Рафаил Мельников - Линейный корабль "Андрей Первозванный" (1906-1925)

• Название: Линейный корабль "Андрей Первозванный" (1906-1925)
• Автор: Рафаил Мельников
• Издательство: Издание альманаха «Корабли и сражения»
• Жанр: Военная техника, оружее
• Год: 2003

В январе 1900 г. Главный Корабельный инженер Санкт-Петербургского порта Д.В. Скворцов представил в МТК проект броненосца, во многом опрокидывавший прежние представления об этом классе боевых кораблей. По водоизмещению —14 000 т — новый корабль существенно превосходил строившиеся тогда эскадренные броненосцы типа "Бородино", выше (на 1 узел) была и 19-узловая скорость, и совсем иное (16 203-мм пушек в восьми башнях) предлагалось вооружение. Проект был составлен по заданию великого князя Александра Михайловича. В чине капитана 2 ранга он командовал на Черном море броненосцем "Ростислав" и по своему великокняжескому положению мог позволить себе любую, даже экстравагантную инициативу.

---

В этот же день по флоту передали приказ Командующего. "Офицеры и команда, — писал адмирал, — с этого дня каждый из нас должен забыть все свои личные дела и сосредоточить все свои помыслы и волю к одной цели — защитить Родину от посягательства врагов и вступить в бой с ними без колебаний, думая только о нанесении врагу самых тяжелых ударов, какие только возможны". Лишенный казенных лозунгов "за веру, царя и отечество", проникнутый энергией и боевым настроем, приказ кончался словами "Да исполнит каждый из нас величайший долг перед Родиной — жизнью своей защитив Ея неприкосновенность и да последует примеру тех, которые двести лет назад с Великим Императором своими подвигами и кровью положили в этих водах начало нашему флоту".

В этот же день из Либавы поступило первое достоверное сообщение: два крейсера обстреливают порт. На утро этого дня бригада линейных кораблей вновь перешла из Ревеля на стоянку по восточную сторону о. Нарген. Днем перешли к минному полю и затем в Гельсингфорс. 21-го корабли продолжали мобилизационные мероприятия, разгружались от признанных излишними имущества и оборудования (включая запасные якоря). На ночь играли отражение минной атаки. Так потянулись дни, полные тревог и поступавших отовсюду тревожных сообщений о движении сил противника.

Главной утешительной вестью стало последовавшее 22 июля объявление Англией войны Германии. Тогда же пришли известия о возвращении направляющегося в Россию германского десанта. Но флот продолжал сохранять состояние тревоги. Завесу у Дагерорта днем держали крейсера, ночью миноносцы. Но немцы перед русским заграждением не появлялись, и вскоре стало ясно, что по своей тевтонской ограниченности они не решились воспользоваться блистательной возможностью вторжения в Финский залив, нанести удар в сердце Российской империи и добиться коренного перелома на фронте мировой войны. Поняв это и зная, что германский флот останется в своих базах, Н.О. Эссен признал необходимым без промедления осуществить стоящий на очереди "шведский поход". Судя по уклончивой позиции своего правительства, Швеция была близка к тому, чтобы присоединиться к Германии в качестве ее союзника. Допустить это Россия не могла. И Н.О. Эссен решил силовым методом или побудить Швецию недвусмысленно объявить о своем нейтралитете (как того требовало обращение — ультиматум союзных держав) или под жерлами орудий русских кораблей разоружить свой флот. В поход, начатый в 17 час. 15 мин. 28 июля и возглавляемый "Рюриком" (флаг командующего флотом) вышли "Император Павел I", "Цесаревич", "Слава" и 1-я минная дивизия на левом траверзе. В походном ордере № 5 впереди в 6 милях шла бригада крейсеров в строю одной кильватерной колонны. Впереди бригады линейных кораблей шли четыре миноносца 2-го дивизиона с тралами.

Сохраняя светомаскировку и радиомолчание, корабли ночью медленно крейсировали в заданных квадратах. После полуночи приняли непонятные радиосигналы, расшифровать которые не удалось. Временами прослушивались позывные "Андрея Первозванного". Решили, что это какая-то провокация отдаленной немецкой станции, пытавшейся вызвать наш флот на ответ и тем заставить выдать свое место. Радиопеленгование на флоте налажено еще не было, "Пограничника" в разведку также не посылали и смысл перехваченных сигналов, которыми обменивались поблизости неизвестные корабли оставался непонятен. Разгадка явилась утром, когда в эфире прорезалось радио "Новика". Всю ночь он молчал, не отвечая на запросы, делавшиеся с 1 час. 40 мин. Только в 6 час. 40 мин., он сообщил, что в 23 час. 30 мин. в квадрате 84, где сам и находился, видел неприятельские крейсер и 2 миноносца. Так нелепая неисправность радиостанции "Новика" помешала почти наверняка перехватить проскользнувшее, как вскоре выяснилось, под боком у флота немецкое диверсионное соединение.

Но неприятеля в квадрате 45 (в самом горле Финского залива), где собирался флот, видно не было. Об этом донесла предварительно обследовавшая квадрат 1-я минная дивизия. От нее же в 5 час. 10 мин. поступило сообщение о том, что "от Наргена до Дагерорта неприятеля не видно". Тем временем, вместо сигнала "Гроза", разрешавшего атаковать шведский флот, пришло разъяснение о недопустимости вызывающего отношения к Швеции. И, вероятно, под впечатлением от этой угнетающей новости, Н.О. Эссен не предпринял ни поиска в тылу своих сил, уходящих из квадрата № 45, не оставил в нем засаду. Шанс перехватить бродивших в ночи немцев был окончательно потерян.

