Владислав Корякин - Война в Арктике. 1941—1945

• Название: Война в Арктике. 1941—1945
• Автор: Владислав Корякин
• Жанр: Военная история
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-4444-0165-1

Книга посвящена событиям Великой Отечественной войны в морях Северного Ледовитого океана, до настоящего времени известным в полной мере лишь узкому кругу специалистов. В книге подробно описаны роль Арктического театра военных действий и место Советского Северного флота в обеспечении безопасности союзных конвоев. Основываясь на документах и воспоминаниях участников событий, автор рассказывает об известной операции Германского военно-морского флота «Вундерланд» и объясняет причины её провала. Книга повествует о героизме советских моряков и полярников, столкновениях линейных кораблей и авианосцев в Арктике, показывает причины неудач и успехов союзных конвоев, анализирует провалившиеся попытки немцев создать сеть метеостанций на полярных архипелагах, а также рассказывает о борьбе с немецкими подводными лодками на Северном морском пути и о многом другом.

---

На войне как на войне: сбивая вражеские самолеты, англичане сами несли потери. Немцы применили тактику «золотого гребня», когда строем фронта торпедоносцы атаковали конвой поперек, одновременно сбрасывая торпеды. Бодем-Уитем удачно противопоставил им свою новинку в маневре — одновременный поворот всех судов в девяти колоннах навстречу угрозе: в этом случае торпеды проходили между колоннами. Однако в двух колоннах сигнал флагмана не приняли, и последствия оказались страшными. Позднее один из участников событий вспоминал, как «пять кораблей получили попадания, моряки покидали их, многие плыли в нашу сторону. Один корабль, получив попадание, взорвался, другие горели, третьи медленно тонули» (Смит, с 102), среди последних оказался и наш транспорт «Сухона». Транспорт «Эмпайр Стивенсон» с грузом в 2000 т взрывчатки вознесся к небесам в полном смысле слова. С других судов картина его гибели выглядела в виде «колонны пламени и дыма. Когда она рассеялась, на поверхности не осталось ничего, лишь пятно нефти». Разумеется, спасшихся в подобных случаях не было, а последствия такого взрыва в полной мере испытали соседние суда: «На "Вакосту" налетела чудовищная ударная волна. Сила удара была такова, что на борту "Вакосты" полопались паро- и топливопроводы, приборы и точные механизмы вышли из строя, машины стали» (Смит, с 106). Очередной «хейнкель» сбросил торпеду так, что она, рухнув на крышку грузового люка, взорвалась уже внутри «Вакосты», причем, что удивительно, из экипажа никто не погиб, в отличие от самого судна. За 13 минут ценой гибели пяти самолетов немцы уничтожили восемь транспортов. Две колонны в конвое перестали существовать, а на месте их гибели остались пятна нефти, разбросанные группы людей, в шлюпках и на спасательных плотиках, в воздухе стоял запах сгоревшей взрывчатки, металла и человеческой плоти.

Учиться приходилось на ходу, и на следующий день навестившие караван немцы были встречены плотным огнем кораблей ПВО и эскорта, так что атакующие потеряли в первом же столкновении 11 машин, не потопив ни одного судна. Во второй половине дня еще 9 вражеских машин приняли холодные воды Баренцева моря, но и конвой потерял еще одно судно: транспорт «Мэри Лукенбах» с грузом 4000 т взрывчатки повторил судьбу «Эмпайр Стивенсон», но в более грандиозном варианте, напоминавшем извержение вулкана

Это событие настолько потрясло свидетелей гибели транспорта, что в их рассказах присутствуют очевидные противоречия. Одни считают, что судно было потоплено врезавшимся в него самолетом, другие толкуют о торпеде, многие утверждают, что взрывом был уничтожен сам атаковавший самолет или даже несколько. На соседних судах, испытавших воздействие этого взрыва, в первый момент решили, что сами стали жертвой вражеских торпед. Часто находившаяся на верхней палубе прислуга зенитных орудий выпрыгивала за борт и позднее подбиралась спасательными судами. Когда колонна судов проходила место гибели «Мэри Лукенбах», среди многочисленных изуродованных до неузнаваемости обломков можно было разглядеть несколько автомобильных покрышек и чью-то шляпу — все, что осталось от солидного судна и его экипажа.

Реакцию на судах каравана на подобное зрелище было нетрудно представить. Когда поврежденный «хейнкель» «приводнился» между колоннами транспортов и его экипаж выбрался на крылья, чтобы сдаться в плен, «от носовых эрликонов нескольких торговых судов к людям на крыле протянулись трассы. Внизу под нами застучал пулемет "брен" и раздраженный голос прокричал: "Прекратите, ради Бога! Дайте им шанс!" Но трассы с торговых судов продолжали лететь, и одна за другой черные фигуры падали с крыла в ледяное море» (Смит, с 185). На войне как на войне, особенно когда участники боя перестают контролировать себя.

