Владислав Зубок - Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева

• Название: Неудавшаяся империя: Советский Союз в холодной войне от Сталина до Горбачева
• Автор: Владислав Зубок
• Издательство: Российская политическая энциклопедия
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-8242-1543-1

Книга профессора истории Университета Темпл (США) Владислава Зубока посвящена изучению мотивов и интересов Советского Союза в холодной войне. На ее написание повлияли новые источники и методологические находки: автор использовал большой массив ранее не доступных архивных документов — от записей, сделанных на заседаниях Политбюро, шифротелеграмм, которыми обменивались руководители компартий, до мемуаров бывших коммунистических лидеров и интервью с их помощниками, дипломатами, разведчиками и военными.

Книга предназначена историкам, политологам, преподавателям и студентам, всем интересующимся историей международных отношений СССР.

---

Самый сильный отпор противникам Хрущева оказал Микоян. Он напомнил о недавних событиях в Польше, Венгрии и Египте и пришел к заключению, что успешное их разрешение стало возможным не только благодаря единству советского руководства, но и смелым инициативам Хрущева. Кроме того, Микоян обвинил Молотова, Маленкова и Кагановича в том, что они выступали с узкобухгалтерских позиций против развития торгово-экономических отношений с социалистическими странами Восточной Европы, а также нейтральными Австрией и Финляндией. Иначе говоря, они возражали против таких сделок, которые были не выгодны СССР экономически, игнорируя их политическую выгоду. Хрущев же, в отличие от них, считал, что субсидии этим странам жизненно необходимы, поскольку диктуются интересами безопасности СССР. «Надо подвести экономическую базу для нашего влияния на Австрию и укрепления ее нейтралитета, чтобы Западная Германия не была [экономическим и торговым] монополистом в Австрии». То же самое, говорил Микоян, приходится делать и с советским блоком: «Если сегодня оставить без заказов [на закупки] Восточную Германию и Чехословакию, так весь социалистический лагерь трещать будет. Кому нужен такой лагерь, если мы не можем обеспечить заказами. Вопрос ведь стоит так: или бесплатно кормить рабочих ГДР, или заказы дать; или же в другом случае вовсе потерять ГДР»{491}.

Многие из делегатов пленума ЦК в душе симпатизировали консервативным взглядам Молотова. Партийно-государственные элиты страны не верили в разрядку напряженности с западными державами: значительная часть этих людей придерживалась более воинственной и жесткой линии, чем «просвещенное» большинство в Президиуме. Даже критикуя вслед за Хрущевым и Микояном на заседаниях пленума догматизм Молотова и ошибки внешней политики Сталина, большинство делегатов говорило на сталинском идеологическом языке, когда речь заходила о международных делах и военной безопасности. Но не эти вопросы на самом деле побудили это большинство поддержать Хрущева. Часть делегатов опасалась, что если победят Молотов и Каганович, то «опять польется кровь», вернется террор. К тому же устранение от власти сразу целой группы членов Президиума означало, что назначенцев Хрущева ждет продвижение по службе. Один из выступавших выразил свое неудовольствие Молотовым, который до сих пор видит всех сталинских выдвиженцев «в коротких штанишках»{492}. Среди тех, кто сменил членов «антипартийной группы» на руководящих постах в ЦК КПСС, был и Леонид Брежнев. Будущее показало, что после июньского пленума 1957 г. Президиум нового состава оказался весьма посредственным — новые люди у власти по всем статьям уступали представителям старой гвардии по энергии, политическому таланту, образованию и кругозору{493}. Однако, с точки зрения Хрущева, у этой «молодежи» было одно положительное качество: он верил, что его назначенцы целиком зависят от него и не подведут.

В октябре 1957 г. Хрущев завершил свое восхождение на вершину тем, что отправил в отставку министра обороны маршала Георгия Жукова — своего главного сторонника, хоть временами и неудобного из-за своей независимости и критических суждений. Как и в предыдущих случаях, для того чтобы узаконить свои действия, Хрущев подготовил и провел внеочередной пленум ЦК КПСС. Стенограмма пленума, проходившего 28-29 октября 1957 г., не позволяет в полной мере пролить свет на неизвестные подробности всего дела. Однако эти материалы явно указывают на то, что у Хрущева были некоторые основания подозревать Жукова, а вместе с ним и начальника ГРУ Сергея Штеменко в «темных делах» за спиной первого секретаря — по крайней мере, Хрущев мог считать эти основания вескими в ситуации острой борьбы за власть после выступления «антипартийной группы». Впрочем, вероятнее было то, что службы госбезопасности докладывали Хрущеву о Жукове то, что ему хотелось о нем услышать. Незадолго до октябрьского пленума Жуков вместе с новым министром иностранных дел Андреем Андреевичем Громыко внес на рассмотрение Президиума предложение о необходимости принятия американского плана «Открытое небо» о свободной аэрофотосъемке над территорией США и СССР. Министр обороны был убежден, что если Советский Союз примет идею Эйзенхауэра, то американцы от него обязательно откажутся, так как не ждут от Москвы такого шага. Все это, по его мысли, должно было принести дополнительные очки Москве в пропагандистской борьбе с Западом. Хрущев отнесся к данному предложению скептически, а на октябрьском пленуме припомнил этот эпизод, чтобы подвергнуть Жукова дополнительной критике. Он осудил министра обороны за то, что тот был готов допустить слабину и принять «наглые, совершенно неприемлемые предложения» американцев. И тут же обвинил его чуть ли не в подготовке к нападению на США, заявив, что Жуков на Президиуме говорил примерно следующее: «Нам выгодно принять предложения американцев, нужно разведать их объекты, чтобы нанести удар…»{494}. Вновь, и далеко не в последний раз, борьба за власть в Кремле погубила многообещающее дипломатическое начинание, которое могло бы пригасить последующую гонку вооружений.

