Николай Соколов - Образование Венецианской колониальной империи

• Название: Образование Венецианской колониальной империи
• Автор: Николай Соколов
• Издательство: Издательство Саратовского университета
• Жанр: История
• Год: 1963

От автора OCR:

О причинах плохого качества источника, с которого выполнен OCR, см. в биографии автора (ссылка выше).

Пример исправленных грубых опечаток:

В источнике:

109. Договор напечатан у Креймайра по специально для него сделанной выписке из венец. архива (цит. соч., т. I, стр. 467, 648).

{Фамилия дана неверно; также сомнительно, чтобы одна выписка из архива располагалась не на двух страницах подряд, а через 181 страницу от ее начала}.

Исправленный вариант:

109. Договор напечатан у Кречмайра по специально для него сделанной выписке из венец. архива (цит. соч., т. I, стр. 467, 468).

---

Другим важным торговым центром на Востоке, быть может более важным для венецианцев, чем многие другие, была Антиохия с ее портом Селевкией.[1136] Уже в договоре с Иерусалимским патриархом Варнундом венецианцы специально оговорили свои торговые привилегии в этом городе, но княжество Антиохийское занимало независимое положение на Востоке, — надо было с ним договориться отдельно. И вот мы видим, как Венеция добивается торговых привилегий на территории этого княжества всякий раз, как там происходит смена одного князя другим.

От Боемунда II (1126–1131) венецианцы добились, по-видимому, только подтверждения части тех привилегий, которые им были пожалованы Иерусалимским патриархом и подтверждены потом королем Балдуином II.[1137] Об этом можно заключить на основании грамоты князя Раймунда от 1140 г., из которой видно, что венецианцы и до этого времени располагали на территории княжества своим торговым двором.[1138]

Из этой грамоты видно также, что венецианские купцы могли чувствовать себя в пределах княжества в полной безопасности. Князь Раймунд гарантирует им полную свободу пребывания и передвижения в его владениях. В порту Суди, как тогда стала называться Селевкия, положение венецианских купцов обеспечивается пожалованием им торгового двора с обычными его составными частями. Помимо фондако, князь Раймунд жалует венецианцам также несколько домов, к нему примыкающих. Очевидно, венецианская колония в городе была довольно многочисленной. Уголовные и, конечно, гражданские дела и споры среди венецианцев разрешаются по их законам и обычаям. Они свободны в пределах княжества от ненавистного купцам всех наций «берегового права».[1139]

В грамоте нет ни слова о налоговых льготах и привилегиях, — это потому, что венецианцы ими на территории княжества в это время и не пользовались. Это подтверждается грамотой от 1153 г., из которой видно, что до этого года венецианские купцы платили в качестве торговых пошлин в княжестве Антиохийском с шелковых и льняных тканей по 5 %, а со всех остальных товаров по 7 % их стоимости; независимо от этого они платят еще и портовые пошлины в размере от одного перпера восьми динариев до двух с половиной перперов с вьюка различных вьючных животных.[1140]

Очередная грамота о торговых льготах и привилегиях, которыми пользовались венецианские купцы в пределах Антиохийского княжества, как раз и есть только что упомянутая грамота 1153 г., пожалованная князем Райнальдом. Грамота показывает, что венецианцы постепенно расширяли свои привилегии в пределах княжества: она не только подтверждает все те льготы, которыми венецианцы пользовались на основании пожалований предшественников Райнальда, но устанавливает и некоторые льготы в самом важном для всякого купца деле, именно в деле налогового обложения. Только что названные нормы пошлин были снижены на льняные и шелковые ткани до 4 % и на все остальные товары до 5 % с одновременным снижением и портовых пошлин до 1–2 перперов. В грамоте, между прочим, особо подчеркивается, что в Антиохии венецианские купцы имеют собственный торговый двор, фондако, где они судятся по собственным законам и установлениям.[1141]

В ближайшие за пятидесятыми годы венецианцам, по-видимому, ничего не удалось добиться от антиохийских властей нового по сравнению со льготами, дарованными ранее, так как очередная грамота Боемунда III от 1167 г. только подтверждает ранее предоставленные права и привилегии.[1142] Понадобилось более полутора десятка лет, прежде чем венецианцам удалось «уломать» того же Боемунда III и добиться от него нового снижения пошлин на этот раз по всем товарам до 1 % с оборота по продаже.[1143]

Это было в 1183 г. После этого срока мы не имеем ни одной грамоты от антиохийских князей, по которым мы могли бы проследить положение венецианских купцов в Антиохии. Это понятно: с конца 80–х годов христианский мир на Востоке вступает в положение тяжелого кризиса, от которого по-настоящему ему уже не пришлось оправиться.

Для выяснения политики «натиска на Восток», которая на берегах Сирии дала такие замечательные результаты, имеют значение взаимоотношения Венеции с князьями Малой Армении, возникшей и окрепшей в период крестоносного движения. Как известно, это княжество, превратившееся потом в королевство, имело основным своим территориальным ядром Киликию. Малая Армения важна была для венецианских купцов и сама по себе со своими оживленными центрами, Тарсом, Мамистрой, но кроме того она имела еще и транзитное значение, как это видно и из жалованной грамоты от 1202 г., которая и является интересующим нас здесь документом.[1144] Несомненно, задолго до даты этого документа венецианские купцы уже имели на территории Киликии известные торговые интересы, — это видно, между прочим, из жалованной грамоты Алексея Комнина от 1082 г., где права венецианских купцов оговорены также и на территории этой провинции[1145], хотя она в то время и не принадлежала Византии.

