Франтишек Фрида - Опасная граница: Повести

• Название: Опасная граница: Повести
• Автор: Франтишек Фрида
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1985

В повестях, вошедших в сборник, рассказывается о драматических событиях, происходивших в Судетской области Чехословакии накануне захвата ее гитлеровской Германией. Автор показывает неспособность буржуазного чехословацкого правительства организовать отпор фашистской агрессии, отстоять суверенитет страны, хотя трудящиеся, весь простой народ горели желанием бороться за независимость своей родины.

Книга предназначена для массового читателя.

---

— Подожди, сейчас у меня нет времени, — сказала она по-чешски с твердым акцентом.

В коридоре в это время никого не было. Из зала доносились голоса посетителей.

— А когда оно у тебя будет? — обратился он к девушке.

— Может быть, завтра.

— Может быть... — вздохнул он.

И вдруг она обняла его и впилась ему в губы.

— Ну ладно, завтра в восемь. Я приду к тебе. Ты ведь живешь у фрау Хаан, да?

Не успел он кивнуть, как Ирмы и след простыл. Он остался в коридоре один, чувствуя привкус крови, выступившей на укушенной губе. С этого момента мысли об Ирме, о ее животной страсти, о том, что принесет сегодняшний вечер, не покидали его.

Из задумчивости его вновь вывел голос инспектора:

— Господин Венцовский, какие вы знаете меры наказания?

Угловатый мораванин отвечал довольно бойко. А Кучера с сожалением смотрел в окно, где ярко светило солнце и роняли слезы сосульки. Ему хотелось бежать из конторы на улицу, где голубело небо и снег переливался тысячами искринок. Сегодня вечером он уже не будет один. К нему в гости придет девушка. Они посидят в маленькой комнатке, сварят кофе и будут разговаривать...

А куда еще податься в этой деревне, где всего один трактир, к тому же принадлежащий отцу Ирмы? Гулять по улице морозным вечером? Нет уж, увольте. Да и не надо никому знать, что она придет к нему...

— Сумма пошлины и налогов образует таможенный сбор. Он подлежит взиманию в случае, если установлено...

О чем же они будут говорить? Он может рассказать ей о том, что у его матери во Вршовице есть небольшая продуктовая лавка, что сам он когда-нибудь тоже... Нет, все это глупости! Такие вещи Ирму вряд ли заинтересуют.

— Таможенный контроль имеет право применить оружие в целях обороны в случае нападения...

Фрау Хаан навязала ему фотографию одной из своих племянниц. Девушка казалась на ней несколько испуганной, соломенного цвета волосы, заплетенные в две косы, были уложены за ушами так, что походили на бараньи рога. Это и была та самая «очень чешский и очень богатый девушка».

Воздух в комнате стал настолько спертым, что дышать было почти невозможно. Муха по-прежнему зудела, беспрерывно натыкаясь на стекло. Таможенник Павлик бубнил инструкции, а у инспектора был такой вид, будто он сидел среди своих заклятых врагов. Карбан прилагал громадные усилия, чтобы не заснуть, а старый холостяк Непомуцкий откровенно посапывал, склонив голову на грудь.

— Товар должен быть досмотрен на той таможне, где он был задержан. Можно также досмотреть...

Венцовский вытащил часы и начал демонстративно на них смотреть. Занятия явно затянулись. Инспектор отвернулся, чтобы не видеть Венцовского, но тут Карбан вытащил свои серебряные часы на тяжелой цепочке, взглянул на них, громко щелкнул крышкой, встал и принялся что-то делать у стола. Инспектор понял, что пора кончать. Он произнес небольшую речь, полную упреков по поводу того, что таможенники конторы не выполняют своих обязанностей, а если и выполняют, то нехотя, не интересуются инструкциями, особенно молодые, которые думают бог знает о чем и забывают, что инструкции нужно знать назубок. Но Карбан его уже не слушал, он рылся в бумагах, подкладывая инспектору разные отчеты, говорил о текущих служебных делах. Инспектор насупился и поспешил закончить свою проповедь.

Малы и Павлик отправились на дежурство. Кучера заглянул в шкаф, где на полке обычно лежали графики дежурств. Он был почти уверен, что у них с Карбаном утреннее дежурство. Но, едва вытянув узкую полоску бумаги, разочарованно вздохнул: ему предстояло дежурить с двадцати двух часов.

Боже мой, как быть с Ирмой?

6

Контрабандисты сидели в кабинете Артура Кубичека в Зальцберге и подкреплялись перед дорогой. Обычно он давал им кусок вареной колбасы с хлебом, а иногда кусок сала. Перед этим переходом коммерсант проявил необыкновенную щедрость — выставил на стол шпроты, тонко нарезанную колбасу, маринованные огурцы. Среди этих яств возвышалась бутылка коньяка. Ганс знал, что этот ужин не в их честь, но, поскольку их усадили за стол, он прежде всего промочил горло коньяком, а потом сделал себе хороший бутерброд. Кречмер не ограничился рюмкой, выпил еще одну, а после третьей разговорился. Он принялся вспоминать различные случаи на границе, хвастался, как обводил вокруг пальца таможенников, как на своем хребте перенес через границу целую гору товаров.

