Пэт Конрой - Обрученные с Югом

• Название: Обрученные с Югом
• Автор: Пэт Конрой
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55036-4

Лео Кинг родился в Чарлстоне, в сердце американского Юга. Трагическая смерть брата сделала его замкнутым и одиноким. И только поддержка школьных товарищей помогла ему выстоять. Они принадлежат к разным слоям общества, но учатся вместе. Их дружба выдержала испытания временем. В их жизни было все: неудачные и счастливые браки, блестящие, трудно выстраданные карьеры и финансовые крахи, неожиданно пришедшая любовь и тайное, невысказанное влечение.

«Обрученные с Югом» — читающийся на одном дыхании роман, гимн дружбе, которую не заменить ни деньгами, ни властью, ни славой.

---

— Я буду наблюдать из эркера, — говорит она.

С вполне понятным волнением Анна отдает мне маленький пистолет. Кладя его в карман пиджака, я замечаю, что он не заряжен. Стучусь в дверь, и она с явным раздражением снова ее распахивает.

— Может, у вас найдутся патроны?

— Я осуждаю насилие, кровопролитие и смертную казнь, — говорит Анна с большим апломбом, и ее заявление меня обескураживает.

— А что, если ваш извращенец убьет меня? Ведь не исключено, что тогда он закончит жизнь на электрическом стуле. Или задохнется в газовой камере.

— Я надеюсь, он получит пожизненное заключение без права обжалования и досрочного освобождения.

— Так вы считаете, что ему лучше остаток жизни провести, клея коробочки и делая заготовки для дорожных знаков? Поступить на заочное отделение в муниципальный колледж и изучать историю поэзии под руководством какого-нибудь битника на Телеграф-авеню?

— Я считаю, что человеческая жизнь священна! — восклицает Анна.

— Гаррисон Кейлор!

— Не смейте так меня называть! — взрывается она.

— Моя жена умирает от рака. Если на Юнион-стрит произойдет убийство, вы усыновите моих детей? Их у меня двенадцать.

— Убийства не будет. Пистолет не заряжен.

— Да, но, возможно, у извращенца он заряжен. Так вы клянетесь, что не бросите моих деток, если они осиротеют?

— Вы что, там, на Юге, вообще понятия не имеете о планировании семьи и о контроле над рождаемостью? — возмущается она, затем добреет: — Хорошо, я сделаю все, что в моих силах.

— А теперь, Анна Коул, ступайте к окну. Представление начинается. Третий звонок.

Я пересекаю Юнион-стрит и спускаюсь по противоположной стороне улицы. Прохожу мимо «хонды», даже не скосив взгляд в ее сторону. Обойдя машину, записываю номер. Это коричневый «аккорд» 1986 года. Замечаю, что мужчина на секунду приподымает голову, а потом снова опускает на приборную доску. Я подхожу к машине, стучу в окно, чтобы привлечь его внимание, но он не шевелится.

— Сэр, откройте окно. — Стучу громче. — Мне нужно поговорить с вами.

— Пошел к черту, начальник, — рычит он, не поднимая головы. — Я ничего не нарушил. Парковка здесь разрешена.

— Вы терроризируете молодую женщину, которая живет на этой улице. Откройте окно, сэр.

— Пошел к черту, я тебе сказал. И с удовольствием повторю еще.

Рукояткой пистолета я пробиваю отверстие в окне, ударом правой ноги разбиваю стекло. Нога у меня большая, и окно разлетается вдребезги, любо-дорого посмотреть. Не зря я был курсантом Цитадели, вполне могу сыграть крутого парня.

— Ну, считай, что ты труп! — рычит этот тип, стряхивая осколки стекла с одежды.

Он вскакивает, красный от ярости, и я успеваю заметить невыразительные, блеклые черты его лица, пока он поправляет съехавшие очки. Если бы следователь попросил меня описать его внешность, я сказал бы, что в лице нет ничего лишнего, декоративного, все подчинено сугубой функциональности, как в «хонде аккорд». Приставив пистолет к его лбу, я с благодушным видом помахиваю рукой прохожим, давая знать, что все в порядке, ситуация под контролем. Снимаю с типа темные очки и кладу к себе в карман. Брови у него густые, нависают над карими, в тон машины, глазами, словно мохнатые гусеницы.

— Ваш бумажник, сэр, — приказываю я. Взяв протянутый бумажник, говорю: — Благодарю за проявленную готовность к сотрудничеству, мистер Джон Самми. О, а это, должно быть, очаровательная миссис Самми. И три славных мальчугана — сыновья, наверное. Вы являетесь клиентом «American express» с 1973 года, подумать только! И ваша «Visa» до сих пор действительна. А вот у карты «Discovery» срок действия истек, мистер Самми, вынужден вас огорчить. Я оставлю ваш бумажник у себя на месяцок-другой. Мы посмотрим, перестанете ли вы преследовать эту милую молодую женщину, которая живет на другой стороне улицы. Куда она ни пойдет — везде наталкивается на вашу мерзкую рожу. Но теперь у меня есть ваше водительское удостоверение, и я знаю, что вы живете в Сан-Рафаэле,[79] на Вендола-драйв, 25710, так что, возможно, вам придется еще не раз увидеть мою мерзкую рожу.

