Татьяна Мудрая - Мириад островов. Строптивицы

• Название: Мириад островов. Строптивицы
• Автор: Татьяна Мудрая
• Жанр: Фэнтези

Мириад островов — пятнадцать лет спустя.

---

Нет, возразила мне мать аббатиса, вовсе не в качестве особо опасной узницы и тем паче «мяса для жарки». Прежних лохмотьев на ней не было — в равной мере как и парчовых одежд, приличествующих епископской конкубине. (Что такое положение было для мирянки отнюдь не позорным, мы знали, хоть и негодовали по сему поводу.) Орденское платье облегало фигуру и было сшито из тончайшего льна и шерсти — второе привозят из дальней горной страны под названием Кайлат, первым одаряют нас мастера земли Айгюптос.

Спустя небольшое время в Вертдоме появилось множество небольших печатен, что издавали светскую литературу весьма легкомысленного толка. Названия удивляли: «Имя Розы», «Роман о Розе», «Чудо Розы», «Я сказал тебе под розой» (сборник любовных рондо и триолетов), «Роза с татуированными лепестками» (недурная пьеса) и прочее в том же духе. Будто все они там блаженно сошли с ума…

Дельные анатомические трактаты, травные лечебники, повести о морских и земных скитаниях, которые мы выписывали, буквально терялись на фоне сих процветающих сорняков. Одно было хорошо: их печатали в особо хорошем качестве и уснащали весьма дельными рисунками.

«Трудно сохранить взаперти достояние церкви, — провещал по этому поводу наш новый брат-садовник. — Ибо оно принадлежит никому кроме Бога Всемогущего и пророка Езу». Впрочем, брат Бадан всегда забивал своим красноречием всех прочих, особливо простецкого брата Лопуха.

И, конечно, брата по имени Ветреный Цветок.

Когда Зефирантес вернулся в скрипторий и занял своё обычное место позади моего, был он изрядно он худ и бледен, пальцы слегка искривлены и шишковаты. Что сказалось: заключение в монастырских подвалах или просто годы, — понять я не мог.

Но выложил перед ним набор тончайших волосяных кисточек и красок и сказал:

— Одна богатая вдова, у которой сын недавно отплыл на каравелле, заказала нам хвалитны Деве Марион Стелламарис, Звезде Путеводной, покровительнице моряков. Это одиночный лист ин-кварто, я его могу быстро переписать, так что не беда, коли и испортишь.

Но он нисколько и не испортил. Когда недели через две (раньше боялся сглазить) я встал перед его столом, хвалитна предстала передо мной в полном блеске.

Ровный, слегка вытянутый в длину шрифт, коим я вывел стихотворные строки, был заключён в подобие венка: хоровод девичьих фигурок в пурпуре, аурипигменте и кармине на фоне многоцветной гирлянды из живых самоцветов. Контуры были выведены будто не кистью, а тонким пером, краски буквально пламенели, лица красавиц были непохожи одно на другое…

Но все принадлежали не кому иному, как нашей Эколе.

Внезапно я вспомнил. В одном из самоновейших трудов по горному делу повествовалось о махине, приводимой в действие так называемым паровым котлом, — воду в нём кипятили в плотно закупоренном сосуде и оттуда по сети узких трубок доставляли к шестерням, которые вгрызались в жилу. Это было само по себе весьма опасно, но в то же время сохранило жизнь не одному проходчику недр.

И обуздал пар с его поистине чудовищной силой некий учёный монах…

Но, может статься, и монахиня?

Однако пора мне прощаться — с вами и со всем Вертдомом.

Этот мягкий свинцовый стержень, определяющий движение моих пальцев, это гибкое лебяжье перо, годное для искусных поворотов, ножик, расщепляющий и утончающий его, камень, на котором заостряется писчий тростник, наконец, всю свою сумку, с лощилкой, губкой и чернильницей, когда-то бывшими орудиями моего смиренного занятия, я приношу тебе, Господи, потому что ослабленные возрастом и моя рука, и мои глаза отказываются от работы.

Теперь лишь стал доступен моим очам горний свет…

— Замысловато, — вздохнула Олли. — Травматично. Подрядились они что ли, все эти невидимые и даже наполовину видимые голоса? И снова безудержная похвала моему народу. Наряду с историей захвата им суши. Никак, снова наши ребята подстроили, как по-твоему, Барба? И ведьмы-то мы, и чаровницы, сравнимые с королевской Стальной Леди по имени Стелла, и движители прогресса. Сразу видно, что подольститься желают.

— Я тут не очень причём, — ответила Барбара. — Разве что родилась от монаха-инквизитора. Хотя в совершенно иную эпоху и в иных обстоятельствах.

— Но наш мессер Барбе вовсе не инквизитор! — возмутилась Олавирхо. — Разве что очень умный, хитрый и многоликий… как настоящий рутенский иезуит.

