Габриэле д'Аннунцио - Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы

• Название: Собрание сочинений в 6 томах. Том 3. Франческа да Римини. Слава. Дочь Иорио. Факел под мерой. Сильнее любви. Корабль. Новеллы
• Автор: Габриэле д'Аннунцио
• Издательство: Книжный Клуб Книговек
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-904656-34-8

Габриэле Д’Аннунцио (настоящая фамилия Рапаньетта; 1863–1938) — итальянский писатель, поэт, драматург и политический деятель, оказавший сильное влияние на русских акмеистов. Произведения писателя пронизаны духом романтизма, героизма, эпикурейства, эротизма, патриотизма. К началу Первой мировой войны он был наиболее известным итальянским писателем в Европе и мире.

В третий том Собрания сочинений вошли новеллы и пьесы «Слава», «Франческа да Римини», «Дочь Иорио», «Факел под мерой», «Сильнее любви», «Корабль».

---

Тибальдо

Тебе противны ласки?

Донна Альдегрина

Он нервен, беспокоен

И вздрагивает при малейшем звуке.

Позволь ему уйти, Тибальдо. Он

Хотел пройтись немного. Аннабелла

Его проводит. Ну,

Иди себе, дитя, пока не поздно.

Симонетто

Пойдем со мной, Джильола.

Джильола

                                          Постараюсь

Поспеть к тебе. Я вместе с Бенедеттой

Пойду, устрою комнату тебе.

Мы все перенесем туда…

Симонетто

                                      Да, да…

Джильола

Когда вернешься, будет все готово.

Симонетто

Да, да…

Джильола

           Ты быстро не ходи, родной,

Чтоб не устать и чтоб не простудиться.

Сырой травы и пыли избегай.

Кормилица, смотри за ним. Пойдем

Со мною, Бенедетта.

Бенедетта

                               Я сейчас,

Лишь пряжу соберу.

Поднимаются по лестнице и скрываются в ее тени.

Сцена IV

Остаются мать и сын друг против друга.

Тибальдо

Ты не уходишь, мама?

Как от проказы, не бежишь и ты?

Не закрываешь рта,

Боясь вдохнуть в себя

Заразу?

Донна Альдегрина

          Сын, не должен

Ты сетовать. Ты растоптал сердца,

Любившие тебя.

Тибальдо

И больше нет надежды?

Нет жалости?

Донна Альдегрина

                   Зачем позволил ты

Их грязными ногами попирать?

Тибальдо

Я сам облит был грязью…

Донна Альдегрина

Другие невиновны.

Тибальдо

Так, значит, я убийца?

Встает, дрожа, в ужасе от обвинения.

Ты веришь этому? Со слов Джильолы

Меня ты обвиняешь?

Донна Альдегрина

Тибальдо! Сын! Как этот день печален!

Он — точно черный сон, что душит нас.

Мы все дрожим пред мрачною угрозой.

По всем углам таится подозренье:

И пред тобой и за спиной твоей,

И ты его не можешь отогнать.

Ты сам себя боишься,

Кричишь невозвратимые слова…

Тибальдо

Кричал я?.. Что кричал я, мать?

Нет голоса во мне.

Я в зеркало взглянул и не узнал

В нем своего лица. Тогда ударом

Одним разбил я зеркало. Душа

На тысячу кусков

Разбилась и рассыпалась по полу,

Я в них себя увидел

И не узнал. И так не узнаю,

Где правда, о которой

Меня все спрашивают. Мать, ее

Не узнаю я… Мать, ты душу мне

Дала, так ты мне помоги собрать

И вновь соединить ее куски.

Подумай: день рожденья моего

Утратил ценность. Все же

День настоящий с вечностью сравнится,

Коль ты поможешь мне.

Донна Альдегрина

Как мне помочь тебе?

Мы говорим, чтоб скрыть

Тот трепет, что таится в нашем сердце.

И ты и я — мы оба знать хотим

Лишь то, чего другой не произнес.

И в скорби видим только лик обмана…

Тибальдо

Допрашивай меня, зови к ответу,

В душе моей копайся

И истину схвати, что ускользает

От близоруких глаз.

Они сомкнулись, чтоб не видеть правды.

Что видишь ты в печали,

Которая трепещет пред тобой?

Донна Альдегрина

О, горе! Нет печали

Сильнее той, которой

Страдает мать, бессильная утешить!

Пауза.

Тибальдо

Так значит… веришь ты?

Донна Альдегрина

Чему должна я верить?

Тибальдо

Джильола… говорила…

Донна Альдегрина

Когда? Сейчас?.. Так это, значит, правда?

