Виктор Андриянов - Архипелаг OST. Судьба рабов «Третьего рейха» в их свидетельствах, письмах и документах

• Название: Архипелаг OST. Судьба рабов «Третьего рейха» в их свидетельствах, письмах и документах
• Автор: Виктор Андриянов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: История
• Год: 2005
• ISBN: 5-235-02809-0

Свыше пяти миллионов наших соотечественников угнала фашистская Германия в годы Великой Отечественной войны на каторгу. Их называли «восточными рабочими». О судьбах рабов Третьего рейха рассказывает документальная повесть писателя Виктора Андриянова «Архипелаг OST». Она основана на свидетельствах самих остарбайтеров, архивных документах и восстанавливает малоизвестные страницы недавней истории.

---

Легко представляю, что бы они сделали с нами, если бы победили нас. Половину сразу удушили бы в газовых камерах, остальных превратили бы в рабочий скот. Вот «такая жизнь, как в ФРГ», ждала наших болтунов. Скорее всего они и на свет не появились бы.

Сколько лишений перенесли, подняли сразу страну из угольков. Работали, растили детей, берегли старость родительскую. Роскоши не нажили, но и не бедствовали, как сейчас. За кусок хлеба душа не болела».

Ольга Стефановна Слободич, д. Углы, Гомельская обл.:

«Я, бывшая рабыня фашистской Германии, тоже решила написать вам о себе. Угнали нас, белорусских девочек, из деревни Старый Дробин Могилевской области в Германию в конце октября 1942 года.

Домой мы вернулись лишь 17 июля 1945 года. В 1947 году осенью я закончила сельхозинститут. 20 лет проработала агрономом в колхозе им. Энгельса. Только на родине я приобрела свое счастье, я полноправная гражданка своей родины».

Вера Кушнарева, Башкирия:

«Вернулась на Украину в сорок пятом. Город разрушен, школа, в которой училась, разбита, в ней стояли немецкие лошади. Школу восстанавливали все, кто возвращался из Германии. Жить было тяжело, но зато я получала 800 граммов хлеба.

В 1950 году меня арестовали и предъявили статью за сотрудничество с оккупантами. Без суда вынесли приговор: 25 лет лишения свободы и отправили в лагерь в Мордовскую АССР. Просидела пять лет ни за что. В 1979 г. меня реабилитировали. Имею двух детей, четверых внуков.

Я и во сне боюсь видеть пережитые ужасы. Раза три мне приснился тот черный эшелон, рынок рабов, германская каторга — и я никак не могла поверить, что это только сон. Ой! Как мы только все пережили, как вынесли?!»

Лев Петрович Токарев:

«Я просился служить в армии, но мне твердо сказали: нет, сынок, хватит с тебя и трех лет в Германии. Поезжай домой, ищи родных, может, живы… Определили меня в роту, где тоже было несколько подростков. Двое из них — участники французского Сопротивления, один даже награжден французской медалью. Оба были из-под Ленинграда.

В санитарном поезде мы вернулись в родной город. По дороге видели разрушенные города, сожженные села, многолюдные «барахолки» на вокзалах. Уезжали мы из дома четырнадцатилетними мальчишками, а возвращались подростками, которые много повидали на дорогах войны.

Нашего дома я не нашел — он был разрушен. Бросился искать тетушек, а вечером был уже рядом с мамой. Тяжело ей было пережить блокаду… А вот о дедушке и бабушке никто ничего не знал… Если бы я уклонился от угона в Германию, то, конечно, сумел бы помочь старикам, знал бы о их судьбе. Эти мысли и сегодня не дают мне покоя.

Я редко бываю в родном городе. Мне тяжело ходить по улицам, где прошло мое детство, и не встречать родных и знакомых лиц. В ноябре 1945 года вернулся домой отец. Он тоже был в плену, вернулся неизлечимо больным. Восемь лет провел в госпиталях, борясь с туберкулезом, в марте 1953 года его не стало. Потом умерла мама — сказалась блокада. Война отняла у меня не только детство, но и моих родных, близких. Вот с такими потерями, как и многие миллионы советских людей, я вышел из той страшной войны. Будь она проклята!»

Анатолий Иванович Братинко:

«После войны привезли нас в Магнитогорск и объявили, что уезжать отсюда не имеем права. Но я через год решил бежать в родные места, на Дон. Меня схватили, и военный трибунал дал восемь лет. В заключении я пробыл год и 4 месяца и был освобожден. Сейчас пенсионер, награжден медалью «Ветеран труда»».

Елена Алексеевна Веселова, г. Санкт-Петербург:

«В Германию нас угнали всей семьей — мать, отца и меня. Мне было тогда 13 лет. И когда гнали нас на станцию, мама и сестра держали меня за руки, чтобы я не упала.

В лагерях вместе с нами находилась и семья маминого брата с женой и сыном. Он перенес весь ужас немецких лагерей, а погиб дома в 1946 году, взорвался на немецкой мне, когда пас корову.

Домой мы приехали в 1945 году, а дома нет. Нет отца и его братьев, все четверо погибли на фронте.

