Лариса Черногорец - Не любите меня! Господа!

• Название: Не любите меня! Господа!
• Автор: Лариса Черногорец
• Жанр: Исторические любовные романы

---

— Это срочно! Папенька! Нам очень нужно отложить объявление о помолвке! Я обещаю, что расскажу тебе все дома.

Слезы наворачивались на глаза против её воли, голос дрожал. Она не могла вынести их изумленных взглядов и выбежала из зала. Опрометью кинувшись вниз по лестнице, она мечтала только об одном — не встретиться сейчас с Андреем. Слава богу, лестница пуста, вот уже и выход. Только бы не встретить его! Только не сейчас. Завтра, может быть послезавтра, она что-нибудь придумает, найдет выход, расскажет отцу, они вместе что-нибудь придумают.

— Куда-то торопитесь, барышня.

Пожилой господин словно вырос прямо перед ней.

— Вы выполнили только половину своей задачи, а сейчас…

— Юленька! — раздавшийся сверху голос словно подкосил её. Она едва не рухнула со ступенек. Пожилой господин подхватил её под руку. Юлия обернулась. Андрей и Серж стояли наверху. Андрей улыбался ей светло и искренне.

— Юленька, душа моя! Куда же ты?! Как я соскучился! Могла бы и написать мне! Иди же скорей сюда.

Тридцать ступеней, покрытых ковром, отделяли её от конца всего, о чем мечталось. Тридцать огромных, непреодолимых ступеней. Андрей, такой красивый, и такой желанный, такой нежный и любящий, сейчас услышит от неё этот бред. Поднимаясь, словно на плаху она видела, как улыбка на его лице сменялась тревогой и непониманием. Она вспоминала его ласки, его поцелуи, ту ночь, ту единственную ночь, которую они провели вместе. Ступени неминуемо кончались. Юлия на ватных ногах подошла к Андрею. Выхода не было. Но хотя бы один последний, прощальный поцелуй она заслужила. Она подошла к нему вплотную и коснулась губами его губ. Нежно и трепетно она поцеловала его, и он ответил ей со всей страстью, на которую был способен. Казалось время не властно над ними. Она обнимала его и чувствовала биение его сердца. В последний раз в жизни. Она должна отдать его другой, зато он будет жить! Эта мысль пульсировала болью в её голове.

— Юленька моя!..

Раздалось покашливание пожилого господина. Юлия отошла от Андрея.

— Андрей, прости родной, мы больше никогда не будем вместе…

— Что за глупости, ты обиделась на что-то…

— Я полюбила другого, прости… — она кивнула на Сержа, — он тебе все объяснит.

— Юля! Юля!

Юлия кинулась вниз по ступеням. Андрей беспомощно — растерянно смотрел ей вслед, затем обернулся к Сержу. Тот закивал:

— Пойдем дружище, эх, Андрэ, говорил я тебе, это не женщина — богиня, потому и капризная, я тебе сейчас все объясню, ты не будешь злиться на старого друга, ну право, я не виноват, что все женщины рано или поздно влюбляются в меня.

Юлия бежала к дому плача навзрыд. Навстречу вышел отец Натали.

— Полагаю что все кончено. Ну не горюйте вы! Вы, в отличие от моей дочери — борец, вы сможете выстоять. Я еще раз обещаю вам, что если вы будете вести себя благоразумно — Истомину ничего не угрожает. Но я напоминаю вам: то, что вы видели в кладовой — не единственный экземпляр, для подстраховки в доме всегда будет пачка-другая. Не делайте глупостей! Да, вот — он протянул ей пачку писем — это ваши письма к Истомину, их перехватывали на почте до моего особого распоряжения. Теперь ваша переписка вновь открыта, я завтра же велю снять пост.

— Будьте вы прокляты! — у неё началась истерика, она кричала и плакала одновременно.

— Будьте вы прокляты!!!

Отец Натали предпочел ретироваться, скрывшись в темноте. Лакеи, стоявшие у дома, с любопытством наблюдали за происходящим.

Юлия подошла к порогу дома и прямо в своем розовом бальном платье рухнула на ступеньки. Локоны выбились из прически. Она не могла остановить слез, сев на ступеньках она словно волчица на луну завыла и закричала одновременно:

— Андрееей!

* * *

— Андрееей! — Юлия кричала во сне.

— Ну вот, заговорила, голубка моя! — нянька Марья держала её за руку и гладила по голове. Юлия очнулась от сна и села в постели. Сон был единственной возможностью увидеть Андрея, дотронуться до него, пережить то неповторимое чувство быстро бьющегося сердца и холодка в животе от любви, от избытка чувств.

— Ты так кричала, детка моя! — няня поправила ей подушку

— Я каждую ночь кричу.

— Зовешь его, тоскуешь, не забыла еще, значит. Это ты и с мужем по ночам так кричала?

