Элизабет Мид-Смит - Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном

• Название: Семь молоденьких девиц, или Дом вверх дном
• Автор: Элизабет Мид-Смит
• Жанр: Прочая детская литература
• Год: 1904

«Никогда в жизни я не забуду того дня, когда все было решено окончательно. Я одевалась в своей комнате. Мне отчетливо помнится, как солнце ярко светило в наши красивые решетчатые окна, а приятный легкий ветерок раздувал белые занавеси. Моя мама порывисто вошла ко мне и взволнованно сказала…»

---

Так прошло некоторое время; вдруг Люси подскочила ко мне и, приложив губы к самому моему уху, крикнула во все горло:

— Ну-с, вы, лентяйка! Я кончила свой урок!

Я в негодовании вскочила с места.

— Пожалуйста, никогда не позволяйте себе таких шуток со мной! — вскричала я. — Вы совсем оглушили меня, вы могли повредить мне барабанную перепонку!

— Вот уж вздор-то! — отвечала Люси. — А зачем, спрашивается, вы заткнули уши? Не было никакой надобности этого делать. В итоге вы сами заставили меня кричать так громко…

— Нет, была надобность, — возразила я. — Разве можно выучить эту страницу из Расина[3], когда вы тут все бормочете одну и ту же фразу из вашего урока. Это мне ужасно мешало! Знаете, Люси, мне кажется, что вы вообще очень невнимательны к другим.

— Так вы бы просто мне сказали, я бы и перестала. Какая вы странная, Маргарет! Вы мучаетесь, терзаетесь, но никогда ничего не скажете. Это невыносимо! Вы воображаете, что мы ничего не замечаем, однако мы все прекрасно понимаем. И вы совершенно напрасно делаете из мухи слона.

— Что вы хотите этим сказать? — покраснев, спросила я.

Люси отошла от меня и остановилась у открытого окна.

— Веда тоже замечает, что вы чем-то недовольны, — сказала она, — и очень этим опечалена. Она отчасти входит в ваше положение и очень жалеет вас.

— Жалеет меня? — переспросила я и почувствовала, что краска на моем лице сменилась бледностью.

— Конечно, жалеет: она видит, что вы страдаете. Но мы ведь не напрашивались к вам, этого пожелала сама ваша мама. Мы думали, что вы примете нас как сестер. А вместо этого…

— Ах, не говорите, пожалуйста! — сказала я недовольным тоном. — Я стараюсь побороть себя, но просто не могу, я не в силах…

И я ударилась в слезы. На открытом, честном лице Люси Драммонд появилось выражение недоумения.

— Так не лучше ли тогда нам просто уехать от вас? — сочувственно спросила она.

— Нет, это невозможно. Мои отец и мать хотят, чтобы вы оставались здесь, а я…

— А вы ненавидите всех нас, не так ли?

— Нет-нет, нисколько, ни вас, Люси, ни Веду. Мне даже очень нравится Веда. Если бы я поближе сошлась с ней, то, наверное, полюбила бы ее.

— Вы тоже очень нравитесь Веде. Она часто говорит со мной о вас, последний раз — не далее как сегодня утром; она тоже хотела бы сблизиться с вами.

— Веда хотела бы подружиться со мной?

— Да, но она говорит, что вы сторонитесь ее. Веда не такая, как многие девушки, — ей многое пришлось испытать в своей жизни.

— Да, она рассказывала мне кое-что. Она тоже была единственной дочерью в семье, и я тогда подумала, что это обстоятельство послужит к нашему сближению. Но мне как-то все не удается подружиться с ней.

— Так ведь вы сами избегаете любого сближения. Повторяю, вы все время из мухи делаете слона. Вы представляете себя несчастной, а должны бы считать себя самой счастливой девушкой в мире!

— Что за глупости вы говорите! — возразила я, хотя была довольна возможностью откровенно поболтать с Люси.

— Нет, вовсе не глупости, — ответила она. — У вас такой чудный дом, отец ваш — замечательный человек, каких мало на свете, ваша мать — прелестная, дельная, добрейшая женщина, у вас в доме полнейшее довольство, а теперь у вас есть еще и подруги!

— Я была счастливее дома одна, до вашего приезда к нам, — проговорила я.

— Может быть, вы и были счастливее, но это счастье со временем стало бы не таким уж прочным. Вы просто превратились бы в сварливую, занятую исключительно одной собой старую деву. Я могу себе представить, как вы заботились бы только о чистоте ваших комодов, о своей прическе, как ухаживали бы за вашими цветами, как занимались бы вашими вышивками, а больше ничего вам и не было бы нужно на свете. О, вы должны еще благодарить свою судьбу, что мы вовремя приехали сюда!

