В. Черепенчук - Еврейская мудрость. Афоризмы, притчи, изречения

• Название: Еврейская мудрость. Афоризмы, притчи, изречения
• Автор: В. Черепенчук
• Жанр: Религия
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-6800

Издание представляет собой большую книгу афоризмов, притчей и изречений тысячелетней еврейской мудрости. Это собрание мыслей из священных текстов, философских, этических и законодательных трактатов, от древности до наших дней, а также притч и высказываний известных деятелей. Вы обязательно сможете найти в этой книге что-то новое, интересное и полезное, а быть может, даже поучительное для себя.

---

Лентяй оправдывает свою лень. Он говорит: «Телу полезно отдыхать, чтобы восстановить силы. Имея силы, человек способен на многое». Ленивец любит слушать пустые разговоры. Он говорит, что от этого он умнеет. То есть он старается оправдать свое неучение тем, что исполняет заповедь.

Орхот цадиким. Врата лени

Был такой случай. Двое заспорили о том, можно ли рассердить Гиллеля.

– Уж я-то выведу знаменитого учителя из терпения! – говорил один.

Побились об заклад в четыреста зуз. Было это в канун субботы, Гиллель собирался мыться. Подошел тот, кто собирался рассердить его, к двери дома Гиллеля и закричал:

– Кто здесь Гиллель? Кто здесь Гиллель?

Оделся Гиллель, вышел и спросил пришедшего:

– Что тебе угодно, сын мой?

– Хочу спросить тебя.

– Спрашивай, дитя мое, спрашивай.

– Отчего у вавилонян головы неправильной формы?

– Сын мой, – сказал Гиллель, – важный вопрос задал ты мне, и я отвечу: оттого, что у вавилонян нет хороших повивальных бабок.

Спрашивавший ушел. Но через некоторое время вернулся и снова закричал:

– Кто здесь Гиллель?

Оделся Гиллель и вышел к нему.

– Чего хочешь ты, сын мой?

– Хочу задать вопрос.

– Спрашивай, сын мой, спрашивай.

– Отчего у тармудян глаза больные?

– Важный вопрос, сын мой, задал ты мне, и я отвечу: оттого, что они живут в песчаных местностях.

Ушел спрашивавший, но вскоре вернулся и закричал:

– Кто здесь Гиллель?

Оделся Гиллель и вышел к нему.

– Что угодно тебе, сын мой?

– Хочу задать вопрос.

– Спрашивай, дитя мое, спрашивай.

– Отчего у апракийцев ступни широкие?

– Важный вопрос задал ты мне, сын мой, и я отвечу: оттого, что они живут среди болот.

– У меня еще много вопросов, но боюсь рассердить тебя.

– Спрашивай обо всем, как пожелаешь, и я отвечу!

– Тот ли ты Гиллель, которого величают князем израильским?

– Да.

– Пусть же не будет много тебе подобных в Израиле!

– Почему, сын мой?

– Потому что из-за тебя я потерял четыреста зуз – мне не удалось тебя рассердить.

– Будь же впредь осмотрительней. Ты не раз четыреста зуз потеряешь, а рассердить Гиллеля тебе не удастся.

Сефер га-Агада. Гиллель Старший

Вышел в годы римского владычества указ, запрещающий евреям заниматься изучением Торы. Некий Папус бен Йегуда, видя, как рабби Акива продолжает по-прежнему устраивать собрания и всенародно преподавать Святое учение, спросил его:

– Рабби! Неужели ты не боишься гнева императора?

– Папус, – ответил Акива, – люди считают тебя умным человеком, а рассуждаешь ты сейчас не лучше любого глупца. Расскажу я тебе притчу.

Шла лисица по берегу реки и видит: рыбки мечутся туда-сюда в страшной тревоге. Спрашивает лисица: «От кого вы бежите, рыбки?» – «Спасаемся, – отвечают они, – от сетей, закинутых в реку». «Так выходите лучше на берег, – говорит лисица, – заживем мирно вместе!» Отвечают рыбки: «Про тебя, лисица, говорят, что ты умнейшее из животных, а рассуждаешь ты не лучше любого глупца. Ты рассуди: если в реке, где нам жить назначено, мы очутились в такой опасности, то как же мы выйдем на сушу, где нас верная гибель ждет?»

Точно так же и я отвечу тебе, Папус: если и теперь, продолжая изучать Тору, в которой залог жизни и долгоденствия нашего, мы вынуждены трепетать за свою жизнь, то что же будет с нами, когда мы сами откажемся от Святой Торы нашей?

Сефер га-Агада. Рабби Акива

Из Вавилона Гиллель вышел в возрасте сорока лет, сорок лет слушал учение мудрецов и сорок лет был пастырем добрым своего века. Рассказывают про Гиллеля, что ни одной науки и ни одного наречия он не оставлял без изучения. Изучал он также голоса гор, равнин и долин, шелест деревьев и трав, язык зверей и животных, голоса демонов, притчи, басни и сказки народные.

Сефер га-Агада. Гиллель Старший

Рабби Элиэзер бен Гиркан до двадцати двух лет ничему не учился. У его отца было богатое хозяйство, и все дети работали в поле. Как-то раз Элиэзеру досталась каменистая полоса, и отец увидел, что он плачет.

