Айзек Азимов - Путеводитель по Библии

• Название: Путеводитель по Библии
• Автор: Айзек Азимов
• Издательство: Издательство Центрполиграф
• Жанр: Религия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-227-04320-7

Книга Азимова — настоящий путеводитель подревней земле, на которой более двух тысяч лет назад произошло событие, изменившее ход всемирной истории. Вы узнаете о Палестине времен Маккавеев и границах владений Ирода Великого. Пройдете путем Христа и апостолов в их земном служении. Азимов касается исторической географии и этнографии, не оставляя без внимания основные библейские сюжеты, идеи, образы и эпизоды, которые так органично вплелись в существование как отдельной личности, так и всего рода человеческого.

Оформление художника Я.Л. Галеевой

---

Однако, возвращаясь к любимому ученику, мы можем увидеть, что этот последний отрывок в четвертом Евангелии можно использовать, чтобы доказать, что он, должно быть, был долгожителем. И действительно, если он написал четвертое Евангелие в 100 г. или несколько позже, то, должно быть, это так.

Но из двух сыновей Зеведея Иаков не был долгожителем. Он умер мученической смертью через несколько лет после распятия:

Деян., 12: 1–2. В то время царь Ирод поднял руки на некоторых из принадлежащих к церкви, чтобы сделать им зло, и убил Иакова, брата Иоаннова, мечом.

Остается только Иоанн, сын Зеведея, к тому же он является единственным апостолом, по поводу которого нигде в повсеместно принятой традиции не говорится о мученической смерти. Напротив, в одной легенде предполагается, что он дожил до возраста в девяносто или более лет.

Согласно этой легенде, Иоанн в более позднем периоде своей жизни занимался миссионерской деятельностью в Эфесе, городе на побережье Малой Азии. Во время царствования Домициана (81–96), когда христиане подвергались преследованию, он удалился в целях безопасности на остров Патмос, который находится примерно в 50 милях к юго-западу от Эфеса. После смерти Домициана он возвратился в Эфес и умер там во время Царствования Траяна (98—117).

Если это — действительные факты и если ему было двадцать лет во время распятия Иисуса на кресте, то сын Зеведея Иоанн родился в 9 г., и ему было бы девяносто один год в 100 г., когда могло быть написано четвертое Евангелие. Это большой возраст, но, разумеется, вполне достижимый.

Еще одним аргументом в пользу этой теории является то, что в четвертом Евангелии Иоанн ни разу не упоминается по имени, так что нет никакой возможности отличить его от любимого ученика. Наибольшая вероятность упоминания возникает в тот момент, когда некоторые из учеников перечисляются среди тех, кто однажды увидел воскресшего Иисуса:

Ин., 21: 2. …были вместе Симон Петр, и Фома, называемый Близнец, и Нафанаил из Каны Галилейской, и сыновья Зеведеевы, и двое других из учеников Его.

Но и в этом месте нет никакого упоминания о любимом ученике.

Таким образом, нет никаких явных несообразностей в том предположении, что любимым учеником был сын Зеведея Иоанн. И действительно, прочной традицией ранней церкви было то, что этот Иоанн является автором четвертого Евангелия. С 200 г. эта традиция стала общепринятой, а ее истоки можно найти еще у Иустина.

Его свидетельство считается особенно ценным, так как он претендовал на то, что знал Поликарпа, христианского епископа Малой Азии, который жил примерно с 70-го по 155 г. и который, в свою очередь, как предполагалось, был учеником самого Иоанна.

В наше время существуют теории, согласно которым Иоанн, которого Иустин упоминает как автора четвертого Евангелия, был несколько иным Иоанном, не сыном Зеведея, но этот вопрос невозможно разрешить до полного удовлетворения всех точек зрения. Мы можем просто сказать, что христианская традиция делает сына Зеведея Иоанна автором четвертого Евангелия и нет какого-нибудь очевидного и простого способа опровергнуть эту традицию. Поэтому четвертое Евангелие называется Евангелием от Иоанна.

Слово

Евангелие от Марка начинается с крещения Иисуса Иоанном Крестителем как того момента, когда в Иисуса вошел Дух Святой. Матфей и Лука начинают с рождения Иисуса, выбрав этот момент в таком же качестве.

Иоанн идет еще далее вспять. В то время как в синоптических Евангелиях Иисус выглядит прежде всего как человек (хотя он также и Мессия), то у Иоанна Иисус показан гораздо более возвышенным образом, как явно божественная личность для всех, кроме отъявленных негодяев. И, подчеркивая этот момент, Иоанн начинает свое Евангелие с хвалебного гимна «Слову» (или, по-гречески, «Логосу»), которое возвращает нас к самому началу времен.

