Френсис Фицджеральд - Больше чем просто дом (сборник)

• Название: Больше чем просто дом (сборник)
• Автор: Френсис Фицджеральд
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-389-07518-4, 978-5-389-06886-5

Фрэнсис Скотт Фицджеральд, возвестивший миру о начале нового века — «века джаза», стоит особняком в современной американской классике. Хемингуэй писал о нем: «Его талант был таким естественным, как узор из пыльцы на крыльях бабочки». Его романы «Великий Гэтсби» и «Ночь нежна» повлияли на формирование новой мировой литературной традиции XX столетия. Однако Фицджеральд также известен как автор блестящих рассказов, из которых на русский язык переводилась лишь небольшая часть (наиболее классические из них представлены в сборнике «Загадочная история Бенджамина Баттона»).

Книга «Больше чем просто дом» — уже пятая из нескольких запланированных к изданию, после сборников «Новые мелодии печальных оркестров», «Издержки хорошего воспитания», «Успешное покорение мира» и «Три часа между рейсами», — призвана исправить это досадное упущение. Итак, вашему вниманию предлагаются — и снова в эталонных переводах — впервые публикующиеся на русском языке произведения признанного мастера тонкого психологизма.

---

Форрест не вытерпел:

— К чему эта издевка, папа? Можно подумать, твои кентуккийцы лопатами гребут Нобелевские премии. А как насчет парня с севера этого штата по фамилии Линд…[26]

— У этих Риккеров есть дети? — в свою очередь, перебила брата Элеонора.

— Кажется, у Кэти есть дочь примерно твоего возраста и мальчик лет шестнадцати.

Форрест издал слабое восклицание, оставшееся незамеченным. Возможно ли это? Французские книги и русская музыка — та девушка наверняка побывала в Европе. Догадка лишь усугубила подспудное чувство обиды: надо же, дочь какого-то жулика и проходимца, а так задирает нос! Теперь он был полностью солидарен с отцом, не желавшим видеть этого Риккера среди членов клуба.

— Они богаты? — внезапно спросила миссис Форрест.

— Полагаю, не бедствуют, если им по карману арендовать дом Дэна Уорнера.

— Ну тогда они здесь вполне приживутся.

— Риккеру не бывать в Кеннеморском клубе! — категорически заявил Пирс Уинслоу. — В нашем штате, слава богу, еще сохранились кое-какие традиции.

— Мне много раз случалось видеть, как все в этом городе переворачивалось с ног на голову, — заметила старая леди.

— Но этот человек — преступник, бабушка, — пояснил Форрест. — Разве ты не видишь разницы? Речь идет о социальном статусе. Помнится, в колледже мы спорили, не зазорно ли будет пожать руку Аль Капоне, если доведется с ним встретиться…

— Кто такой Аль Капоне? — спросила миссис Форрест.

— Это еще один преступник, из Чикаго.

— Он что, тоже хочет вступить в Кеннеморский клуб?

Все рассмеялись, а Форрест уверился в том, что, если Риккер пожелает стать членом клуба, отцовский черный шар окажется не единственным при баллотировке.

Настоящее лето, как всегда, нагрянуло внезапно. Едва закончился последний апрельский ливень, как за одну ночь некто незримый прошелся по улицам, надул пышной зеленью деревья, как воздушные шарики, осыпал газоны и клумбы цветочным конфетти, выпустил из небесной клетки целую тучу дроздов и, быстро оглядев содеянное, поднял облачный занавес над теперь уже летними декорациями.

Форрест мимоходом подобрал прилетевший с площадки бейсбольный мяч и бросил его обратно ребятне. Прикосновение к швам на истертой кожаной поверхности мяча вызвало в нем волну воспоминаний. Сейчас он снова, как когда-то в детстве, спешил на игру, — правда, ждала его не бейсбольная площадка, а поле для гольфа, но ощущение было схожим. И лишь много позднее, выполнив удар на восемнадцатой лунке, он вдруг отчетливо осознал, что все уже не так, как было в детстве, и никогда больше таким не будет. Впереди был долгий пустой вечер — с очередным званым ужином и затем отходом ко сну.

В ожидании ответа соперника Форрест мельком взглянул на стартовую зону десятой лунки, расположенную примерно в двухстах ярдах от них. Как раз в ту минуту одна из двух женщин на той площадке уверенным ударом послала мяч к самой границе грина.

— Это наверняка миссис Хоррик, — прокомментировал его приятель. — Из всех здешних дам только она способна на такое.

Но тут солнечный луч сверкнул золотом в волосах женщины, и Форрест тотчас же ее узнал. Одновременно он вспомнил о том, что ему предстояло сделать в ближайшие часы. Этим вечером совет клуба, в котором заседал и его отец, должен был рассмотреть кандидатуру Чонси Риккера, и перед отъездом домой Форрест собирался зайти в клубное здание и опустить черный шар в урну для голосования. Это был обдуманный выбор. Он любил этот город, в котором достойно жили пять поколений его предков. Его дед основал этот самый клуб в 1890-х, когда гонки на яхтах занимали место нынешнего гольфа и когда на поездку хорошей рысью из города до клуба уходило часа три. И он был согласен с отцом в том, что людям определенного сорта в стенах клуба делать нечего. Крепко сжав губы, он сильным ударом отправил мяч ярдов на двести — и тот, прокатившись по траве, предательски нырнул в кусты.

Восемнадцатая и десятая площадки располагались параллельно друг другу, но с лунками на противоположных концах, а разделяла их полоса насаждений шириной футов сорок. Форрест не знал, что на соседнем поле Хелен Хэннан, игравшая с мисс Риккер, только что допустила аналогичную ошибку, и был удивлен, когда, разыскивая в кустах свой мяч, услышал неподалеку женские голоса.