– Почему ты плачешь? – спросил он сына. – Если тебе трудно, можешь перейти на черноземное поле.

Но и там отец застал Элиэзера в слезах и спросил:

– А теперь-то ты почему плачешь? Разве и здесь тебе трудно работать?

– Нет, – ответил сын. – Я плачу потому, что хочу учиться, но не имею возможности.

– Тебе же уже больше двадцати! – сказал отец удивленно. – Зачем тебе учиться? Вот женишься, родятся у тебя дети – их и отправишь учиться.

Сын промолчал. Но однажды он пришел к отцу и сказал:

– Я иду учиться к знаменитому рабан Йоханану бен Закаю.

– Если сегодня не обработаешь свой участок поля, я больше не стану тебя кормить! – воскликнул отец. – И чтобы я больше не слышал от тебя об учебе!

Но на следующий день Элиэзер все же убежал с поля и отправился к знаменитому раввину в Иерусалим. Тот принял его и стал учить, но Элиэзеру приходилось три года перебиваться с хлеба на воду и жить на постоялом дворе в маленькой комнатке.

Братья Элиэзера говорили отцу:

– Наш брат поступил очень плохо! Ты должен сказать ему что лишаешь его наследства!

Отец и сам об этом подумал, поэтому отправился в Иерусалим. А в это время там собрались все самые знатные люди. Рабан Йоханан узнал о приезде отца Элиэзера, пригласил его и усадил среди самых почетных гостей. Потом он сказал Элиэзеру:

– Держи слово перед нами.

– Что же я могу сказать, учитель? Всему что знаю, я научился от тебя, – ответил Элиэзер.

– Нет, сын мой, – сказал рабан Йоханан. – Ты не водоем, а родник, из которого струится чистая живая вода…

И Элиэзер, уступая общему желанию, встал и начал говорить. Он говорил вдохновенно, лицо его сияло, подобно солнцу. Никто еще не слыхал такой прекрасной речи.

Знаменитый рабан Йоханан поднялся, обнял Элиэзера и воскликнул:

– Трижды славлю Авраама, Исаака и Иакова за то, что явился этот муж в потомстве их!

– О ком говорит патриарх? – спросил отец.

– О твоем сыне Элиэзере, – ответили ему.

Тогда старик встал и сказал:

– Жители Иерусалима, слушайте! Я пришел, чтобы сказать своему сыну Элиэзеру, что лишаю его доли в наследстве. Но теперь скажу, что завещаю все свое имущество ему одному!

Элиэзер ответил:

– Отец! Если бы я просил у Господа земли, то Он и без тебя дал бы мне земли. И если бы я просил золота, то Господь бы наделил меня и золотом. Но я не прошу у Господа ничего кроме знания.

Еврейская притча

Во время пребывания в академии рабби Акива ежедневно направлялся в лес и приносил связку дров, половину продавал и половину оставлял для собственного пользования. Он щепал лучину для своих вечерних занятий, и соседи роптали, говоря ему:

– Акива, ты нас совсем закоптил дымом. Лучше продавай нам свои дрова и покупай хорошее масло для лампады!

– Нет, друзья мои, – отвечал Акива, – дрова лучше. В каждом полене заключается целых три возможности: читать при лучине, греться у очага и, наконец, полено может и подушкой послужить.

Сефер га-Агада. Рабби Акива

Если тот, кто много учился, похваляется своими знаниями сверх меры, они уйдут от него.

Талмуд. Псахим

Школа Шаммая и школа Гиллеля три года спорили о том, какая из них правильнее толкует Закон. И раздался Глас небесный:

– И те, и другие учат слову Божьему, но предпочтительнее поступать по толкованиям школы Гиллеля.

– Но если и те, и другие учат слову Божьему, то чем школа Гиллеля лучше?

– Тем, что ее ученики, следуя духу кротости и смиренномудрия, преподавали не только свое учение, но и учение школы Шаммая.

При этом толкования школы Шаммая они всегда излагали прежде собственных.

Еврейская притча

Про Йоханана бен Закая рассказывали: ни разу за свою жизнь не вел он разговора ненаучного. Никто раньше него не являлся в академию. Не было случая, чтобы он вздремнул хотя бы на минуту за все время занятий в академии. Не уходил из академии, пока там оставался хоть один человек. Никто не заставал его иначе, чем занятого учением. Никому не позволял он открывать двери ученикам, а делал это сам. Никогда не высказывал он суждения, не воспринятого им от своих учителей. При встрече он первый приветствовал каждого, даже любого иноплеменника на улице.

Сефер га-Агада. Рабан Йоханан бен Закай

У входа в науку следует выставить то же требование, что и у входа в ад: «Здесь нужно, чтоб душа была тверда, здесь страх не должен подавать совета».

Карл Маркс

Рабби Тарфон подобен был сложенным в пирамиду орехам: тронешь один – все покатятся с шумом один за другим. Бывало, спросит его ученик о чем-то – и услышит от рабби Тарфона множество изречений из Торы, Мишны, Галахи и Агады. И ученик выходит от него с богатым, благодатным запасом знания.