— Я лично знаком с мэром. Я лишу тебя жетона, поганец. Сегодня же вечером ты будешь молить о пощаде.

— Слышите это странный звук? Это стучат мои зубы от страха. Но вы ошибаетесь. Я не полицейский. Я муж этой женщины, только что вышел из Сан-Квентина.[80] Вернуть вам ключи от машины, мистер Самми?

— Да, сэр, — кивает он.

— Будут у меня проблемы из-за того, что отпускаю вас. Я обещал жене пристрелить вас на месте. Ну да ладно. Вы знаете, как бабы сентиментальны. Расскажу ей про трех ваших малюток, сыграю на чувствах, короче. Кстати, вы помните, откуда я только что вышел?

— Да, сэр. — Трясущейся рукой он пытается вставить ключ зажигания.

— Бумажник пришлю по почте через месяц.

— Большое спасибо.

— А теперь, Самми, мы должны разыграть еще одну сценку, чтобы угодить моей жене. Тут мне понадобится ваша помощь. В вашем распоряжении двадцать секунд, чтобы свалить отсюда. После этого я стреляю. Две секунды уже прошли.

Я никогда не видел, чтобы автомобиль на такой скорости рванул по городской улице.

Ленивой походкой я возвращаюсь к дому 1038 по Юнион-стрит, и снова звоню в звонок, и снова слышу из-за двери напряженный голос Анны Коул.

— А вы будете покруче, чем он, — говорит она.

Я вижу ее силуэт за старинной кружевной занавеской, которая некогда принадлежала Тревору По.

— С ним оказалось справиться труднее, чем я думал.

— Зачем вы разбили ему окно?

— Он не хотел вступать в разговор, и я надеялся таким образом привлечь его внимание.

— А теперь убирайтесь немедленно, или я вызову полицию. Вы псих, это точно. Я не буду разговаривать с вами, и, вообще, я ничего не знаю про вашего друга. Если б знала, сказала бы. А так уходите.

— Хорошо, — говорю я. — Спасибо за помощь.

Я разворачиваюсь, по невысокой лестнице спускаюсь на Юнион-стрит и тут слышу, как открывается входная дверь.

— Могу я получить обратно папин пистолет? — спрашивает Анна Коул.

— Нет. Вы ведь осуждаете насилие и кровопролитие, разве забыли? Оставив пистолет у себя, я помогу вам приблизиться к честной, достойной жизни. Вам не полагается владеть оружием, вам также ни к чему номер автомобиля вашего преследователя, его водительское удостоверение и бумажник, битком набитый всякими сведениями о нем.

Мы стоим, враждебно глядя друг на друга. Анна первая принимает решение.

— Хотите чашку травяного чая? — предлагает она.

— Нет, благодарю, — отвечаю я. — Нет ли у вас кофе?

— Я не люблю кофе.

— А я не люблю травяной чай. Мне пора идти, я потерял много времени. Держите пистолет вашего папы. Купите патроны к нему. Сексуальный маньяк этот тип или нет, он, наверное, постарается довести свое дело до конца. Вот его бумажник. Снимите копию с водительского удостоверения и отошлите в полицию.

— Может, хотите стакан сока?

— Сока выпью с удовольствием.

Войдя в комнату, я испытываю потрясение: здесь практически все осталось, как при Треворе. Только на крышке пианино, где раньше стояли фотографии друзей и знаменитостей, с которыми Тревор общался, Анна расставила фотографии своего миннесотского семейства. Я говорю ей, что в ее распоряжении оказались предметы мебели и произведения искусства, которые принадлежали моему пропавшему другу.

— Я ничего не украла, — объясняет она с тревогой в голосе. — Я сняла квартиру с обстановкой и очень обрадовалась, что здесь жил человек со вкусом.

— Почему же он все бросил? Он с такой любовью выбирал каждую мелочь, каждую книжку, каждую статуэтку.

— Понятия не имею. Он съехал месяцев пять тому назад, так я думаю. Я живу здесь уже три месяца. За последний год он не заплатил ни пенни квартирной платы. Владелец квартиры не мог больше ждать и выселил его — у мистера Чао просто не было другого выхода. Тревор никогда не говорил мистеру Чао, что болен СПИДом. Вообще не говорил, что чем-то болен. Мистер Чао даже плакал, когда рассказывал мне об этом. Это он попросил, чтобы я ничего здесь не трогала и оставила всю мебель на месте, как при старом жильце. Все по-прежнему принадлежит Тревору, я всего лишь квартиросъемщик. Как вас зовут?

— Лео Кинг. Мы вместе с Тревором учились в школе, в выпускном классе.

— Он был, похоже, в плохом состоянии, когда уезжал отсюда. Соседи много говорили про него. Меня они ненавидят, потому что думают, будто я прихватила его квартиру.

— А где у него альбомы с фотографиями? Я хотел бы их забрать, чтобы изучить вместе с друзьями.

Анна открывает шкаф и вынимает альбомы, потом спрашивает с любопытством:

— А вы женаты, Лео?

— Да.

— А кольцо не носите, — замечает она.

— Жена хочет развестись со мной. Когда она в последний раз приезжала в Чарлстон, украла кольцо, пока я принимал душ. С тех пор я не видел ни ее, ни кольца.