Пенелопа Лайвли - Фотография

• Название: Фотография
• Автор: Пенелопа Лайвли
• Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-386-06211-8

Пенелопа Лайвли — одна из самых успешных и популярных британских писательниц. Ее книги, покорившие миллионы читателей, удостоены престижных литературных премий, в том числе Букеровской премии.

«Один из самых удачных романов Лайвли: оригинальная задумка, грандиозное воплощение».

Los Angeles Times

«Читать Пенелопу Лайвли — как проводить рукой по шелку, дорогостоящему, струящемуся и прекрасно сотканному. Однажды прикоснувшись к нему, невозможно выбрать что-то другое».

The Evening Standard (London)

Способна ли одна единственная фотография перевернуть вашу жизнь? Пожалуй, нет.

А если на ней изображено то, о чем вы даже подумать не могли? Пожалуй, да.

Копаясь в старых бумагах, Глин случайно находит старый конверт. Надпись гласит: «Не открывать. Уничтожить». Но любопытство берет верх, и внезапно мир главного героя переворачивается. Привычная жизнь рушится прямо на глазах. Пытаясь выяснить, какую тайну скрывала его жена, Глин неожиданно для себя воскрешает события давно минувших лет. Кем Кэт была раньше? И кто она теперь для него?

---

Но чаще всего Нику слышатся различные модуляции голоса Глина. Не только слова из последнего телефонного разговора, но сказанные давно. Тогда. В тот день. Когда Кэт… Он слышит голос Глина — такой же, как сегодня, но в то же время совсем другой. Снова звонит телефон. Это Глин.

— Мне нужно поговорить с Элейн.

Тот день

Четверг. Глин ушел из дома рано: ему надо было успеть в университет к девяти — проводить семинар. Он едва не проспал. Потянувшись за будильником, воскликнул: «Черт возьми, времени уже…» — и обнаружил, что лежащая рядом Кэт смотрит на него широко раскрытыми глазами.

«Почему ты меня не разбудила? Мне сегодня надо пораньше».

Все события того дня навсегда отпечатались в его памяти. Что было сказано, что увидено.

Он принял душ и побрился. Увидел в зеркале отражение собственного лица в пене и промелькнувшее отражение Кэт — голое плечо, ее профиль. Когда он вернулся в спальню, ее уже не было. Он оделся. Спустившись вниз, обнаружил ее на кухне; одетая в голубой махровый халат, жена поджаривала кусок хлеба; из-под пол халата торчат босые ноги, волосы убраны за уши. Кофе уже ждал его на столе. Она спросила: «Тебе сварить яйцо?»

«Не надо, времени нет».

Он прошел в свой кабинет, сгреб нужные бумаги, вернулся на кухню и налил себе кофе, глядя одним глазом в студенческий реферат.

«Яйцо варится четыре минуты».

«Нет, нет…»

Впоследствии он долго думал об этом, повторенном дважды, предложении. Обычно дважды ему ничего не предлагали, а то и вовсе приходилось готовить самому.

В саду заливалась осенняя малиновка. Он поднял глаза от реферата: усыпанная палой листвой трава, тонкие ветви деревьев.

Она сказала: «Давай сегодня поужинаем где-нибудь? Может, в итальянском ресторане?»

«Я приеду домой только после девяти — дел много. Будет уже поздно…»

«Хорошо. Схожу в киношку с Джулией». У нее были друзья в городе, люди, которых он едва знал, с которыми она встречалась без него.

Она сидела напротив него и читала первую страницу газеты; идеальные очертания ее лица — он знал их наизусть, но не уставал любоваться.

Она взглянула на него и протянула ему газету: «Будешь читать?»

«Нет, спасибо. Я через минутку уже ухожу», — и он снова погружается в чтение реферата.

Она заметила «Все равно там только про смерть и разруху». Он увидел заголовок о голодающих Африки: изможденное личико ребенка в лохмотьях.

«Так было всегда. Вот тут студент пишет — правда, очень кратко — о демографических последствиях эпидемии чумы в Европе в четырнадцатом веке».

Кэт сказала: «Хотела бы я стать твоей студенткой».

Он не понял, что она имела в виду, и не догадался впоследствии, когда размышлял над ее словами: «Отчего же?»

«О… просто они знают тебя другим. Ты привязываешься к кому-нибудь из них?»

«Некоторые производят впечатление. Но, знаешь, их так много. Одни ушли, другие пришли, и так постоянно. — Он затолкал кипу рефератов в свой портфель и одним глотком допил кофе. — Ладно…»

«Глин!» Когда он встал и двинулся мимо нее к двери, она протянула руку и коснулась его запястья. Он помедлил: «Что?» — спешащий, рассеянный.

