и тремя матросами за штабелем дров и стрелял, стрелял… Ганна легла рядом. Эскадронцы повернули коней, стали удирать.

Тут народ быстро разбили на отряды, которые под начальством большевиков, матросов и солдат начали занимать самые важные места города: порт, вокзал, телеграф, управу. К вечеру эскадронцев вышибли из города. Пальба кругом стояла! Власть в Феодосии взял ревком. Организовали штаб Красной гвардии, начальником которого стал Иван Федько.

Эскадронцы прочухались и стали снова наступать на город. Но через два дня в Феодосию пришли два миноносца из Севастополя с большими матросскими отрядами. Матросы и красногвардейцы окончательно разгромили эскадронцев, погнали их на Джанкой, повсюду устанавливая советскую власть.

Ганна весь бой была с отрядом, которым командовал Семен, перевязывала раненых. Вечером, на второй день боя, на них наткнулась банда эскадронцев, удиравшая из города. Завязалась перестрелка. Семена ранило в левое плечо, повыше сердца. Уже темнело. Ганна сорвала с него рубашку, наскоро перевязала, укрыла своей жакеткой.

Вместе с одной учительницей принесла она его на самодельных носилках в госпиталь, а он без памяти. И жакетка вся задубела от крови. Ну, она в госпитале осталась ухаживать за ним. Он теперь поправляется. Через неделю выйдет. Сестер милосердия там мало, многие с офицерами поубегали…

Ганна кончила свой рассказ. Слушая, Юра то недоверчиво, то восхищенно, то удивленно смотрел на нее. Неужели это их Ганна? Ну почему его там не было? Даже подросткам давали оружие. Эх, до чего же не везет ему!

Потом Ганна долго шушукалась и секретничала с Юлией Платоновной, смеялась и плакала. Слышались слова: «Семен… поженимся… не отпускал… Ой, какой он хороший!..»

«Ясно. Влюбилась. Все они такие! — сердито думал Юра. — Позвали ее революции помогать. Тут бой, винтовки! Восстание! А она жениха нашла… Вот если б меня позвали…» И ему стали рисоваться подвиги, которые он совершил бы, если бы севастопольцы позвали его с собой. Не повезло!

Конечно, на следующий же день приключения Ганны в Феодосии стали известны Сереже, Степе и Коле в красочном и воодушевленном пересказе Юры. Хлопцы решили набить побольше патронов к охотничьим ружьям — боезапас на случай восстания.

У Коли ружья не было, зато был ракетный пистолет с десятком ракет, граната-«бутылочка», два штыка и штук тридцать винтовочных патронов. Все это Коля подобрал и спрятал еще прошлой весной, когда снялся с ночевки за крепостью пехотный батальон, проходивший через Судак.

Если пальнуть огненной ракетой прямо в морды эскадронских коней, а потом шарахнуть гранатой, тоже здорово получится!

В эти январские дни мальчики часто крутились после уроков у парикмахерской Колиного отца. Возле парикмахерской и соседнего с ней винного ларька болгарина Василя образовался «мужской клуб» коренных судачан. Попивая из толстых стаканов кисловатое вино, мужчины обсуждали новости, спорили до позднего вечера. Из парикмахерской, оставив на стуле недостриженного клиента, часто выскакивал Колин отец в белом переднике. Щелкая в воздухе большими ножницами, он опрокидывал в себя стаканчик и, раздувая широкие ноздри, горячо присоединялся к спорщикам. Забытый на стуле клиент тоже выходил и включался в спор.

Навострив уши, ребята прислушивались к разговорам взрослых, жадно ловили каждое слово о событиях в Севастополе, Ялте и других городах Крыма.

А события разворачивались круто, быстро, грозно.

— Ха, хотел Сейдамет объявить Крым ханством, присоединить его к Турции, вырезать половину немусульман, а остальных выселить. Я уже думал: куда удирать с семейством? Но нашлась-таки управа на Сейдамета и его «Директорию», холера ее возьми!.. — говорил пекарь Жора, толстый усатый дядя.

— Не говори «гоп»! — перебил его желчный столяр Яша. — Знаешь, что в Ялте делается? Мой зять оттуда приехал. Миноносец «Гаджибей» привез ялтинским красногвардейцам оружие. Они ночью выгнали курултаевцев из города, ревком взял власть. А через два дня эскадронцы вместе с офицерским отрядом из штаба крымских войск снова ворвались в город. Уже пять дней идет бой. И еще задержали курултаевцы эшелоны с продовольствием для Севастополя. Говорят: «Разоружитесь, тогда продовольствие пропустим».