Ин., 1:1 В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.

Использование термина «Слово» с прописной буквы, как обозначающего некий аспект Бога, не обнаруживается более нигде в Ветхом Завете или, в этом отношении, нигде в Новом Завете, кроме Евангелия от Иоанна и пары других книг, приписываемых этому же автору. Термин «Логос» можно обнаружить, однако, в сочинениях греческих философов, и там оно используется примерно в том же смысле, как и у Иоанна.

Истоки этого термина восходят к VI в. до н. э., к тому времени, когда царство Иуды подходило к концу, а иудеев уводили в вавилонский плен. В том веке в среде некоторых ученых западного побережья Малой Азии возник новый взгляд на вселенную.

Первым из них был Фалес из Милета, который родился примерно в 640 г. до н. э. (когда завершалось длинное царствование Манассии в Иудее). Считается, что он первым изобрел методы абстрактной геометрии, изучал электрические и магнитные явления, привнес вавилонскую астрономию в греческую науку и предположил, что вода является фундаментальным материалом вселенной.

Однако важнейшим вкладом Фалеса, а также его учеников и последователей, было предположение о том, что вселенная в своих явлениях не хаотична и не зависит от власти импульсивных богов или демонов, которые вредили природе, чтобы удовлетворить свои собственные прихоти, и на которых можно было повлиять человеческими мольбами или угрозами. Напротив, Фалес и его последователи предположили, что вселенная функционирует согласно каким-то строгим правилам, которые мы могли бы назвать «законами природы», и что эти законы не навсегда являются непостижимыми, но человек может разобраться в них благодаря наблюдениям и размышлениям. Это предположение о разумности и познаваемости вселенной было Установлено греками в качестве основы науки, но впоследствии так предположением и осталось.

Фалес и остальные вовсе не отрицали существование богов или тот факт, что мир был создан сверхчеловеческим существом. Как раз боги, создавая мир, сделали его согласно некоторому разумному принципу, а затем твердо соблюдали этот принцип, не совершая произвольного вмешательства в повседневные явления вселенной.

Одним из тех, кто последовал за Фалесом в этой точке зрения на вселенную, был Гераклит из Эфеса, который учил примерно в 500 г. до н. э. По-видимому, он использовал слово «Логос» как представляющий некий разумный принцип, согласно которому был создан мир. (Совпадает ли это полностью с тем, что пропитанное логосом Евангелие от Иоанна было, согласно легенде, написано в том самом городе Эфесе, который и ввел первым в употребление этот термин?)

Буквально «Логос» означает «Слово», но греческий термин имеет значения, выходящие за пределы простого значения «слово». «Логос» относится ко всей рациональной структуре знания. Мы используем его в названиях наших наук: «зоология» («наука о животных», или более правильно, «рациональная структура знания о животных»); «геология» («наука о Земле»); «биология» («наука о жизни») и так далее.

Поскольку «Логос» стал все больше использоваться греческими мыслителями, в том числе и мистически настроенными, он стал означать не только абстрактный принцип, но и персонифицированную сущность, которая сотворила мир. «Логос» стал считаться своего рода богом; разумным богом-творцом.

Во времена после плена, когда иудеи находились под влиянием греческой философии, они почувствовали потребность попытаться обосновать «Логос» с точки зрения концепции еврейского Бога. Часто они использовали еврейское слово, которое мы переводим как «Мудрость», как представляющее нечто подобное греческому «Логосу». Мудрость в таком значении является не просто мирским знанием, но чем-то большим, своего рода внутренним, духовным знанием, которое выходит за пределы материального мира.

Использование этого термина как заменителя слова «Логос» было вполне подходящим. Фактически в VI в. до н. э. термин «философ» стал применяться по отношению к греческим ученым, а этот греческий термин можно перевести как «любящий мудрость».

Именно эта божественная Мудрость — в глазах некоторых из еврейских авторов периода после плена — сотворила мир и установила его на разумную основу. Некоторые из апокрифов и даже некоторые из поздних канонических книг Ветхого Завета содержат в себе гимны Мудрости, которые звучат почти так, как будто это — формальный аспект Бога, которому следует поклоняться, а не простое абстрактное существо, которое восхваляют. Вечное существование Мудрости подчеркивается и в Книге притчей, Мудрость изображена в одном месте как говорящая от первого лица:

Прит., 8: 22–23. Господь имел меня началом пути Своего, прежде созданий Своих, искони; от века я помазана, от начала, прежде бытия земли.

В Книге премудрости Иисуса, сына Сирахова есть подобный отрывок, в котором Мудрость снова говорит от первого лица: