Ольга Приходченко - Одесситки

• Название: Одесситки
• Автор: Ольга Приходченко
• Издательство: Человек
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-904885-01-4

Первая книга Ольги Приходченко рассказывает о военной и послевоенной Одессе, ее замечательных людях, о грустном и смешном. Книга пронизана любовью к Одессе и одесситам. И самое главное — она написана сердцем…

---

Баба Катя схватила мальчишку в охапку и унесла особой. Дорка сидела на стуле, тупо уставившись в одну точку, и бесконечно повторяла: «Не хочу больше жить». Только месяц спустя она немного пришла в себя. Старушки по очереди дежурили у нее в комнате: как бы чего не случилось. Дорка привыкла к этому и, когда однажды они не пришли, испугалась, выглянула в коридор и увидела их спящими на кухне. Обе сидели на табуретке, тесно прижавшись друг к другу, как два старых больных воробушка на ветке. Оказалось, вернулись соседи из эвакуации и сестер выселили, жить им теперь было негде, старый их дом, в который угодила бомба, так и стоял, зияя выгоревшими глазницами окон.

Дорка, не вымолвив ни слова, схватила старушечьи котомки и отнесла к себе, затем постелила диван и вернулась за ними. Корила себя: как же не догадывалась, и сколько времени старушки вот так маются без своего угла? Дорка тихонько растолкала их, положила руки на плечи, кивнула головой. Они молча встали и поплелись за ней.

Пора идти на работу. Дорка причесалась, подкрасила губы высохшей помадой, оставшейся от Нины Андреевны, и отправилась на фабрику. У знакомой проходной она начата всматриваться в лица людей, проходящих через вертушку. Ей казалось, что вот сейчас ее кто-нибудь окликнет, обрадуется встрече с ней, но люди шли на смену хмурые, озабоченные, совсем не похожие на тех, с кем она работала. Они понуро плелись, не обращая на нее никакого внимания. Вот и последние запоздавшие прошмыгнули — нет, никого она так и не узнала, и ее — никто. Может, в другую смену прийти? Выбежал из будки контролер, инвалид с деревянной ногой-костылем, спросил: «Кого ждете, гражданочка?» — «Я здесь работала до войны, думала, а вдруг кого-нибудь встречу», — «Вам, гражданочка, в отдел кадров надо, а здесь стоять не положено. Дайте ваши документы».

Он заглянул в паспорт, затем внимательно на Дорку и пропустил ее. На территории фабрики ничего не изменилось, и отдел кадров на том же месте, только везде высажены молоденькие деревца сафоры с ярко побеленными тоненькими стволами. Старых громадных нет, и двор стал вроде поменьше. В «кадрах» ее встретил военный. Дорка сбивчиво рассказала, что до войны она с мужем работала здесь станочницей, что муж ушел на фронт в первый же день войны, что ее родители погибли в гетто, а ее с сыном спасла свекровь. Военный все записал за Доркой и посоветовал прийти дня через три.

Время тянулось медленно, наконец, ранним утром она снова оказалась перед знакомой дверью. Тот же военный предложил ей аул, она присела, и ей почему-то стаю как-то не по себе. «Еремина Дора Моисеевна?» — металл в голосе кадровика насторожил ее. «Да». — «Ваш муж Еремин Виктор Владимирович?» — «Да». — «А где он сейчас?» Дорка аж подскочила со стула. «Где он? — заорал военный прямо ей в ухо. — Я вас спрашиваю, где ваш муж?» — «Я не знаю... Я последний раз видела его 23 июня 41-то года. Больше ни разу». — «А ваш сын? От кого вы родили сына? И когда?» Дорка отшатнулась и почти шепотом: «Я была беременна, когда Витенька мой ушел на фронт». Ее начал бить озноб, губы дрожали, обида, арах стали сковывать ее. — «Что вы так волнуетесь? Не нравится, как разговариваю? В другом месте с вами будут говорить иначе».

Дорка совсем растерялась.

— Где, говорите, ваши родители?

— Их убили, наверное, я не знаю.

— Вы жили с ними?

— Да.

— Почему же они были убиты, а вы остались?

— Я убежала.

— Куда?

— К свекрови, на Софиевскую.

— Как ее фамилия?

— Еремина Нина Андреевна.

— А где она сейчас?

Дорка опустила голову.

— В за-за-ключении, — еле слышно прошептала.

— Где? — не унимался кадровик.

— В тюрьме...

— Ну-ну, договаривайте, Дора Моисеевна. Ваша свекровь осуждена как враг народа. Так ведь, а вы? Чем вы занимались во время войны?

Дорка молчала.

— Вы хотите, чтобы мы поверили вам, что каким-то чудом вам удалось остаться живой и невредимой с сыном-евреем?

Он больно схватил ее за плечо.

— С какой целью вы хотите проникнуть па фабрику?

— Мне нужна работа.

Очки у Дорки запотели, она ничего не видела.

— Еремина или как вас там... Идите, и чтобы ноги вашей на фабрике не было.

Дорка не помнит, как выбежала из кабинета. В приемной стояли празднично одетые люди с цветами. Сегодня день рождения у начальника отдела кадров. Она вспомнила, как ей сказал об этом уже знакомый вахтер и что ей обязательно сегодня повезет. Кадровик вертелся у зеркала. Да, седею, от такой работы не только поседеешь. И другой день, думал он, передал бы эту жидовку куда следует, но сейчас у него праздник, пусть эта странная баба считает, что он сделал ей подарок — неохота было возиться.