— Да я ничего не имею против того, чтобы вы жили у нас, Люси, — откровенно ответила я. — Я уступила вам половину своей комнаты; я стараюсь не обращать внимания на то, что вы повсюду разбрасываете свои вещи и небрежно обращаетесь с вашими лентами, перчатками и платьями… И уж, конечно, никто, кажется, не мог бы тяготиться присутствием Веды, потому что она и в самом деле такая рассудительная и милая. Но вот эти американки!.. Эта Адель — ужасная неряха, платья на ней сидят безобразно. Да и Джулия ничуть не лучше! Но обе они первенствуют тут, у нас в доме, так что во всем приходится им уступать…

— Ага, так вы просто ревнуете! Это же ясно как день, — насмешливо сказала Люси.

— Нет, не ревную. Впрочем, пожалуй, вы и правы. Мне просто обидно видеть, как мой отец громко и от души смеется над глупыми остротами этой противной Адели.

— Она вовсе не глупа, она очень даже остроумна, — серьезным тоном возразила Люси.

— Ах, Люси и вы не лучше других! Ну, одним словом, делайте что хотите, но я просто не в состоянии восторгаться этими девицами: и говорят они в нос, и манеры у них неприличные… Если бы можно было как-нибудь избавиться от них, то я всей душой привязалась бы к вам и к Веде.

— Ну, они-то меньше всего думают о том, чтобы уехать от вас. Впрочем, говоря откровенно, я думаю, что именно эти американки и принесут вам больше всего пользы во многих отношениях, то есть в том случае, если вы победите себя и отнесетесь к ним менее враждебно, — продолжала Люси. — Но вот что, Маргарет, идите-ка и поговорите откровенно с Ведой. Смотрите, какая она милая там, в гамаке.

Но в эту минуту я отнюдь не была расположена последовать совету Люси: она тоже погладила меня против шерсти. Я ничего ей не ответила, но, убедившись в том, что уже не в состоянии снова засесть за своего Расина, я закрыла книгу, аккуратно сложила свои учебники и отправилась из классной в свою комнату.

Увы! Она уже не была вполне моей собственной комнатой; половина ее принадлежала Люси; хотя ее и можно было принять за образец аккуратности по сравнению с американками, но она все-таки далеко не отвечала моим представлениям о порядке и опрятности. Сейчас, например, на ее постели валялась пыльная и затасканная матросская шляпа, возле нее брошена пара перчаток, скомканный галстучек валялся тут же. Ее туалетный столик был весь в пыли; щетка и гребенка не были убраны в ящик столика. Все это можно считать пустяками, но меня это страшно раздражало, в особенности, когда вдобавок я увидела, что в одном из ящиков ее комода в беспорядке напихано столько разных вещей, что ящик с трудом закрывался. Я открыла один из ящиков своего комода и не без гордости осмотрела свои аккуратно сложенные вещи.

Причесавшись, надев шляпу и садовые перчатки, я побежала вниз. В моем распоряжении было ровно два часа до того времени, когда мне предстояло вернуться домой к чаю. «Как я проведу это драгоценное свободное время?» — задала я себе вопрос. Я вышла в нашу библиотеку и на минуту остановилась у открытого окна. Теперь и в этой комнате уже не было прежнего порядка, и тут виднелись следы нашествия приезжих девушек. День был жаркий, и сад выглядел нарядно и празднично. Веда по-прежнему качалась в гамаке, и ее белое платье красиво выделялось на фоне зелени. У меня промелькнула мысль: не пойти ли к ней в сад и, встав возле нее, сказать: «Веда, я здесь, — я, Маргарет Гильярд, никем не понятая девушка. Сжальтесь надо мной и откройте мне тайну, которой вы обладаете, — как всегда иметь такое счастливое лицо и такую ясную улыбку?»

Я почти уже решилась подойти к Веде и сказать ей что-нибудь в этом роде, и тогда, возможно, мне удалось бы избежать всех моих последующих злоключений, и у меня на совести не лежал бы тот дурной поступок, в котором я так раскаиваюсь. Но как раз в ту минуту, когда я обдумывала, как начать разговор с Ведой, к ней через луг подбежала Люси. Вид Люси с ее красным лицом и черными проницательными глазами, а также вся ее нескладная фигура почему-то охладили мой порыв.

«Какая она непоследовательная, — с раздражением подумала я. — Она же прекрасно поняла, что мне хотелось бы поговорить по душам с Ведой. Сама же и уговаривала меня решиться на это, и вдруг теперь, как раз когда я уже решила подойти и откровенно объясниться с Ведой, с этой милой, хорошей девушкой, у которой, наверное, чуткая душа, она появляется как будто нарочно, чтобы помешать мне выполнить мое благое намерение. Ну что ж, хорошо, раз они такие закадычные подруги, пусть себе дружат. Только я не позволю им болтать обо мне за моей спиной! Я догадываюсь, что они в эту минуту говорят именно обо мне; по всему видно, что Люси не утерпела и полетела пересказать Веде наш разговор. Это невыносимо!»

И я в одну секунду очутилась возле них.

— Ах, вот и вы, Маргарет! — воскликнула Люси. — Я только что сообщила Веде, что вы…

— Что вы сообщили Веде? — спросила я холодным, вызывающим тоном.

— Я сказала ей только, что вы хотели бы побеседовать с ней, и она…