Александр Майсурян - Другой Ленин

• Название: Другой Ленин
• Автор: Александр Майсурян
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-9697-0292-7

Ни об одном другом человеке в советское время не говорили и не писали так много, как о В. И. Ульянове (Ленине). Но и сейчас мы не знаем о нем самого главного — какие качества поставили его во главе 150 миллионов людей? Почему именно он оказался одной из ключевых фигур истории XX века? Что в жизни считал важным и что несущественным? Что думал о смерти и как сам хотел бы умереть? Как ссорился и умел ли мириться? Как предпочитал отдыхать?

Автор освещает многие малоизвестные стороны личности Ленина.

Книга публикуется в авторской редакции.

---

— Я не совсем понимаю вас, Владимир Ильич, не понимаю какого-то так явно бьющего в ваших словах угрюм-бурчеевского пафоса… Но вот что. Все мы, старые революционеры, никогда не проповедовали разрушения для разрушения и всегда стояли… за уничтожение лишь того, что самой жизнью уже осуждено, что падает…

— А я считаю, что все существующее уже отжило и сгнило! Да, господин мой хороший, сгнило и должно быть разрушено!..

«Чем дальше мы загнем влево, — любил повторять Ленин, — тем ближе к нам пройдет равнодействующая». В 1921 году он вспоминал слова Энгельса о том, что «есть, по-видимому, закон, требующий от революции продвинуться дальше, чем она может осилить, для закрепления менее значительных преобразований».

В одной из речей Владимир Ильич замечал: «Кто бывал в деревне, тот знает, что лет 30 тому назад немало можно было найти в деревне стариков, которые говорили: «А при крепостном праве было лучше, порядку было больше, была строгость, баб роскошно не одевали»… Так и теперь, после революции, многие хвалят ушедший порядок; однако перемены неизбежны…

Посмотрим, как задуманные перемены происходили в разнообразных областях жизни и какое участие в них принимал сам Ленин.

«Отхожие места из золота». Ленин попытался уничтожить один из культов, лежащих в основе современного общества, — культ денег, или, как он выражался, «золотого мешка». Именно в этом смысле следует понимать его знаменитые слова о «сортирах из золота». «Когда мы победим в мировом масштабе, — писал он в 1921 году, — мы, думается мне, сделаем из золота общественные отхожие места на улицах нескольких самых больших городов мира».

И в первые годы революция действительно зашла очень далеко в борьбе с «денежным мешком». Сами деньги обесценились и превратились в хрустящие, разукрашенные фантики, «дензнаки» — миллионы и миллиарды (как тогда выражались, «лимоны и лимонарды»). Ленин называл их «разноцветными бумажками, которые летят миллиардами и теперь ясно обнаруживают, что они — обломок, обрывки старой буржуазной одежды». Частушка тех лет:

У калитки просит нищий,
Подала советской тыщей.
Бросил тыщу на песок —
Просит хлебушка кусок.

Ленин шутил: «Можно русский рубль считать знаменитым хотя бы уже потому, что количество этих рублей превышает теперь квадриллион».

Всюду торжествовали натуральные оплата и обмен. Один из декретов ввел бесплатное посещение театров и других зрелищ — об этом только делалась отметка в трудовой книжке. Казалось, еще один шаг — и деньги можно будет вовсе упразднить. Ушли в прошлое такие профессии, как банкир, фабрикант, да и просто крупный торговец… Самая известная советская карикатура на Владимира Ильича (нарисованная Дени в 1920 году) изображала его в виде дворника с метлой, выметающего с земного шара всякую нечисть — царей-королей в горностаевых мантиях, попов в черных рясах, миллионеров с тугими мешками золота…

Правда, взамен крупной торговли расцвела пышным цветом мелкая, уличная торговля. Либеральная газета «Современное слово» писала в феврале 1918 года: «Все улицы, площади и бульвары заполнены мелкими торговцами… Магазины пустеют. Магазины заколачивают… Теперь торгует улица. Здесь можно достать — все, на все вкусы, для всех потребностей…

— От гравюры и старинного фермуара до порнографической открытки и старых калош.

— От шоколада Крафта до ярко-красной «собачьей» колбасы.

«Буржуй», крупный «буржуй» — при последнем издыхании… Идет новый «хозяин»… Мелкий, жадный, цепкий, яростный к наживе… Вот она — будущая буржуазия — в платках, попрыгивая от холода, кутаясь в шинелишки, азартно выкрикивает свой товар:

— Папиросы!

— Спички!

— Шоколад!

