Яков Левант - Наследство дядюшки Питера

• Название: Наследство дядюшки Питера
• Автор: Яков Левант
• Издательство: Государственное издательство БССР. Редакция детской и юношеской литературы
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1961

В своей первой повести «Бронзовый олень», выпущенной Оренбургским книжным издательством, Я. Левант рассказал о боевом крещении молодого солдата Сергея Ивлева в операции по разгрому тщательно законспирированного гнезда диверсантов, действовавших в ближних тылах советских войск.

«Наследство дядюшки Питера» — вполне самостоятельное произведение, если не считать того, что автор здесь вновь обращается к своему герою. Гвардии рядовой Сергей Ивлев участвует в борьбе с нацистскими головорезами, стремящимися накануне окончательного разгрома фашистской Германии передать американской разведке картотеку крупного шпионского центра.

Я. Левант — участник Великой Отечественной войны, командир разведвзвода на Волховском фронте, позднее — офицер штаба гвардейской Гродненской кавалерийской дивизии, прошедшей с 1-м и 2-м Белорусскими фронтами боевой путь от Немана до Эльбы.

---

Оба катера, разбрасывая каскады брызг, несутся навстречу волнам. Достав бинокль, Шильников безуспешно ловит в поле зрения дымящее на горизонте судно.

— Товарищ майор, — преодолев смущение, шепчет Сергей. — Вы знали, что нам предстоит погоня в море, когда приглашали Гофмана «на прогулку»?

Шильников отрицательно качает головой.

— Имелась в виду всего только переправа на островок. Похищения катера я никак не ожидал. Понимал, что они могут попытаться, но… Ваш друг капитан оказался прав — Истомину нельзя было доверить даже это.

— И значит, если бы Гофман не явился по тревоге?..

Майор опускает бинокль, хитро щурит маленькие серые глаза:

— Разве не было у нас двух отличных мореходов?

— Каждый из этих мореходов, — не унимается Сергей, — свободно мог застрять на незнакомом фарватере…

— Тогда беглецов настигли бы с воздуха. При первой же тревоге я вызвал авиацию. Понимаете, Ивлев, мы не имели права упускать их живьем. Ни при каких обстоятельствах… — Шильников снова принимается за свои манипуляции с биноклем. Затем, отчаявшись, протягивает его Сергею. — Попытайте счастья, Ивлев. Я чувствую себя в этой скорлупе, как на качелях.

Привалившись грудью к моторной рубке, Сергей прижимает к глазам холодные, влажные окуляры.

На темном фоне вздыбленных волн — светлый контур идущего полным ходом катера. Над кормой — две человеческие фигуры. Когда катер взлетает на гребень волны, отчетливо виден диск гребного винта, вращающегося в воздухе.

— Продолжают уходить тем же курсом, товарищ майор, — докладывает Сергей.

— А судно, судно?

— Торговое, двухмачтовое, тонн на двести. Усиленно дымит.

— Принадлежность?

— Неизвестной принадлежности… Нет, кажется, поднимает флаг. На грот-мачте, огромное полотнище… Непонятно. Это не гитлеровский флаг, товарищ майор.

— Само собой… Опишите его, Ивлев.

— Большой светлый крест на темном поле… Ага, меняет курс. Видно, готовятся улепетывать. Самолет кружит над самым судном!

— Пусть уходят, — равнодушно замечает Шильников. — Они и так натерпелись страху. Частный пароходишко под нейтральным флагом, нанятый предприимчивым «наследником». У нас нет к ним претензий. Что катер, идет прежним курсом?

— Прежним, товарищ майор!

Шильников заряжает ракетницу, вскидывает руку. Зеленый луч ракеты стелется над волнами, и в тот же момент две яростно мерцающие звездочки вспыхивают в небе. Струйки трассирующих пуль отвесно падают в море — самолет пикирует на беглецов.

— Предупредительный огонь, — громко говорит Шильников, видя, как ссутулились плечи штурвального. — Но если они не лягут в дрейф…

— Катер исчез! — взволнованно кричит Сергей.

— Не может быть, был дан предупредительный огонь! — повторяет майор. — Смотрите, что-то виднеется на волнах…

Катера преследователей стремительно приближаются к темному предмету. Уже видно, что это днище перевернувшейся «Кристель». Рядом на воде пляшет какой-то бесформенный зеленый ком.

— Человек за бортом! — первым замечает Сергей и бросается к штурвалу. Но старый Гофман уже заметил черноволосую голову, ныряющую рядом с пузырящейся плащ-палаткой.

Перегнувшись через борт, Сергей протягивает руку.

— Держись! Да брось ты это свое добро! — сердится он, видя, что черноволосый все цепляется за плащ-палатку. — Давай обе руки!

Но тут налетевшая волна захлестывает катер. Суденышко кренится на левый борт, вот-вот оно перевернется кверху килем! Молниеносным движением старый Гофман перекладывает руль, катер выравнивается, взлетает на следующий гребень. Оглянувшись, Сергей уже не видит пловца. Все происходит мгновенно. Повинуясь внезапному порыву, он сбрасывает шинель, прыгает за борт и широкими «саженками» прокладывает себе путь в ледяной воде. Впереди мелькнула и тут же скрылась чья-то рука. Сергей делает еще рывок, пальцы под водой намертво впиваются в растрепанную шевелюру. Непонятный зеленый сверток еще болтается на воде. Теперь видно, что он засунут в красно-белый обод спасательного круга. Сергей с усилием выбрасывает свободную правую руку, хватается за шнур, левой приподнимает над водой голову незнакомца. Это все тот же, черноголовый. Лицо посинело, глаза дико вытаращены. Отплевываясь от соленых брызг, он жадно ловит воздух широко открытым ртом. Сергей оглядывается. Катер, развернувшись, снова приближается к месту аварии.