Грамота армянского короля Льва II, которую мы здесь имеем в виду, дарована им по ходатайству знаменитого Энрико Дандоло, который направил в Малую Армению в период подготовки четвертого крестового похода специальное посольство с Якопо Бодоарио во главе.

Лев II (1198–1219) гарантирует своей грамотой венецианским купцам полную свободу торговли в пределах его владений, равно как и транзит в соседние, даже мусульманские страны, разумеется, если его королевство не находится с этими странами в состоянии войны. Король гарантирует венецианцам не только свободу от «берегового права», не только за ними сохраняется право наследования по венецианским законам, но и предоставляется свобода вести торговлю беспошлинно[1146], за исключением тех из них, которые постоянно проживают «по сю сторону моря», т. е. в Сирии или Малой Азии, равно как во всех случаях подлежит обложению и привоз драгоценных металлов в византийской монете. В городе Мамистре венецианские купцы получают в свое распоряжение церковь, фондако для размещения товаров и место для постройки жилого дома, без которых не обходилась в средние века регулярно поставленная торговля с чужими странами. Несомненно венецианцы добивались также и права экстерриториальности для своих граждан на территории Малой Армении, но добиться этого им пока не удалось: они принуждены были удовлетвориться в этом отношении полууспехом, — венецианцы подлежали королевскому суду, но судить их должно было по венецианским законам и обычаям.[1147]

Все эти данные показывают, что после военных успехов первых двух десятилетий XII в. на Востоке Венеция развивает известную дипломатическую деятельность для укрепления своих экономических позиций там, где ее военные заслуги перед Иерусалимским королевством не обеспечивали торговые привилегии ее купцов. Военные успехи Венеции были больше не нужны и потому она не приняла ни малейшего участия в том очередном всплеске колонизационной волны, который известен под наименованием второго крестового похода. Венеция осталась совершенно безучастной к той пропаганде, которая была развернута на Западе вокруг этого предприятия. Разумеется, это не исключало участия в этом движении венецианских купцов и арматоров в качестве таковых, но у Венецианского государства не было мотивов для непосредственного вмешательства в эту плохо организованную и еще хуже проведенную авантюру.

Несколько иначе дело обстоит с третьим крестовым походом. В восьмидесятых годах обстановка на Востоке сделалась еще более мрачной. На этот раз дело шло не о далекой Эдессе, а о районах, где непосредственно затрагивались интересы Венеции: в 1187 г. была взята Акра. Венецианцы потеряли одну треть этого города и его окрестностей и один из своих лучших портов в Сирии. Развитие успехов мусульман, объединенных теперь Саладином, грозило бедствиями, размеры которых трудно было предвидеть. В таких условиях венецианская купеческая знать не могла оставаться спокойной.

От 1188 г. до нас дошел любопытный документ, — циркулярное распоряжение дожа Орио Малипьеро (1178–1192) ко всем венецианцам, где бы они не находились, о возвращении к пасхе 1189 г. в Венецию. В качестве причины этого распоряжения дож указывал на благочестивое решение принять участие в крестовом походе. Разумеется, при этом указывались только идеальные побуждения такого решения: нельзя не принять участия в таком благочестивом деле «нам, — писал дож, — кого благочестие, изобилие мирских благ, великое множество рассудительных мужей сделали достославными среди прочих христиан».[1148]

В этом же 1188 г., по сообщению «Кратких венецианских анналов» венецианцы «с большим флотом — воины и великое множество прочего люда — отправились на помощь св. гробу».[1149] Венецианский флот прибыл под Тир и здесь остановился. В 1189 г. он принял участие при осаде Акры, которая подвигалась крайне медленно, на этот раз вследствие соперничества двух претендентов на королевский трон поставленного под вопрос королевства, Гюи де Луизиньяна и Конрада Монферратского. Венецианцы выполняли свою обычную роль при осаде береговых городов: они блокировали Акру с моря. Один из продолжателей Кафаро сообщает, что и генуэзцы также приняли участие в этой операции.[1150] Участие Лигурийской республики, которой в Акре также принадлежала одна треть, было, однако, незначительным, так как в 1187 г. возобновилась война между нею и Пизой[1151], а внутри ее раздирали политические распри.[1152] Это нисколько не способствовало подъему воинственного настроения сынов республики св. Марка, и они выполняли принятую ими на себя задачу блокады крайне небрежно. Этою небрежностью только можно объяснить, что туркам удалось прорваться в гавань осажденного города и подать ему помощь людьми и припасами. Вследствие всего этого осада безнадежно затягивалась. Казалось бы, венецианцы должны были понимать, что таким образом они могут окончательно потерять город, в котором у них были такие значительные экономические интересы. Они несомненно это и понимали, но они знали также, что к «св. земле» приближались флоты французского и английского королей и потому можно было ожидать, когда Акра, как спелый плод, сама попадет в их руки. Венецианцы не любили затрачивать усилий там, где можно было обойтись без них. С холодною расчетливостью купцов они предоставляли другим делать их дело. «Крестоносные болваны» не всегда понимали и тем менее правильно оценивали эту политику.[1153]