— Консервы! Разные вещи! Пряники!»…

В Москве средоточием мелкой торговли стал знаменитый Сухаревский рынок. В декабре 1920 года, выступая на съезде Советов, Ленин торжественно объявил о закрытии этого, как он выразился, «малоприятного учреждения». Раздались аплодисменты… «Сухаревка» закрыта, — продолжал Владимир Ильич, — но страшна не та «сухаревка», которая закрыта. Закрыта бывшая «сухаревка» на Сухаревской площади, ее закрыть нетрудно. Страшна «сухаревка», которая живет в душе и действиях каждого мелкого хозяина. Эту «сухаревку» надо закрыть»…

А спустя еще пару месяцев, в 1921 году, страна неожиданно взбунтовалась. Вспыхнуло кронштадтское восстание, все сильнее полыхало тамбовское, начались забастовки в Москве. Мятежные кронштадтские моряки распевали частушки:

Всероссийская коммуна
Разорила нас дотла,
Коммунистов диктатура
Нас до ручки довела.
Мы помещиков прогнали,
Ждали волюшки, земли,
Всех Романовых стряхнули,
Коммунистов обрели.
Вместо воли и землицы
Чрезвычайку дали нам,
И Советские хозяйства
Насадили, тут и там.
Нет ни спичек, керосину,
Все с лучинами сидят,
При коммуне большевистской
Только карточки едят.
И восстали по России
За землицу мужики,
А в «Известиях» все пишут:
«Взбунтовались кулаки».
…
Подымайся, люд крестьянский!
Всходит новая заря —
Сбросим Троцкого оковы,
Сбросим Ленина царя!..

Газета восставших кронштадтцев печатала заявления местных большевиков, которые десятками и сотнями выходили из партии… Революционная власть зашаталась. Оказалось, что крестьяне хотят не только избавиться от помещиков, но и торговать свободно. «Большие массы крестьянства, — говорил Ленин, — не сознательно, а инстинктивно, по настроению были против нас». По его признанию, это создавало «опасность, во много раз превышающую всех Деникиных, Колчаков и Юденичей, сложенных вместе».

«Если мы ее не победим, мы скатимся назад, как французская революция».

И маятник резко откачнулся обратно… Вся страна обратилась в одну сплошную Сухаревку. Закипела крупная торговля, и на свет божий сразу появились «совбуры» (советские буржуи). Открылись дорогие магазины и всевозможные увеселения для богатых. В листовке петроградских меньшевиков в 1922 году говорилось: «Долой деньги! — вопияли коммунисты. А теперь?.. Снова царит телец: если не настоящий, так из сусального золота… Наряду с беспросветной нуждой — все новые богачи. На утеху им полны всякого заморского товара роскошные магазины, гремит музыка патефонов, льются реки вина, до утра полны игорные дома. И все это во славу октябрьской революции». А бывший левоэсеровский нарком Штейнберг с осуждением замечал: «При Нэпе… стали оживать легко кости старого мира».

Настоящим символом нэпа («новой экономической политики») стали игорные дома, казино. Журналист Н. Архангельский в 1922 году в журнале «Россия» описывал будни советского казино: зеленые столы, заваленные грудами дензнаков… «А вокруг этих столов толпятся люди — мужчины и женщины, охваченные единственно признаваемой здесь страстью — карточным азартом. Глаза горят нездоровым блеском, пальцы судорожно тянутся к ассигнациям, и каждый из игроков охвачен особенным напряженным чувством — надеждой выиграть, удачно схватить руками эти миллионы и миллиарды, чтобы бросить их вновь на стол — в новой надежде удвоить, утроить, удесятерить выигрыш… Женщины не отстают в азарте от мужчин — даже превосходят их. Вот рыжая красавица — с молочно-белой кожей, с чудесными русалочьими глазами, с пышной, артистически сделанной прической. В ушах огромные брильянты, на изящных ногах, затянутых в шелк и великолепный лак, браслеты, также с брильянтами. Бюст — в алмазах и жемчугах. Но всех этих «блестящих» эффектов ей мало: в прическах и на застежках туфелек дробные, как жемчужины, электрические лампочки. Время от времени красавица нажимает кнопку скрытой в кармане электрической батарейки, и голова ее зажигается, точно мурава светлячками в июльскую ночь, а на ножках зажигаются звезды, как на черном южном небе… Маленькая холеная ручка, закованная в золото и усыпанная драгоценными камнями, небрежно тянется к золотому с звенящими подвесками ридикюлю и вынимает пачку кредиток.

— Миллиард! — отчеканивает коралловый ротик красавицы.

И когда ставка оказывается битой, тот же ротик, с такой же беспечностью, повторяет:

— Еще миллиард!»

Журнал «Красный перец» в 1923 году помещал карикатуру: люди с саблями и винтовками выводят из казино какого-то человека. Иностранец, глядя на эту сцену, с беспокойством спрашивает:

— Скажите, гражданин, что это? Возобновился красный террор?

— Нет. У нас в Москве милиция провожает домой тех, кто крупно выиграл…

Конечно, еще в 1920 году большевики и в страшном сне не могли вообразить, что подобные сцены будут разыгрываться наяву в стране под их руководством. Самому Ленину это казалось немыслимым. Он твердил о свободе торговли: «Мы говорим: на это мы не пойдем никогда, скорее ляжем все костьми, чем сделаем в этом уступки… Против этого мы будем бороться до последней капли крови».