Андрей Ерёмин - Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков

• Название: Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков
• Автор: Андрей Ерёмин
• Издательство: Carte Blanche
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2001
• ISBN: 5–900504–61–5

О пастырском служении известного протоиерея отца Александра Меня рассказывает его ученик и духовный сын, близко знавший священника с середины 70–х годов и вплоть до трагической кончины о. Александра в сентябре 1990 г.

---

И ещё одну цель несомненно преследовал автор: продемонстрировать истинно христианское отношение к другим религиям, создать платформу для диалога, снять барьеры конфронтаций, воздвигнутые временем, невежеством, предрассудками.

Остановимся теперь на методах, используемых автором для решения поставленных задач. Отмечу главное.

Прежде всего, для отца Александра история религии (как и вообще всякая история) — это история великих личностей. Он писал: «История мысли — это в значительной степени история мыслителей. Личный гений оплодотворяет нерасчленённую и бесформенную стихию традиций, созидая нечто новое». Именно творческая сила личности определяет развитие религии [240]. И в другом месте: «схематические построения, догматические аллегории и легенды не могут создать настоящей религии. Новые религии, как новое видение мира и человека, как новое откровение и новое постижение, всегда зарождаются в глубинах человеческой личности».

И вот на страницах шеститомника через судьбы конкретных людей, повлиявших на духовное развитие своих народов, через обстоятельства их жизни и служение, через их призвание автор показывает нам направление религиозной истории, а так как Бог наш есть Бог истории, то и волю Бога.

Можно сказать, что глубочайшее уважение отца Александра к героям своего повествования есть другая сторона его благоговения перед Святым Духом, дыхание Которого он ощущал в каждом зачинателе новой религиозной традиции. Очевидно, отец Александр видел в таких людях действие Божественного промысла.

Возможно, поэтому его портреты духовных лидеров человечества всегда очень добрые. Читатель не встретит в его книгах попыток приписать нехристианским учителям, например, демонические черты.

За такой явный пиетет автора к основателям мировых религий и религиозных учений некоторые критики сегодня считают возможным упрекать отца Александра в излишней терпимости к иноверию. Они не понимают, что для историка–христианина такая терпимость — прежде всего дань уважения к своему Небесному Отцу, Которому было угодно направить разные народы в определённое время по путям, известным лишь Ему Одному. И отец Александр спокойно ведёт читателя по этим путям Божественного Домостроительства, предлагает всматриваться, изучать, сопоставлять, вдумываться, чтобы уже потом помочь осмысленно вернуться на ту дорогу, которая была и его собственной — дорогу пророков Ветхого Завета, прямо восходящую на вершину Евангельского Откровения.

Надо заметить, что отец Александр предвидел, что некоторым читателям почудится в его книгах апология нехристианских верований, и тем не менее не счёл нужным оберегать их от такого «соблазна». Сам он говорил об этом так: «Сфера религиозная — совершенно особая сфера. Без проникновения в самый дух вероучений, без частичного отождествления себя с их исповедниками невозможно ничего понять в сущности религий. Только путь внутреннего сопереживания, когда мы ищем истину вместе с анимистом, буддистом или греческим мыслителем, может помочь уловить подлинную динамику религий» [241].

Читатель, следующий за автором по ступеням духовного развития человечества, начинает глубже понимать и само христианство, ибо получает «возможность по–новому взглянуть на Евангелие, увидеть его в широкой мировой перспективе».

В результате такого «посвящения» история религии представляется уже «не скопищем заблуждений, а потоками рек и ручьёв, несущих свои воды в океан Нового Завета».

Другой способ, которым пользуется автор, чтобы помочь читателю прикоснуться к исследуемой древней культуре — приобщение к её литературному наследию. На страницах шеститомника встречаются выдержки из литературных произведений древнего Шумера и Египта, шедевры Китайской поэзии и буддистские супы и, конечно, обильные цитаты из Библии.

При этом отец Александр хорошо понимал, что нельзя оставлять читателя один на один с миром незнакомых символов и метафор, пусть формально и переведённых на русский язык. Используя весь аппарат современной научной экзегезы и одновременно старательно уходя от наукообразного языка, автор помогает преодолеть все барьеры непонимания и делает древние тексты интересными и близкими.

