Пэт Конрой - Обрученные с Югом

• Название: Обрученные с Югом
• Автор: Пэт Конрой
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-55036-4

Лео Кинг родился в Чарлстоне, в сердце американского Юга. Трагическая смерть брата сделала его замкнутым и одиноким. И только поддержка школьных товарищей помогла ему выстоять. Они принадлежат к разным слоям общества, но учатся вместе. Их дружба выдержала испытания временем. В их жизни было все: неудачные и счастливые браки, блестящие, трудно выстраданные карьеры и финансовые крахи, неожиданно пришедшая любовь и тайное, невысказанное влечение.

«Обрученные с Югом» — читающийся на одном дыхании роман, гимн дружбе, которую не заменить ни деньгами, ни властью, ни славой.

---

— А дети?

— Я хотел детей, а Старла нет.

— Старла? — переспрашивает Анна. — Какое странное имя.

— Индейское, думаю. Племени чероки.

— А как оно переводится? Меня интересует все, что касается коренного населения Америки.

— Я думаю, что дотошный лингвист перевел бы это так: «На прибрежье Гитчи-Гуми».[81]

— Еще одна шутка в миннесотском духе.

— Обещаю, последняя.

— Слава богу. Смешным этот юмор не назовешь. Расскажите все, что знаете о Миннесоте.

— Викинги. Созвездие Близнецов. Столица Сент-Поль. В Миннеаполисе люто ненавидят все, что связано с Сент-Полем. И наоборот. Американский Мэлл.[82] Десять тысяч озер. Пол Баньян и голубой бык по кличке Малыш.[83] Клиника Мейо.[84] Озеро Сьюпериор. Миноги. Бобры. Гагары. Никаких ядовитых змей. Сияющая глубина моря. Вигвамы Нокоми. Канадские гуси. Миллион шведов. Множество норвежцев. Фрэнсис Скотт Фицджеральд. Озеро Итаска. Озеро Вобегон. И, как мне ни прискорбно упоминать это имя, потому что оно вас сильно бесит, — Гаррисон Кейлор.

— Неплохо, Лео. Своими познаниями вы меня сразили наповал.

— Я рад. Итак, гусак высказался. Теперь послушаем, что скажет гусыня. Расскажите мне все, что знаете о Южной Каролине.

— Это вы там развязали Гражданскую войну или что-то вроде? — с большой долей неуверенности говорит она.

— Очень хорошо, зачет. А что вы знаете о Форте Самтер?

— Исследовательский треугольник.[85] Университет Дьюка.

— Мимо. Это в Северной Каролине.

— Для меня без разницы. Мне всегда было плевать на ваш Юг.

— Странно. А южане только и говорят в своих гостиных, что о Миннесоте. Послушайте, можно я возьму эти альбомы с собой?

— Конечно. А как насчет остального барахла?

— Какого барахла?

— Больше тридцати коробок. Я все упаковала в коробки и отнесла в кладовку, которая в гараже. Там одежда. Личные вещи. Всякое непотребство.

— Я пришлю за коробками. А что значит «всякое непотребство»?

— Ну, как бы вам сказать… — мямлит она.

— Что?

— Самая жуткая порнография, какую я только видела. Мне плевать, гей человек или не гей. В конце концов, я живу в Сан-Франциско, черт подери. Но за такое можно и в федеральную тюрьму угодить.

— Да, Тревор обожал свое порно. Он называл его «коллекция иностранных фильмов». Мы заберем его тоже.

— Я кое-что посмотрела. Вы ведь не собираетесь перевозить это через границу штата?

— Посмотрим. А почему вы смотрели порно?

— Из любопытства, — признается она. — Я подумала, может это возбудит меня. Эффект оказался противоположным.

— На меня тоже не особенно действует. Тревор показывал мне кое-что, когда я гостил у него. Говорил, что хочет переманить меня на темную сторону Луны.

Вдруг Анне в голову приходит какая-то мысль, и это сразу отражается на ее лице — у нее одно из тех лиц, на которых непосредственно отражается внутреннее состояние.

— А вы знаете фотографию, которая висит у Тревора в ванной? Она сделана в Чарлстоне?

— Да, в Чарлстоне. Не возражаете, если я посмотрю на нее, пока вы наливаете мне стакан сока, который обещали?

Иду по коридору, поворачиваю в крошечный санузел, где висит увеличенная фотография вереницы помпезных особняков, что стоят на Бэттери-стрит. Дома сияют яркими красками, как бывает в солнечный полдень. Гости из Южной Каролины всегда смеялись, когда Тревор кричал из-за закрытой двери ванной:

— Я всегда испражняюсь с мыслью о Чарлстоне!

Взяв фотографию, возвращаюсь в гостиную. Рассказываю об этом Анне Коул, попивая сок, который она приправила соусом табаско и лимоном.

— Можно мне взять эту фотографию, Анна? Это немного поднимет настроение людям, с которыми я сегодня обедаю.

— Да, конечно, — соглашается она с некоторой неохотой. — Но мне будет ее не хватать. В каком доме жил Тревор?

Я хочу сказать правду, но потом вспоминаю, что людям больно расставаться с мифами, которые они сочинили и с которыми сроднились.