Помимо сфабрикованных обвинений против Жукова выступления на пленуме содержали высказывания, весьма ценные для понимания хода мыслей и рассуждений среди высшего партийного и военного руководства СССР. Хрущев стремился показать делегатам пленума, особенно военным, что это он, а вовсе не Жуков лучше знает, как сочетать мирное дипломатическое наступление с наращиванием военной силы{495}. Как ни терзали некоторых советских военачальников сомнения по поводу того, что говорилось на пленуме об их боевом товарище, все они единодушно поддержали руководителя партии и осудили Жукова. Великий полководец вторично и уже пожизненно оказался в опале.

Это был последний пленум при Хрущеве, где откровенные высказывания и суждения по вопросам внешней политики служили аргументами или уликами в борьбе за верховную власть. Победа Хрущева над другими олигархами в Президиуме, которые могли и хотели ограничить его власть, положила конец практике коллективного руководства и периодическим схваткам на высокой партийной арене. Хрущев чем дальше, тем больше окружал себя удобными ему фигурами и довольно скоро обнаружил, что обсуждать важные решения на Президиуме ему не с кем — там заседало послушное ему большинство. После изгнания с руководящих постов членов «антипартийной группы» и Жукова обсуждение внешнеполитических вопросов на заседаниях Президиума быстро превратилось в пустую условность, ритуальное круговое одобрение любой инициативы первого секретаря. Сам Хрущев, самоучка с неполным образованием и исключительной напористостью и властными инстинктами, не особенно нуждался в советчиках и специалистах со стороны. Даже те немногие аналитические службы, которые еще существовали в КГБ, МИД и ЦК КПСС, при Хрущеве захирели{496}.

Выбор министра иностранных дел на место Шепилова красноречиво говорил о предпочтениях Хрущева. Неулыбчивый Андрей Андреевич Громыко не был рожден блистать на международной сцене, подобно его предшественнику. Но именно это устраивало Хрущева. Он сам собирался вести международные дела и дипломатические переговоры — так же как он полагался на самого себя в анализе данных разведки, деле подъема сельского хозяйства, проектировании нового жилья и прочая, и прочая. Молодой и обходительный дипломат Олег Трояновский, которого Хрущев в апреле 1958 г. выбрал своим помощником по международным делам, вспоминал, что сразу почувствовал: в советской внешней политике близятся большие перемены{497}. Советский руководитель, одержавший победу у себя дома, решил, что настал час для решительного прорыва на международном фронте. Хрущев горел желанием доказать партийной элите и военным кругам СССР, что он может превзойти самого Сталина в деле наращивании могущества СССР и его влияния в мире.

Глава 5. ЯДЕРНЫЕ ОПЫТЫ ХРУЩЕВА, 1953-1963

Пусть это изделие [ядерная бомба] висит над капиталистами, как дамоклов меч.

Хрущев — советским разработчикам ядерного оружия, июль 1961

4 октября 1957 г. Советский Союз осуществил запуск первой в мире межконтинентальной ракеты, которая вывела на околоземную орбиту алюминиевый шар размером чуть больше футбольного мяча — «искусственный спутник Земли». Траектория его полета проходила над территорией Северной Америки{498}. Сам спутник являлся безобидным аппаратом с радиоустройством. Однако в США прекрасно понимали, что с таким же успехом советская ракета может доставить в любую точку Земли и мощную ядерную боеголовку. Американская пресса и политики заговорили о «ракетном отставании», которое в перспективе дает Советскому Союзу возможность нанести внезапный обезоруживающий удар по американским силам стратегического назначения. Спутник пробудил в американском обществе память о нападении японцев на Пирл-Харбор в декабре 1941 г. и гибели американского Тихоокеанского флота. Америка, защищенная двумя океанами, вдруг ощутила себя уязвимой. Многие американцы начали строить индивидуальные бомбоубежища на случай ядерной атаки. В американских школах ввели обязательные и регулярные уроки гражданской обороны, во время которых дети по команде «атомная атака» прятались под партами, закрывая голову руками. Один из моих друзей, выросший рядом с Нью-Йорком в 1950-е гг., рассказывал мне, что всякий раз после такого упражнения он смотрел в окно на силуэт Манхэттена, чтобы убедиться, стоят ли там еще небоскребы{499}.