— Есть немало причин любить этого непутёвого монаха, — кратко ответила сестра. — Ручаюсь, мы знаем далеко не все из них.

— Благодарю, — ответил им голос. — Ибо и я сам таков. Беспутный, легкомысленный и угрызаемый совестью клирик, что навсегда остался привязан к стенам и более того книгам Имманентной Либереи.

— Имманентной библиотеки? — спросила Олли. — Что это значит?

— Не ведаю, — отозвался голос. — В одной альдине из стоящих на полках рассказывается об Имманентной Роще, полной магии, где каждого человека может угораздить наткнуться на своё потаённое «Я». Если мой приют таков, немудрено, что здесь не каплет со сводов, хотя лишь пласт горной породы отделяет нас от быстротекущей реки, что подобна времени.

(«Как-то он, похоже, вперемешку свои книги читал, — подумала Барбара, — и, похоже, долго. Никакого стиля».)

— Барба, а ведь я верно определила, — говорила тем временем Олли. — Это сердце двойной крепости. Нечто, изначально и внутренне свойственное ей самой.

— И вложенное в грудь величавого каменного строения сами знаете кем, — вздохнул невидимка.

— Сатаной? Тем самым, что всё тут устроил и положил зарок?

— Заклял на безгрешную кровь, — голос чуть прервался. — Счастье ещё, что у Великого Лукавца иное представление о времени, чем у людей. Не одно столетие простояли башни, питаясь давней жертвой. Лишь последнее время выкрошился их гранит, словно подгнившие зубы, источенные кариесом, а в щели начал задувать воздух и сочиться вода.

— Хм, — проговорила старшая из сестёр. — Новейшие медицинские трактаты, похоже, сюда тоже доставляли? Наряду с рутенской альтернативной фантастикой.

— Оба мира, наш малый и великий, породивший его, Верт и Рутен, сблизились на толщину опасной бритвы, — подтвердил голос её слова. — И если ключ-камень рухнет, не устоять обоим.

— Что-то я усомнилась, — тихонько шепнула Олли на ухо сестре. — Однако в этом есть рациональное зерно. Король Юлиан упомянул, что миры расходятся, оттого и были заключены перекрёстные рутено-вертские союзы. Чтобы притянуть их друг к другу. Может быть, и наш…?

Барбара не подала виду, что услыхала.

— Благодарю тебя за трогательную и увлекательную повесть, Дух Имманентной Либереи, — сказала она во весь голос. — Что ещё помимо нашего восхищения, желал бы ты получить за право нам следовать дальше?

Незримый монах заметно смутился и на некоторое время замолк.

— Я собирался показать вам дорогу безвозмездно, — наконец проговорил он, — но уж коли вы сами предложили… Хотел бы я прочесть те крошечные библии Амура, что прячете вы за пазухой. Уверяю, вы можете нисколько не заботиться об их сохранности — я умею создать в зале необходимый режим. К тому же сам я бесплотен — оттого вы можете не бояться перегнутых пополам обложек, загнутых страниц и прочей пагубы, какую причиняют книге небрежные читатели.

Сёстры переглянулись.

— Мы всё это наизусть выучили, — сказала старшая младшей. — Только что на мужчинах не испытывали. А здесь явно найдутся на обмен вещицы не хуже: любострастие — штука нетленная.

— Пусть уж потешится разнообразием, — кивнула Барбара. Вынула свою книжку, присоединила к ней сестрину и положила на стол рядом с лампой вечного света.

Тотчас же в дальнем углу залы открылась низенькая дверца, и оттуда пахнуло затхлым погребом.

Сёстры двинулись по направлению к ней с куда меньшей отвагой, чем прежде.

— Ты уверена, что кастеллан с его присными двигались этой дорогой? — шёпотом спросила Олли сестру. — Библиотека ведь большая, за полками могут быть и ещё тайные пути.

— Не опасайтесь, — ответил ей голос. — Если не пройдёте — всегда можно вернуться назад.

— О, только не это, — пробормотала младшая сестра. — Здесь ведь зачарованное место. Как во сне: если выйдешь — пути назад не будет.

— Но любой сад ведь по определению — Сад Расходящихся Тропок, — возразил голос.

— Ну да, и одного сидения в Башне Знаний достаточно, чтобы усвоить все языки, которыми говорит книжная мудрость с миром, — кивнула Барбара. — Это стихи того же автора, который сочинил рассказ про Сад, вот почитай на досуге.

И первой, чуть пригнувшись, вошла в потайной ход. За ней сестра.

Факелы хором мигнули — так сильно, что пламя едва удержалось на месте. Крупные искры с ядовитым шипением канули в лужу или скорее ручеёк, протекающий под ногами. С низких каменных небес капало прямо на голову и шлёпало на носки сапог.