Если мы к тому же обратим внимание на подробнейшую библиографию к каждому тому, то нам станет ясен и ещё один замысел отца Александра: посвятив читателя в язык древних культур, приоткрыть ему мир духовных и литературных первоисточников. Это особенно важно в такие времена, как сегодня, когда многие обращаются к второсортной оккультной и теософской литературе, которая, по мнению отца Александра, чаще всего опошляет и извращает идеи великих учителей древности.

Чтобы помочь своему читателю, отец Александр пользуется и письменными памятниками, и данными археологической науки, благодаря которой мы можем теперь в деталях знать особенности древнего быта… На неоспоримое преимущество такого «научно–критического исследования исторической человеческой оболочки» указывал протопресвитер Алексей Князев в своём предисловии к шестому тому «На пороге Нового Завета». Он писал, что «благодаря открытиям в области истории, философии, палеографии, других вспомогательных наук в области исагогики, мы приведены к возможности ещё ближе, полнее и подробнее видеть действие открывающего Себя Бога человечеству и устрояющего его спасение» [242]. Алексей Князев — один из немногих современных православных учёных, кто сразу одобрил замысел отца Александра и кто призывал благословение на его труд…

Этот экскурс в методы отца Александра будет неполным, если не сказать о литературном стиле и языке, которым это огромное произведение написано. Мне навсегда запомнятся первые впечатления от чтения этих прекрасно оформленных, с таким трудом доставленных из‑за границы книг: это было чувство наслаждения. Охватывал восторг от сочетания глубочайшей мысли с поэтической метафоричностью, кристальной ясностью изложения, динамичностью повествования и даже некоторой лапидарностью. Можно вспомнить и слова самого автора, который писал, что задумал своё повествование в духе повести или даже поэмы.

То, что книги отца Александра не пособие и не учебник, а прежде всего высокохудожественное литературное произведение, надо иметь в виду при подготовке их переводов на другие языки, но не менее важно учитывать всем издателям то, как щепетильно относился автор к оформлению книг шеститомника. Он считал абсолютно необходимым, чтобы эти книги были снабжены богатым иллюстративным материалом, отражающим культуру соответствующей цивилизации или эпохи.

Шеститомная «История религии» была закончена к концу 70–х годов. Но, на самом деле, томов, в которых автор хотел рассказать о путях Божественного Домостроительства,

N

могло бы быть пять, потому что именно в пяти книгах рассказывается о различных религиях и о религиозном восхождении человечества к Евангельскому Откровению. Однако понадобилась ещё одна книга, первый том — «Истоки религии», который сам отец Александр называл введением ко всем остальным книгам.

Объясняется это тем, что ему прежде всего надо было установить с предполагаемой читательской аудиторией языковой, понятийный контакт. В аудитории же этой — будем помнить — были люди, не только неверующие, но со школьной скамьи усвоившие стереотипы атеистического воспитания.

«Впервые, — свидетельствовал владыка Михаил, — появилась духовная пища, предназначенная для членов нашего общества, воспитанного в атеизме, в отрыве от всякой религиозной традиции. Такие книги оказывали огромное воздействие на неверующих и колеблющихся» [243].

Можно даже утверждать, что весь круг тем первого тома определяется именно стремлением автора к налаживанию диалога с читателем. Среди вопросов, которые поднимаются на страницах первого тома, есть такие важные, как сущность и происхождение религий, взаимодействие науки и веры, воздействие религии на культуру и социальную жизнь.

Одна из тем, которую отец Александр разрабатывает в «Истоках религии» достаточно подробно, — это тема познания и связанные с ней вопросы: типы познания, роль интуиции в познании, что есть понятие религиозного опыта, место разума в Богопознании, познание мира и идея Бога и, наконец, важнейший вопрос, — что такое Божественное Откровение.

Этот очерк и сегодня достаточно актуален, ибо все советские люди десятилетиями воспитывались на так называемой ленинской теории познания — идеологической системе грубо атеистической, разработанной специально для манипуляции сознанием народных масс.

Отец Александр выделяет три типа познания: рациональное, основанное на здравом смысле; высшее — физикоматематическое и философское мышление и третий путь познания — путь непосредственного, интуитивного восприятия. Последний тип познания он считает наиболее глубинным и полным восприятием реальности, которая превышает, хотя и не исключает, все остальные типы познания, ибо «познание, согласно отцу Александру, носит целостный характер, в котором тесно взаимосвязаны все три уровня постижения» [244].