— Вот в этом. На углу Митинг-стрит и Бэттери, — отвечаю я.

— Я сразу поняла, что он принадлежит к высшему обществу.

— Вы абсолютно правы. Кстати, Анна, можно, я перепишу сведения о вашем преследователе? Я путешествую с двумя полицейскими и попрошу их навести справки по своим каналам. — Я переписываю информацию из всех документов, имеющихся в бумажнике, благодарю ее и даю наш адрес. — Если вспомните что-нибудь полезное для наших поисков, свяжитесь с нами. Нас можно найти по этому адресу. Сожалею, что пришлось разбить стекло тому парню. Я сам себе поразился, представляю, как напугались вы.

— Я подумала, вы псих, — кивает она. — Вы хоть понимаете, Лео, как это опасно?

— Нет, объясните мне.

— Я получила два письма неизвестно от кого. Этот человек утверждает, что он Шеба По. Потом последовали телефонные звонки. Но я вам точно скажу, что какой-то мужчина пытался подделаться под женский голос. Что вы на это скажете?

— Скажу: сохраните эти письма. Со временем вам за них отвалят бешеные деньги. — Я поднимаюсь, собираю альбомы с фотографиями. — Спасибо за помощь. Вот наш телефон и адрес. Свяжитесь, если что.

По дороге на Вашингтон-стрит я размышляю о встрече с Анной Коул, о ее реакции на то, что я южанин. Я не представлял, как странно люди относятся к уроженцам южных штатов, пока не начал путешествовать по стране. Тут-то и обнаружилось, что южанина рассматривают как некое извращение, как прыщ или бородавку на американском национальном характере, из-за которых нужно долго оправдываться, а лучше прибегнуть к косметической операции. Очень часто, встречаясь с жителем Вермонта, Орегона или Небраски, я страдал, наталкиваясь на враждебное отношение к южанам, объяснялось оно только неведением. Однажды в своей газетной колонке я опубликовал список причин, почему ненавидят южан, и попросил читателей пополнить его, исходя из личного опыта.

Мой список был немудреным:

1. Некоторым не нравится южный акцент.

2. Некоторые дураки считают всех южан дураками из-за их акцента.

3. Некоторые придурки все еще не могут простить мне Гражданской войны, хотя не помню, чтобы я убил хоть одного янки при Энтитеме.[86]

4. Многие чернокожие, с которыми я встречался за пределами Юга, возлагают на меня ответственность за принятие «Джима Кроу»,[87] за сегрегацию и, как следствие, за необходимость борьбы за гражданские права, за убийство Мартина Лютера Кинга, за существование ку-клукс-клана, за все линчевания, имевшие место, и даже за клеймо рабства.

5. Любители кино ненавидят южан, потому что посмотрели «Рождение нации», «Унесенные ветром», «Убить пересмешника», «Жаркой ночью» и «Беспечный ездок».

6. Один мужчина из Огайо ненавидит южан, потому что однажды отведал в аэропорту Атланты гритс.[88] Он признался, что добавлял туда и молока, и сахара, и все равно это был самый несъедобный крем, который он когда-либо пробовал.

7. Женщины, которые вышли замуж за южан, а потом развелись с ними, ненавидят их. Так же как мужчины, которые женились на южанках, а потом развелись с ними. Разведенные женщины также ненавидят своих бывших свекровей-южанок, а разведенные мужчины — своих бывших тещ-южанок. В эту категорию попадает изрядная часть населения южных штатов.

8. Либералы, проживающие в других штатах, ненавидят Юг за его консерватизм. Они не в состоянии поверить, что и на Юге водятся настоящие либералы.

9. Женщины других штатов ненавидят южанок, потому что те считают себя более красивыми, чем уроженки других штатов.

10. Жители других штатов ненавидят южан, потому что думают: южанам плевать с высокой колокольни на все, что о них думают в других штатах.

Эта статья задела наше общество за живое, и я получил более тысячи писем в ответ. Так что реакция Анны Коул не была для меня неожиданностью.

С первых дней пребывания в Сан-Франциско Тревор По заслужил репутацию абсолютного эксцентрика даже среди живописного племени завсегдатаев «Вашингтон-сквера». Они, в своей диковинности и эклектичности, всегда казались мне слепком с души Сан-Франциско. Поскольку в этом заведении Тревор царил и как душа общества, и как музыкант, мы чувствовали себя здесь будто дома. В знак особого уважения за Тревором был закреплен столик у окна, и он всегда пользовался этим почетным местом, откуда наблюдал за городским карнавалом, приправленным всем тем сюрреализмом, которым богат Норт-Бич.

Когда Лесли Эш — по словам Тревора, самая гениальная официантка на земле — подходила к нему принять заказ, он указывал из окна на башню Койт,[89] эротически возвышающуюся на вершине Телеграфного холма, и спрашивал:

— Детка, как ты думаешь, башня Койт имеет отношение к фаллическому символизму или является буквальной имитацией эрегированного пениса?

— Я всего лишь официантка, солнышко! — отвечала Лесли. — Я принесу тебе попить и поесть. А гида тебе придется нанять за отдельную плату.