Нет, нет… Я не хотела

Понять.

Тибальдо

           Но как она

Тебе сказала?

Донна Альдегрина

                     Вышла

Из комнаты больного и сказала,

Что выбросила вон

Лекарства Симонетто.

Тибальдо

                                 Ну?

Донна Альдегрина

                                      И подозренье

Ужасное я угадала в ней,

Но не из слов ее:

Здесь Симонетто был,

В его присутствии она сдержалась.

Но, видя нежность страстную, с которой

Она к груди скорбящей прижимала

Больного Симонетто,

Я угадала все.

Возможно ли? Нет, нет!

Не может быть… О, ужас, о, позор!

Тибальдо

О, о!.. Зачем живу я?

Зачем ты родила меня на свет?

Зачем ты охраняла

Меня с тех пор, как первым криком я

О помощи взывал?

Открой свои глаза,

И на лице моем увидишь ужас.

Отнимает ее руки от лица.

Да, да, конечно. Существует то,

Чего не может быть.

Я был в неведеньи: и ты, не зная,

Сама открыла все.

Да, существует то,

Чего не может быть. Теперь я знаю:

Об этом кости тела говорят,

Об этом шепчет мне

Вся кровь моя, которая клокочет

В моем разбитом сердце.

Зверь ядовитый взялся

За дело смерти и не может он

Насытиться.

Донна Альдегрина

                 Позор!.. И ты, ты сам

Мне это говоришь? Но что ж тогда?..

Тибальдо

Так выслушай меня:

Спаси меня в душе моей Джильолы,

И я свершу вот этими руками

То, от чего вся низость

На дне моей души

И вся ее порочность отшатнется,

Я совершить готов освобожденье,

Неслыханное дело,

Которого еще никто на свете

Не знал… Ты понимаешь?

Донна Альдегрина

Ах, нет, не понимаю! Тьма вокруг.

Неумолимый бич во мраке держит

Оставшихся в живых.

Как счастлива уснувшая навеки!

Тибальдо

Мать, выслушай меня. Я не хотел

Читать в твоих глазах, боясь ответа

На мой вопрос жестокий.

Та, что почила в гробе… Чья рука

Ее свела нежданно в царство смерти?

Мать снова закрывает себе лицо.

И снова ты скрываешь

Свое сомненье или убежденность!..

Недавно та, кого зовет Джильола

Служанкою, чей голос

Как кнут лицо бичует,

Та женщина из Луко,

Законная жена

Моя, в порыве гнева,

В припадке яростной, безумной злости

Лицом к лицу кричала ей: «Да, да,

Все это — правда. Это я свершила!»

Мать делает попытку подняться, чтобы уйти.

Нет, нет! Останься. Не беги. Не все,

Еще не все тебе твой сын поведал.

То обвиненье в воздухе висело,

Струилося со стен,

Скрывалось в мрачных сводах, рисовалось

В изломах, словно на живых губах.

Крик бешеного зверя

Ответом был на долгое молчанье,

Которое упорно ей твердило:

«Да, это ты». И дочь снесла удар.

Как острый меч, она, казалось, сжала

Своими сильными руками душу…

Мать, мать! И перед этой обнаженной

Душой моей Джильолы…

Лоб, подбородок, очи —

Печать моя, подобие мое

И крови след моей

На облике дочернем —

Открылись мне, как никогда доселе,

В движеньи вековечном

С неведомою силой,

С какой-то глубиной проникновенной,

К груди моей разбитой прижимаясь

Неизгладимою печатью жизни…

О, мать и враг мой указал

Рукою на меня…

Сломленный отчаянием, опускается на колени у ног старухи.

О, мать, молю тебя,

Открой лицо свое, чтоб видел я

Всю скорбь твою! Вот я — перед тобою,

Трепещущий и слабый,

Нуждаюсь больше в помощи твоей,

Чем в день, когда ты родила меня,

Кричащего младенца. Я хочу

Увидеть, есть ли для меня спасенье,

Иль для тебя погиб я.

Мать смотрит на него.

                                 Да, погиб…

Колеблется одно мгновение.

Указывая на меня рукою,

Она сказала: «Что ты можешь сделать?

Защита мне — отец. Мы вместе были

И будем».

Старуха снова пытается встать.

              Мать моя,

Не оставляй меня. Простри мне руки!..

Поверила! О, горе!..

В отчаяньи лица увидел я,

Что лжи ты веришь!.. Мать моя, и ты?..

В саду слышится голос Анджиции.

Голос Анджиции

Не знаю я тебя. Уйди, бродяга!

Не знаю, кто ты. Вон! Не то начну