— Держись! — прямо в искаженное отчаянием лицо орет Сергей, глазами указывая на шнур спасательного круга.

— Кан нихт! Форлясс!..[14] — шепчет тот и выбрасывает из воды омертвевшие, скрюченные пальцы.

— А, черт… — Изловчившись, Сергей перехватывает немца за пояс, выталкивает на полузатонувший круг. Катер уже рядом. Чьи-то руки за шиворот тянут черноволосого вверх. Вовремя! Сергей чувствует, что пальцы его уже немеют…

— Давайте, Ивлев!

Дружеские руки подхватывают и его, осторожно опускают на разостланную шинель. Другую, с лейтенантскими погонами, набрасывают на него сверху. Сергей хочет отказаться, поблагодарить, но язык не слушается. Зато зубы работают вовсю! Их стук, кажется, заглушает рокот мотора…

— Пейте, Ивлев! — Шильников подносит фляжку к его губам. Кто бы подумал, что у этого майора может найтись такое! Впрочем, теперь Шильников его уже ничем не удивит.

Немного придя в себя, Сергей ищет взглядом того, черноволосого. Он сидит напротив, вода потоками стекает с матросского черного костюма.

— Развяжите, — указывая на умело, пузырем стянутую плащ-палатку, по-немецки говорит он. — Янки очень дорожил этим. Я выхватил у него в последний момент.

— Как затонул ваш катер? — не трогаясь с места, тоже по-немецки спрашивает майор, протягивая черноволосому фляжку.

Тот отбрасывает с глаз слипшиеся волосы, делает несколько больших глотков.

— Когда самолет дал предупредительную очередь, эсэсовец сказал: «Вперед! Удача или смерть!» А я решил: «Лучше жизнь!» Внезапный поворот штурвала — и все! Эти господа не привыкли купаться в марте…

Черноволосый делает еще глоток. Его бьет дрожь. Старый Гофман молча протягивает ему свою кожанку.

— Я бы не сделал этого, — говорит черноволосый, вызывающе глядя на майора. — Я бы никогда не сделал этого. Остался бы с ними до самого конца… Но случай открыл мне глаза. Они продались американцам… «Последние рыцари гибнущего райха…» Как бы не так! Трусливые и продажные крысы — вот они кто!..

— Поздновато ты это понял, мальчик, — замечает старый моряк.

Черноволосый отвечает Гофману хмурым взглядом.

— И еще… — совсем тихо говорит он, устало откидывая голову на кормовую банку. — Не хотелось мне, чтоб моего сынишку звали «ребенком фюрера».

Наступает молчание. Догадливый пилот бомбардировщика, улетая на аэродром, повесил вторую «лампу» над самым устьем, и «Альбатрос» уверенно держит курс к пологим, утопающим в пронзительно белом свете берегам. В кильватере режет волны катер капитана Цапли.

Склонившись над плащ-палаткой, Шильников терпеливо разминает крепко стягивающие ее узлы.

— Смотри, Пауль, — внезапно говорит старый моряк, указывая черноволосому на дыбящиеся кругом, могучие, увенчанные седыми гребнями волны. — Ветер давно уж утих, а море успокоится не скоро. Так и народ. Не просто разгневить его, но когда чаша переполнена…

— Зачем вы здесь? — угрюмо перебивает его Пауль. — Зачем на этом катере, с ними?

— Э-хе-хе, — горестно качает головой старый моряк. — Не весь угар еще вылетел из твоей башки, парень. Для чего я здесь? Да для того, чтоб внуку моему не покалечили жизнь новые фюреры и фюрерята! Для того, чтоб коричневая чума не коснулась больше моей земли! Ради этого, полагаю, стоит пустить ко дну старую калошу с тремя крысами да выкупать в холодной воде замороченного юнца…

— Если я замороченный юнец, — вскидывается Пауль, — то вы… вы…

— Ни черта не выходит, — будничным голосом произносит Шильников, и молодой немец сразу затихает. — Узел разбух в воде. Дайте ваш нож, Ивлев.

Сергей машинально протягивает нож майору. Сейчас он не может оторвать взгляда от этой пары — старика и юноши. Вот она, жизнь, казавшаяся столь необычной, чужой. Такие же люди, такие же чувства… И сколько пришлось выдержать, сколько горя перенести им, труженикам этой земли! Вовремя же мы пришли сюда. Ведь даже из этого «замороченного» Пауля наверняка еще можно сделать человека!

Старый моряк жестом подзывает Сергея, передает ему штурвал. Присев возле разметавшегося на корме юноши, Гофман заботливо поправляет на нем сбившуюся кожанку, подкладывает под голову собственную зюйдвестку.

— Тебе не поздно еще взять верный курс, Пауль, — мягко говорит он. — Послушайся совета старого моряка, сынок. Не шути с морем, когда оно в гневе!