— Кричала, нянюшка, кричала. Он привык. Он знал все, у меня от него секретов не было.

— Ох… беда, беда. Бедный Михаил. Какая судьба…

А Андрей- то твой неладно с женой живет. Ох, как неладно. Ссорятся часто. Он все больше в поместье, она с дитем здесь, а как приезжает — так крик да скандал. Она уж больно ревнивая. Дитя жалко. Страдает мальчонка. Если бы не дед с бабкой — и вовсе приголубить не кому было бы. Андрей то в нем души не чает, и забрал бы с собой в поместье, да Наталья не позволяет. Любит она мужа без памяти, да только характера сдержать не может.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Да чтоб ты знала: не одной тебе страдать приходится. Ему тоже не сладко.

— Его никто не заставлял жениться…

— Ох, да куда ж ему деваться было… Может, кто после свадьбы и поверил, что Наталья восьмимесячного родила. По грешному делу и женился. Ну да разболтались мы с тобой. Ты спи, спи, детка: раненько завтра встанем, пойдем на рынок пройдемся. Походишь по городу, подышишь воздухом. Зимний воздух на юге совсем другой, не такой как у нас в Тюмени. Ты спи…

* * *

Сон опять рисовал картины прошлого.

Закусив губу, Юлия смотрела сквозь занавески на разгульную кубанскую свадьбу. Ясным весенним вечером во дворе генерал- генерал-губернаторского особняка раскинулось гулянье. С размахом и пафосом Истомин женил своего сына. Приглашенный кубанский хор расположился во дворе полукругом и развлекал гостей на улице. В самом особняке в сопровождении оркестра пели приглашенные из Москвы и Петербурга звезды оперетты. Прибыл эскорт из двенадцати экипажей. Из белой, украшенной цветами и лентами кареты вышел Андрей и, подав руку, вывел Натали. Роскошное белое платье и свадебная фата подчеркивали её природную красоту. Счастливое сиянье её глаз было заметно даже издалека. Андрей был сдержан и серьезен. Нянька Марья пересказала в точности, со слов генерал-губернаторской прислуги, кто и во что был одет, и чем будут потчевать гостей, а заодно о том, что молодые на две недели поедут к морю. Сердце Юлии разрывалось на части. Было так больно, что казалось — каждый следующий вдох был последним. Это же надо, он не стал искать с ней встречи, он не пытался объясниться все эти месяцы, он женился спустя всего полгода.

Серж обивал её порог ежедневно, стараясь хоть как-то загладить свою вину. Он рассказал, как карточные долги ввели его в кабалу к отцу Натали. Как ему пришлось врать Андрею о своем с Юлией романе, о драке с Андреем, произошедшей сразу после того пресловутого проклятого вечера. О том, что многолетняя дружба с ним была разорвана раз и навсегда. Он пытался её утешить, предлагал руку и сердце, был отвергнут и… пропал. Его искали безуспешно около месяца. За день до своего исчезновения он прислал ей записку о том, что любил, любит, и всегда будет любить её. Что с самого первого дня их знакомства он отдал ей свое сердце. Что не мыслит более своей жизни без неё. Она читала эти строчки и злилась на себя и на него. Зачем он в неё влюбился! Такое впечатление, что любящие её люди просто обречены на несчастье. Проклятье северной знахарки или просто совпадение? Где теперь красавец Серж…

В сгустившихся сумерках во дворе генерал-губернатора зажглись цветные огоньки иллюминации. Кубанский хор, голосивший все утро, сменил хор цыган, которые так зажигательно пели и танцевали, что толпа гостей, проигнорировав обязательный в таких случаях котильон, просто высыпала во двор. Вышли и молодые, и как только они присели на специально отведенную для них среди гостей скамеечку, небо заполыхало фейерверком. Грохот этой канонады окончательно вывел Юлию из равновесия. В голове был сумбур. Сердце рвалось от ревности. Она не думала ни о том, что может с ней случиться, ни о том, что может статься с маменькой, когда она узнает, что наделала ее дочь. Черкнув короткую записку, она велела запрягать карету, и кинулась собирать чемодан с вещами.

Еще через полчаса она ехала к ночному вокзалу, оглядывая улицы, так полюбившиеся ей, и мысленно с ними прощаясь. Назад, домой, к папеньке. К снежным узорам на окнах и деревянным теремам Тюмени. Больше никакой любви, никаких мужчин и никаких несчастий. Она сильная, она выдержит. А он… что ж пусть он будет счастлив!

Скрип половиц заставил её открыть глаза. Нянька Марья уснула в кресле, а к ней на цыпочках подкралась взъерошенная, худощавая тень. Юлия вскрикнула и села в кровати. В предрассветных сумерках на неё с печалью смотрел Колька.

— Что случилось? — Юлия недоумевала.