— С завтрашнего дня ты уже будешь в списке членов, — говорила Хелен Хэннан, — и сможешь потягаться со Стеллой Хоррик, вот кто серьезная соперница.

— Нас еще могут и не принять в клуб, — произнес другой, чистый и звонкий голос, — и тогда мы с тобой будем встречаться только на общественных площадках.

— Не говори глупости, Алида.

— А что такого? Прошлой весной я часто играла на общественных площадках в Буффало, в ту пору там было безлюдно, как на некоторых полях в Шотландии.

— Но я чувствую себя так неловко… Ну его, этот мячик, невелика потеря.

— Спешить незачем, после нас никто на игру не записывался. А что до неловкости — если бы я переживала из-за мнения окружающих, я бы целыми днями не вылезала из спальни. — Она презрительно рассмеялась. — Помнится, одна бульварная газетка напечатала мое фото перед тюрьмой, куда я шла на свидание с отцом. И еще я помню, как люди на пароходе отказывались сидеть за соседним с нами столом, а во французской школе от меня воротили нос все ученицы-американки… Ага, вот он, твой мяч!

— Спасибо… Но, Алида, это звучит просто ужасно!

— Все самое страшное уже позади. Я рассказала это затем, чтобы ты не слишком переживала, если нас забаллотируют. Меня такими вещами уже не проймешь; я много чего навидалась и имею свои представления о том, что такое серьезная неприятность. А этот отказ меня нисколько не заденет.

Девушки выбрались из кустов на лужайку, и голоса их растаяли вдали. Форрест прекратил поиски своего мяча и направился к служебному домику на краю поля.

«Это никуда не годится! — думал он чуть погодя, приближаясь к зданию клуба. — Почему должна страдать девушка, которая ни в чем не виновата? Нет, я не могу так поступить. Что бы там ни натворил ее папаша, она держится как настоящая леди. Пусть отец делает то, что считает нужным, но лично я пас».

На следующий день за обедом отец спросил как бы между прочим:

— Ты не голосовал вчера в клубе по поводу Риккеров?

— Нет.

— Впрочем, твой голос ничего бы не изменил, — сказал отец. — Короче говоря, они прошли. За последние пять лет кого только не принимали в клуб, и теперь среди членов много сомнительных личностей. Но мы можем просто избегать общения с теми, кто нам не по душе. Другие члены совета высказались в том же духе.

— Вот как? — сухо заметил Форрест. — То есть ты не стал спорить с ними из-за Риккеров?

— Не стал. Видишь ли, я часто веду дела с Уолтером Хэннаном и как раз вчера попросил его об одной важной услуге.

— Выходит, ты с ним сторговался. — Для обоих, отца и сына, это слово было равнозначно слову «продался».

— Я бы так не сказал. В нашем разговоре Риккеры не упоминались.

— Понимаю, — сказал Форрест.

Хотя как раз этого он понять не мог — и тогда в нем окончательно угасла детская вера в мудрость и справедливость отца.

II

Чтобы эффективно осадить и унизить кого-нибудь, надо как минимум иметь его в пределах досягаемости. Допуск Чонси Риккера в Кеннеморский клуб — а позднее и в Городской клуб — сопровождался гневными заявлениями многих членов, что в целом создало видимость острого конфликта, но за этими речами не чувствовалось решимости действовать. С другой стороны, клеймить кого-либо всей толпой очень легко и удобно, а Чонси Риккер был как нельзя более подходящим объектом для критики. По такому случаю пробудилось эхо давнего нью-йоркского скандала, который заново в подробностях просмаковали местные газеты — вдруг кто-то упустил из виду прошлые публикации? Риккеров поддерживало только либеральное семейство Хэннан, из-за чего и Хэннаны подверглись порицанию, а все их попытки ввести Риккеров в местное общество посредством банкетов и вечеринок также обернулись провалом. А если бы сами Риккеры попытались устроить какой-нибудь прием — например, бал по случаю первого выхода в свет Алиды, — они заполучили бы в гости лишь разношерстую публику низкого пошиба; однако они таких попыток не предпринимали.

На протяжении летних месяцев Форрест несколько раз сталкивался с Алидой Риккер; при этом оба отводили глаза, как поступают незнакомые друг с другом дети. Какое-то время его преследовали видения ее золотистых кудрей и светло-карих, с вызывающей искоркой, глаз; а затем он увлекся другой девушкой. Он не был по-настоящему влюблен в Джейн Дрейк, хотя вполне мог вообразить ее в качестве своей жены. Это была «соседская девчонка», которую он давно знал со всеми ее достоинствами и недостатками — почти как родственницу. Их брак вполне устроил бы оба семейства. Однажды, после нескольких бокалов виски с содовой и допущенных по сему случаю вольностей, он едва не сделал формальное предложение, будучи спровоцирован ее фразой: «А ведь я тебе не так уж и нравлюсь». Однако же он промолчал, а на следующее утро, вспоминая этот момент, похвалил себя за сдержанность. Предложение можно будет сделать и позднее, в скучные дни после рождественских праздников… А в ходе праздничных гуляний — кто знает? — он еще может встретить настоящую любовь, ту особенную, которая у него ассоциировалась с восторгом и страданием одновременно. С наступлением осени он все чаще представлял себе, как где-нибудь далеко на востоке или на юге предназначенная ему судьбой девушка уже собирает чемоданы, готовясь к поездке в Миннесоту.