Среди многочисленных свидетельств участников конвоев многие отдают дань уважения русским морякам, не забывая отметить, как профессионалы, и присущие нам недостатки: «Экипажи русских транспортов отличались высокой дисциплиной и были составлены из хороших моряков. Они имели репутацию очень смелых людей и никогда не оставляли корабль, если оставалась хотя бы малейшая возможность спасти его. Русские любили свою страну, гордились своей задачей, и в то же время они постоянно находились под бдительным присмотром комиссаров… Большинство советских судов были маленькими и старыми. Они имели угольные котлы, которые не позволяли развивать высокую скорость» (Смит, с 36). Сами союзные моряки оценивали прежде всего свою работу со сдержанной профессиональной гордостью, присущей морякам, как это сделал адмирал Боддем-Уитем: «Немцы утверждают, что мы не сможем использовать северный маршрут, но ответ предельно прост — мы сделали это» (там же, с 257).

Не забывали участники конвоев особые, характерные события. В книге П. Смита (Смит, с 233) приведен удивительный разговор в кубрике крейсера «Сциллы» накануне прибытия в Архангельск: «Здесь есть один цветной, который хорошо поет… Он говорит, что плыл на "Мэри Лукенбах", — добавил мой собеседник Крайне удивленный, я подошел к этому человеку. Наверняка никто бы не мог спастись после того ужасного взрыва, но вот нашелся один счастливчик

— Вы действительно с "Мэри Лукенбах"? — спросил я.

— Да, сэр! — кивнул толстяк, радостно улыбаясь.

— Но ведь с нее не спасся ни один человек, — заметил я.

— А я вот спасся, — ответил коротышка. — Я шел по палубе с чашкой кофе для старика (капитан на морском жаргоне. — В.К.), когда бух! — и я оказался в воде в полумиле от судна» (Смит, с 233).

Окончательно судьба конвоя PQ-18 определилась у мыса Канин Нос, в котором свою роль сыграли эсминцы Северного флага. Это обстоятельство было отмечено как: иностранными источниками, так и бывшим командующим Северного флота адмиралом Головко.

К 16 сентября 1942 года три немецких подлодки еще были замечены вблизи каравана из двенадцати участвовавших в атаках, но вскоре подводникам был отдан приказ переключиться на обратный конвой QP-14. Теперь на караван PQ-18 обрушились удары немецкой авиации. Соответственно, Барнетт переводил ближнее охранение конвоя на решение новой задачи. «Кроме "Эвенджера" и его боевых эсминцев, Барнетт взял с собой корабль ПВО "Алинбэнк", танкеры "Грей Рейнджер" и "Блэк Рейнджер" и две подводные лодки. С конвоем PQ-18 остался корабль ПВО "Ольстер Куин" и его собственный эскорт из 3 эсминцев, 3 тральщиков, 4 корветов, 4 траулеров. Однако, на следующее утро конвой встретили 2 больших русских эсминца и 2 сторожевика. Эсминцы были вооружены 130-мм орудиями с углом возвышения до 45° и двумя зенитными 76-мм орудиями. Это пополнение оказалось очень кстати. Когда 18 сентября в 8.20 конвой огибал Канин Нос, его снова атаковали немецкие самолеты. 12 торпедоносцев Хе-111 зашли на конвой с правой раковины и сбросили торпеды с дистанции 3000—4000 ярдов. Хотя, по мнению коммодора, суда легко могли уклониться, "Кентукки" получил попадание торпеды. Через час торпедоносцы провели еще одну атаку, но успеха не добились. Одна эта атака совпала по времени с атакой пикировщиков Ю-88. "Кентукки" получил попадание бомбы, которая и решила его судьбу. Истребитель "харрикейн" с САМ — судна "Эмпайр Морн", который до сих пор был пассивным свидетелем происходящего, поднялся в воздух и сумел сбить 3 немецких самолета, а еще один повредил. Пилот благополучно сел на русском аэродроме… При отражении атак очень большую роль сыграли русские эсминцы. Вечером 19 сентября конвой подошел к бару Двины, но прежде чем корабли вошли в порт, начался сильный шторм, который бушевал весь следующий день. Кораблям пришлось искать защищенную якорную стоянку, по в это время появилась группа Ю-88 и в течение часа бомбила конвой. К счастью, немцы успеха не добились. 21 сентября три судна вошли в порт, которые ранее сели на мель и оставались под охраной "Ольстер Куин". Немцы попытались отомстить за свои потери и предприняли последний налет, атаковав сидевшие на мели транспорты. Но и здесь удача им не улыбнулась.

Из 40 судов, которые 2 сентября покинули Лох-Ю, 13 погибли, несмотря на значительно более сильный эскорт, который сопровождал этот конвой. Но следует отметить, что до сих пор ни один из конвоев не подвергался таким сильным и продолжительным воздушным атакам, в которых участвовало до 100 торпедоносцев и такое же количество горизонтальных и пикирующих бомбардировщиков» (Скофилд, с. 136—137).

На подходах к Горлу Белого моря конвой прикрывали до 20 дальних истребителей Пе-3 под командованием полковника Житькова, который использовал свои экипажи с расчетом непрерывного присутствия своих машин над конвоем. Описание этого сражения глазами советских летчиков приведено со ссылкой на участвовавшего в нем К.С. Усенко: «С рассветом 19 сентября подполковник А.В. Жатьков сразу же направил четверку истребителей Пе-3 бис во главе с майором С.С. Кирьяновым на поиск союзного конвоя. Он обнаружил его в 40—50 километрах севернее мыса Канин Нос.. Время нахождения над конвоем определено 2 час 30 мин.