«Ну чего зря болтает? — сердился Ганс. — Лучше бы прикинул, какую гору денег заработал для Кубичеков за эти годы. Но пусть себе треплется, для меня сейчас важнее всего сытый желудок, потому что на улице такой мороз, что голодный сразу замерзнет...»

Рюкзаки, которые лежали в коридоре, были очень тяжелыми. Глупец этот Йозеф. Вместо того, чтобы хорошенько подкрепиться, рассказывает своим подопечным всякие ужасные истории о преследованиях контрабандистов, о мертвецах, пролежавших целую зиму под снегом, доказывает, что именно он, Йозеф Кречмер, тот единственный человек, который переведет их через границу в целости и сохранности, Ганс понимал, что это заговорил коньяк. Надо бы предупредить Марихен, чтобы утихомирила отца. Кречмер упомянул также, что Ганс очень опытный парень, что таможенники его еще ни разу не .поймали, но инженер и его жена почти не слушали. Им, видимо, хотелось побыстрее оказаться по ту сторону границы, ведь чехи не выдают политических эмигрантов.

— Господин инженер, не бойтесь! Переход через границу будет для нас легкой прогулкой, — хвастался Кречмер.

— Это мои лучшие люди, — добавил Кубичек, — самые надежные. Кроме того, они антифашисты.

«Иди ты к черту! — подумал Ганс и положил кусок сала со шпротиной на краюху хлеба, намазанную маслом. — Какие мы антифашисты? Мы голосовали за социал-демократов, это правда, но, в общем, политикой не занимались, даже на собрания не ходили. И все-таки мы сохранили верность парши даже теперь, когда большинство ее членов стали ренегатами. Эти прямые пособники Гитлера слишком много обещают: будто для бедных настанет рай на земле, будто работы станет вдоволь, а жизненный уровень поднимется на невероятную высоту, да и автономия Судет принесет соплеменникам невообразимые выгоды. Однако кто прикажет господам предпринимателям пустить свои заводы и фабрики и платить рабочим как положено? Депутаты от СНП[1], которые на собрания ездят в автомобилях и курят дорогие сигары, выступают с господами заодно. Да и чему тут удивляться? Они вышли не из рядов бедняков, которые раз в неделю бегают за нищенским пособием по безработице...»

Ганс посмотрел на часы — пошел двенадцатый. Нужно бы выйти пораньше, ведь городские жители не привыкли ходить в темноте. Ночью дежурит только один патруль, но его следует остерегаться. Ганс надеялся, что с немецкой стороны не объявлена тревога, в противном случае патрули немецкой таможенной охраны были бы усилены отрядами полицейских. А эти парни в серо-зеленых мундирах ни с кем не церемонятся.

Марихен сидела напротив Ганса и маленькими глотками пила горячий чай. Слегка нахмурив высокий лоб, она с неудовольствием смотрела на отца. Ганс видел, что ей очень хочется одернуть его, приостановить поток его ужасных историй.

— Ну что, Марихен, пойдем? — спросил он девушку.

— Да, пора подниматься, а папа все говорит и говорит...

Он улыбнулся ей:

— Может, он таким образом себя успокаивает.

— Почему? Чего он боится?

— Все будет в порядке, Марихен. Ты возьмешь девочку?

— Да.

— По тебе не придется нести ее всю дорогу. Тебя будет менять инженер.

— Хорошо, Ганс, как-нибудь осилим.

Она обращалась к нему по имени, так же, как ее отец. Сегодня они впервые выступали как равноправные партнеры и она впервые получила зарплату.

Ганс налил себе еще одну рюмку коньяка, последнюю. Выпив ее, он встал и взглянул на Кречмера:

— Йозеф, пошли!

Он осмотрел рюкзаки, еще раз проверил прочность лямок. Инженер понесет чемодан, его жена — ручную сумку. У девочки была маленькая сумочка, из которой трогательно выглядывала голова медвежонка. Они договорились, что ребенка по очереди будут нести инженер и Марихен.

— Не бойся, маленькая куколка. Я понесу тебя на спине, хочешь? — спросила девушка.

Девочка улыбнулась ей. У нее были большие карие глаза с длинными ресницами. Марихен подняла ее. Девочка протянула свои ручонки и погрузила их в золотую копну Марихен:

— У тебя красивые волосы.

Марихен крепко прижала ее к себе. Инженер курил одну сигарету за другой. Его жена, врач, держалась гораздо спокойнее. На улице их ждал подручный коммерсанта Дерфель.

Ганс рассказал беженцам об особенностях дороги, по которой им предстояло идти. Он говорил спокойно, короткими, отрывистыми фразами. Сам он пойдет впереди, за ним — Кречмер. Если они натолкнутся на патруль, то начнут говорить так громко, чтобы их услышала Марихен, которая будет идти вместе с остальными приблизительно на расстоянии тридцати метров. Через границу ребенка понесет инженер. Марихен придется сосредоточить все внимание на дороге. Если будут задержаны оба контрабандиста, она сама переведет беженцев через границу. На чешской стороне с ними уже ничего не может случиться. Старший таможенник Карбан — человек порядочный, он не будет чинить им препятствий. Ганс напомнил также, что идти нужно осторожно, особенно по лесу, курить нельзя, потому что выдать их может не только огонь сигареты, но и табачный дым, запах которого долго держится среди деревьев.