Что же произошло в ночь "шведского похода", когда флот упустил возможность во встречном бою схватиться с немецким диверсионным отрядом? Стремясь как можно дольше держать русских в страхе перед вот-вот грядущим вторжением непобедимой армады флота Открытого моря немцы избрали весьма действенный путь эксплуатации этих страхов и этого ожидания. Уже 20 июля/2 августа, демонстрируя свою активность, немцы силами легких крейсеров "Аугсбург" и "Магдебург" поставили минные заграждения перед оставленной русским флотом Либавой и с предельной дистанции обстреляли порт и город. Им нечего было бояться: у русских, исключая эсминец "Новик", не было кораблей с такой скоростью, какой (27–28 уз) обладали немецкие крейсера. Следующим актом этой игры в одни ворота стал набег тех же крейсеров 26 июля/8 августа — 31 июля/13 августа. Вблизи о. Даго разминувшись ночью 28 июля с "Новиком", они успели незамеченными отойти к Готланду, а затем, отпустив свои миноносцы и действуя с завидной настойчивостью, снова вернулись к русским берегам и обстреляли маяк Бенгшер. Вновь расчетливо отбежав, они утром 30 июля/12 августа подошли к маяку Дагерорт и, обстреляв его еще раз отбежали по направлению к Стокгольму. Но на пути к Мемелю они 31 июля/13 августа успели еще обстрелять русский пост службы связи к северу от Палангена. Это был, бесспорно, показательный пример создания малыми силами большого шума.

Развивая успех своих булавочных уколов, немцы 4/17 августа к тем же двум крейсерам присоединили три миноносца и переоборудованный заградитель "Дойчланд". Не стесняясь наблюдавшего немцев неизмеримо превосходящего в силе дозора русских крейсеров, немцы прехладнокровно выставили все имеющиеся на заградителе 200 мин. Только место постановки пришлось избрать не вблизи Ревеля, как предполагалось, а западнее его — на меридиане Taxконы. Окрыленные своими диверсионными "успехами", немцы были жестоко наказаны в ночь очередной операции 13/26 августа, когда командир немецкого крейсера "Магдебург" со странной фамилией Хабснихт (дословно "не имею") с хорошего 15-узлового хода посадил свой корабль на камни о. Оденсхольм. Захват "Магдебурга" стал сильнейшим щелчком по носу зарвавшихся тевтонских сверхчеловеков, В Германии он отразился унынием, в России — подъемом духа. Бесценным на все время войны было приобретение (один экземпляр сигнальной книги передали англичанам) секрета немецкого шифрования. Новое материальное, казалось бы, приобретение — новейший совершеннейший корабль — осталось неосвоенным.

Крейсерам, миноносцам и другим кораблям русского флота при всех их удачах и неуспехах, обстановка боевых столкновений с противником приносила спасительную разрядку нервного напряжения. Додредноуты были лишены и этого. Все они должны терпеливо ждать, когда противник приблизится к линии заграждения и уже здесь, не имея права отходить под огнем врага, выдержать тот бой, ради которого они, в перефразировании слов приказа Н.О. Эссена, существовали, которого ждали и к которому готовились. И потому, ни разу не упоминаемые в исторических трудах (Боевая летопись русского флота. М., 1948; Флот в мировой войне. М., 1964. Т. I) в качестве участников боевых столкновений с противником, ''Андрей Первозванный" и "Император Павел I" несли на себе груз особенно тяжелой ответственности: неустанным тренировкам добиваться наивысшем степени боевой подготовки и быть готовыми в заданное время выйти в море. За этим, при всем развитии в море активных операций постоянно следил сам Н.О. Эссен и, понятно, начальник бригады.

На "Андрее Первозванном" в ожидании известий о начале войны

6/19 августа придя из Кронштадта в Гельсингфорс, на "Андрее Первозванном" подняли вице-адмиральский флаг начальника бригады (в 19 час. 10 мин. спущенный на "Цесаревиче"). Вместе с бароном Ферзеном на корабль перебрались чины его штаба: флаг-капитан 1 ранга В.В. Ковалевский (1872–1950, Франция), и.д. флагманского штурманского офицера старший лейтенант В.В. Лютер (1883-7), и. д. флаг-офицера мичман А.А. Могучий (1890–1953). флагманский врач коллежский советник В.П. Ковалевский (1875-?), а также штабная команда из 21 музыканта, 2 телеграфистов, 16 матросов, 9 сигнальщиков и 4 писарей.

Это переселение могло означать, что кораблю после боевого застоя предстояло продемонстрировать адмиралу, насколько он сумел сохранить и как быстро, способен восстановить навыки матросов и офицеров в управлении кораблем, его техникой и оружием. Война напомнила о просчетах в подборе кадров — на "Адмирале Макарове" пришлось заменить опростоволосившегося перед немцами командира, сместить обнаружившего свою несостоятельность начальника бригады крейсеров. На "Андрее Первозванном" такие казусы были исключены. Его офицеры, получая повышение и уходя с корабля на другие должности, всегда умели подготовить себе знающую и опытную смену.