Живу я в Ленинграде в коммунальной квартире без горячей воды, пять человек в одной комнате 23,75 кв. метров, сын с женой, внучка 8 лет и внук 3 года. Муж умер в 1990 году в августе. Прошло много лет, но все не забываются лагеря, баня смерти и страшные бомбежки, когда в одно мгновение рушились дома. Если можно мое письмо переслать в Германию, перешлите, пусть знает новое поколение немцев, что делали там с нами».

Мария Ивановна Левцова, пос. Алмазный, Ростовская обл.:

«Вы пишете, что тема «восточных рабочих» мало раскрыта. Это очень верно сказано. Но кто же вам ее сможет раскрыть, если не мы — те, кто провел в лагерях три с половиной года, а некоторые даже четыре?! Но ведь мы молчали до самых последних лет, потому что в то время, когда мы вернулись на родину, нас считали чуть ли не изменниками Родины.

Вернувшись на Родину, я написала во Всесоюзный розыск, чтобы найти своих родных. Ответили, что их судьбу установить не удалось. И живу я сейчас в поселке в развалюхе с дочкой и внучкой, небогато, конечно, по нынешним временам даже бедно, но как подумаю, что я пережила за свою долгую жизнь, радуюсь и этому. У меня четверо детей и шесть внучат, но про свою лагерную жизнь я даже своим детям никогда не рассказывала. Молчала об этой своей прогулке в Германию».

Петр Семенович Павелко:

«До сего времени самым тяжелым днем в моей жизни является День Победы. Казалось бы, надо радоваться — такой праздник! Но для меня этот день полон печали и тоски. Ведь нас презирали, когда мы вернулись на Родину. Нам не дали возможности учиться там, где хотелось. Нас сформировали в отдельные рабочие батальоны. Без рукавиц в зимнюю стужу ломали и кирками рыли котлованы, траншеи. Вот эта боль не утихает. Призабудешь все, а День Победы напоминает о прошлом. Ты, друг, воевал, тебе почет, тебе митинг, песня. А что я? Кто меня вспомнит? Кому нужны эти годы, эти муки, прожитые без имени, под номером. Был «восточным рабочим», стал репатриантом, другого слова для тебя не нашлось. Вот почему День Победы так тяжел для меня. Мне не с кем поделиться той каторгой, что я прошел, и я замыкаюсь в себе. А сейчас хочу рассказать, может быть скину с души свой груз.

Я, Павелко Петр Семенович, родился в 1926 году в селе Малая Круча Пирятинского района Полтавской области. Сейчас живу в Лубнах. Отец мой, Семен Яковлевич, был председателем колхоза, нас было пятеро детей, бабушка, мать и отец. Отца Пирятинский райком партии оставил для подпольной работы. В сорок втором его расстреляли фашисты. А скоре староста с полицаем приказали мне собираться в Германию…»

До войны Рая Толстых жила на станции Комаричи в Брянской области. Первая картина войны — расстрел советских военнопленных, захваченных в их поселке. 22 марта 1942 года подростков начали сгонять на сборный пункт.

«Я взяла документы, они хранились у нас в коробочке, но полицай, гад, свой, выхватил из рук и бросил в огонь:

— Это вам за Советскую власть и за то, что вы — семья партизан.

Наш отец был партизаном еще в ту войну, в гражданскую. Умер в тридцать третьем году. И вот вспомнили о нем.

Я пишу, а в горле ком, плачу, не могу без боли все это вспоминать».

Оставим в стороне дорогу в Германию, выматывающие душу смены — все это, как у других, у всех, кого «истребляли работой». Перенесемся к счастливой минуте возвращения домой:

«Радость наша быстро остыла. Нас везде допрашивали целыми днями: зачем вы поехали в Германию работать на немцев? И никто не слушал, что нас, детей, подростков, увезли фашисты. Целый год нас держали в лагере военнопленных. Лагерь был на берегу Немана, из реки мы брали воду и варили три раза в день овсянку. В конце концов отправили меня на лесоразработки в Сибирь. Баржи грузили на Иртыше. Словом, отбывали наказание и в Германии, и в России».

Борис Николаевич Старинов, москвич, родился в 1919 году, в сорок втором в боях под Вязьмой попал в плен. Из лагеря отправили на шахту. Немец-бригадир разговаривал с ним «только ногами и руками, пинками и толчками, до слов с «недочеловеком» не унижался». Бежал во Францию, воевал в отряде французских партизан. После освобождения вместе с друзьями решил, как написал после войны, «пробиваться на Родину всеми доступными нам средствами».

«Ранним туманным утром мы подходили к Одессе. Берега не было видно — все окутано плотной пеленой тумана. Пароход подавал гудки, требуя лоцмана. Наконец, лоцманский катер выскочил из туманной пелены и пришвартовался к нам. Мы слушали, что на Родине было трудно не только с продовольствием, но и с куревом. Товарищи бросили на палубу катера несколько пачек американских сигарет (впоследствии мы узнали, что они стоили на черном рынке очень дорого). Матросы на катере выглядели неважно, были угрюмы, но работали быстро и сноровисто.