Дорка быстро прошмыгнула мимо вахтера, он что-то спросил, но она ничего не слышала, бежала домой, как сумасшедшая. Ей казалось, что, пока она здесь, ее сына забирают из рук старушек. Успокоилась лишь, когда заметила у ворот на лавочке Екатерину Ивановну, читавшую Вовчику книжечку. Он приставил маленькую табуреточку к ногам старушки и совсем ее не слушал, вертелся во все стороны; когда увидел мать, бросился к ней с криком: «Мама, мама!» Дорка схватила сына и помчалась, как угорелая, домой. Старушка даже перекрестилась: «Господи, что случилось?», и поспешила за ней, ничего не спрашивая. Вместе уложили ребенка, и, когда он уснул, все рассказала старушкам. Те, как могли, утешали несчастную женщину: «Дорочка, девочка наша, не пропадем. Мы знаем одну женщину, она нам поможет обязательно».

Но та не стала со старушками даже разговаривать. Сконфуженные, они вернулись ни с чем. Правда, через несколько дней Екатерина Ивановна порадовала хорошей новостью: можно подрабатывать в промтоварном магазине, убирать, а главное, магазин рядом, через дорогу. Дорка не спала всю ночь, Екатерина Ивановна предложила помолиться, мол, поможет, но она отказалась: «Я не умею». — «Ничего, Дорочка, Бог един, он поможет». Дорка посмотрела на икону, стала на колени и неумело перекрестилась. Потом еще и еще, как Нина Андреевна. Поцеловала образ Мадонны с ребенком: помоги, Матерь Божья, хоть ты спаси нас.

Директор магазина сидел в маленьком кабинетике. Дорка с Екатериной Ивановной протиснулись к нему

— Здрасьте, — со страхом прошептала Дорка и замолчала, очки ее запотели, она перестала его видеть. Инициативу взяла старушка.

— Семен Осипович, дорогой, вот моя Дорочка, моя спасительница, вы не пожалеете, поверьте моей седой голове. Ей на фабрику; как раньше, нельзя, с ее зрением как работать на станке? Сами понимаете, и малыш... Я вам рассказывала, это же ангел, а не человек.

Екатерину Ивановну нельзя было остановить, да директор и не пытался.

— Ладно, я все понял. Хорошо, пусть работает, а там поглядим.

— Так вы согласны? — никак не могла поверить в свое счастье Екатерина Ивановна.

— Согласен, не волнуйтесь, ступайте домой, а вы, Дора, останьтесь.

В этот день Дорка с еще одной молоденькой девчонкой, ученицей

продавца, разгрузили две машины товара — одну с сукном, другую с обувью. Усталости не чувствовала, хотя сгружали в подвал и спускаться надо было по узким ступенькам. Как не упала? В обеденный перерыв захотелось пить. Ее проводили в большую подсобку, там вкусно пахло отварной картошкой, квашеной капустой и луком. За длинным столом пристроились сотрудники во главе с директором.

— Дора, а почему вы в платье работаете? — спросил он.

Она растерялась, покраснела, не знала, что ответить. Это же ее самое нарядное платье. Все засмеялись. Уставшая Дорка от перенапряжения стала неестественно улыбаться, потом расплакалась. Ее усадили за стол, Семен Осипович объявил, что это новая сотрудница и зовут ее Дора Моисеевна. После обеда ей выдали халат, удобные тапочки и показали ее «резиденцию» — крохотную комнатенку, где хранились ведра, веники, швабра. Там она переодевалась и немного передыхала. Приходила на работу первой и ждала директора или его зама. Вечером Семен Осипович звал Дорку в кабине т и клал в карман деньги.

Очень скоро все сотрудники поняли, что Дорка безотказная: кто позовет, бросает швабру и несется помогать. То товар на прилавок выставить, то что-то перетащить с места на место. И надо ведь успеть еще со своей работой управиться — вымыть полы, туалет, сбегать на рынок купить к обеду продукты. Сварить, накрыть на стол, правда, тарелки, вилки и кружки сотрудники мыли сами. Целый день она вертелась, как волчок, к вечеру приходила домой, не чувствуя ног, и замертво плюхалась в кровать. Екатерина Ивановна смотрела на Дорку, и мысль, что так она долго не выдержит и нужно что-то предпринимать, не оставляла ее в покое. Поразмыслив немного, старушка решила действовать. Теперь во время обеда она с Вовчиком заглядывала в магазин, объясняя, что мальчуган скучает по маме, которую совсем не видит. Вид пожилой женщины и малыша вызывали сострадание; Екатерина Ивановна научила Вовчика жалостным одесским песенкам из репертуара исчезнувших навсегда кафешантанов. Он стоял посреди магазина и тоненьким голоском пел: «Мама, мама, что мы будем делать, когда настанут сильны холода...» Старушка подпевала, дуэт имел успех, и растроганные продавщицы угощали «артистов» кто чем. Вовчик все это запихивал в висевшую на плече сумочку с тесемкой вместо ремешка, которую ему сшила баба Лиза. Набив ее угощением, мальчишка с Екатериной Ивановной удалялись.