— Что?! — закричал Колин папа, яростно размахивая ножницами. — А это видел? Скорее земля перевернется, чем севастопольские матросы разоружатся!

Через два дня прибежала Ганна (она теперь часто бегала в город узнавать о событиях) и объявила:

— Все! Кончается проклятая власть курултаевцев! Они пошли походом на Севастополь, чтобы задушить его, так наши их наголову разбили. Курултаевцы и офицеры оружие побросали и дёру! И ихний Сейдамет бежал в Турцию. Теперь отбили им охоту резать людей! Гады, вчера ночью грека, что кофейню держал, и всю его семью зарезали, живодеры!

Конечно, не все так просто и быстро произошло, как в рассказе Ганны.

Севастополь — этот Кронштадт Юга — костью сидел в глотке крымской контрреволюции, приводил в бешенство ее главарей. «Совет народных представителей», татарская «Директория», «штаб крымских войск» объединились, сговорились с украинской Радой и решили сообща расправиться с революционным оплотом Юга. Они повели наступление на город, отряды эскадронцев и офицерских частей появились на подступах к нему, окружали, чтобы отрезать с суши от Крыма.

Ночью одиннадцатого января город проснулся от рева корабельных и заводских гудков и сирен. «Революционный Севастополь в опасности! Все на защиту революции!» — бросил клич ревком. Тут же сформированные отряды матросов и рабочих уходили на фронт. Шесть тысяч бойцов революции разгромили врага наголову и, преследуя его, заняли осиное гнездо курултаевцев — Бахчисарай, пошли на Симферополь.

В Симферополе началось вооруженное восстание, возглавленное большевиками.

Через два дня Симферопольский ревком в своем воззвании сообщил:

«Симферополь — центр Таврической губернии — присоединился к рабоче-крестьянской власти Великой Российской Советской Республики».

Однажды на дачу неожиданно пришел Гриша-матрос, похудевший, злой. Сразу после феодосийского восстания он вернулся на миноносце в Севастополь и участвовал в боях. И вот только сейчас появился в Судаке.

Раньше всего он расспросил Ганну о товарище Семене: как он, пошел ли на поправку? Чувствовалось, что он сердит на Ганну за что-то, не говорит с ней так ласково-шутливо и добродушно, как прежде.

И Ганна смущалась, слишком усердно угощала его и все приговаривала:

— Кушайте, будьте ласковы, Григорий Микитович, угощайтесь…

«Что это она его Григорием Микитовичем стала называть?» — недоумевал Юра.

Подкрепившись и выпив два стакана вина, Гриша стал рассказывать о боях под Севастополем. Юра слушал и представлял себе белое каменистое шоссе между горами, поросшими лесом. Едут кавалеристы — курултаевцы, русские офицеры и татары, маршируют их пешие колонны, пылят пушки.

А матросы поймали вражеских разведчиков, всё у них выведали и сидят в засаде с обеих сторон дороги, ждут. А те едут мимо — не знают. Тогда командир матросов ка-ак скомандует! Пулеметный треск, визг пуль. Ржанье коней. Убитые падают! Не убитые бегут! Бросают оружие. Все устлано оружием. Его собирают в подводы.

Гриша сказал, что немного оружия он выпросил для Судака. Хоть тут и нет контрреволюционных войск, но на всякий случай отряд Красной гвардии сформировать можно. Подходящий народ есть. Вез он тридцать винтовок, пять цинков с патронами, ящик гранат. До Алушты добрался катером. А дальше решил податься берегам, через Капсихор на Айсавскую долину. Погрузил всё на две подводы, поехал. Ну верст через двадцать, как стемнело, на них напали. Нападавших человек пятнадцать, а их двое.

Подводчики сразу сбежали. Гриша с товарищем в канаву бросились, отстреливались, но куда там! Пришлось тикать, чуть живые выбрались. И оружие пропало… Гриша был очень расстроен и раздосадован. Зол на себя. Ведь знал же он, что тут, под Алуштой, в этом осином гнезде, откуда родом Сейдамет, большой отряд курултаевцев разбили, ну и остались недобитые. Эх, надо было пулемет выпросить и быть начеку… Дать по ним пару очередей, и все… А теперь оружие пропало… Кругом дошибают врагов, а ему самому по шее наклали.