«Ничего» — ничего не отразилось и на ее лице; ни тогда, ни впоследствии он ничего не увидел. Она улыбнулась: «Давай, тебе пора. Увидимся».

Итак, то утро. Обычное осеннее рабочее утро, ничего особенного. Ее голос, ее присутствие, но ведь так было тысячу раз. Он вышел через парадную дверь, снова услышав пение малиновки, и сел в машину. Должно быть, обернулся и посмотрел на дом — Кэт сидела на кухне, пила кофе и читала газету. Может, снимала телефонную трубку: «Привет! Пойдем сегодня вечером в кино?»

В университете он провел у третьего курса семинар на тему «Аграрная реформа XVIII столетия». У себя в кабинете проверил почту, написал несколько писем и характеристику для студента, отнес ее на печать в секретариат факультета. Остановился поболтать с секретарем: Джой, веселая молодая женщина, всегда была в курсе событий в жизни и студенческой братии, и преподавательского состава — и те, и другие осаждали ее целыми днями. В двенадцать часов прочел лекцию.

Что ты делал в тот день? Когда она осталась дома одна.

В час он отправился в кафетерий, чтобы пообедать. Подсел за столик к коллегам, поспорил на тему роста числа студентов, обсудил с ними новый курс лекций, который должен был вот-вот начать читать, выпил кружку пива. В час пятьдесят вернулся на факультет, по пути в библиотеку зашел к себе забрать нужную папку. В открытую дверь заглянула Джой: «Звонила ваша жена. Пыталась позвонить напрямую в ваш кабинет, но вас не оказалось на месте. Попросила перезвонить».

Он забрал папку, и тут же его подкараулил ожидавший под дверью студент; он провозился со студентом минут десять, и все остальное вылетело у него из головы. В два двадцать на ступеньках библиотеки он на мгновение вспомнил слова Джой. Кэт подождет — ему осталось полтора часа, за которые надо успеть проверить рефераты.

Покончив с этим, он отправился на факультет, опоздав на пять минут на встречу с аспирантом, который терпеливо ждал его у двери. С ним он провел больше времени, чем планировал, и это означало, что студенты, явившиеся на пятичасовой семинар, уже поджидали в коридоре.

В четверть седьмого семинар закончился. Можно было быстренько сходить в библиотеку, перед тем как отправиться слушать лекцию коллеги по случаю получения им очередного научного звания; после лекции должен был состояться прием. Он собирался идти туда не из интеллектуального любопытства или желания поддержать коллегу, а чтобы убедиться, что тот не заслужил этого звания, — сам он в свое время возражал против его присвоения. На полпути вниз по лестнице он вдруг вспомнил, что надо позвонить Кэт.

Вернувшись в свой кабинет, он набрал номер. Никто не ответил. С минуту он слушал гудки, а потом повесил трубку. Наверное, ушла куда-нибудь.

С пользой проведенный час в библиотеке. Потом лекция, которая вышла удовлетворительно бледной. И наконец, прием, на нем он задержался дольше, чем планировал: увлекся, выпив пару бокалов вина.

В двадцать один час десять минут он вернулся домой. В передней горел свет, но он сразу же понял, что дома никого нет: дом стоял пустой, лишенный жизни. Он прошел в свой кабинет, бросил портфель. Забрел на кухню, выпил стакан воды; на сливной доске все еще стояла посуда, оставшаяся после завтрака. В холодильнике обнаружилось немного мяса и все необходимое для салата; Кэт наверняка поужинает где-нибудь в городе.

Он отправился в спальню, чтобы снять куртку и отыскать свитер. Включив свет, он обнаружил, что на кровати кто-то есть.

Она лежала на боку, отвернувшись от двери, чтобы он не мог видеть ее лица. Едва взглянув на нее, он все понял. Понял до того, как подошел к ней и коснулся ее. В комнате не было никого живого; точно таким же безжизненным показался ему дом, когда он входил.

Когда наконец он подошел к ней — смотрел на нее, касался ее, — она казалась лишь оболочкой. Это была Кэт — и в то же самое время совсем не Кэт; ее лицо — и одновременно маска, скорлупка. Ее вырвало: рот у нее был открыт, а на подушке остались следы. Он хотел было накрыть ее… нет, не сейчас. Увидел стакан на ночном столике, маленький коричневый пузырек без крышки и какие-то пустые бумажные пакетики. Он действовал точно на автомате, мог двигаться и реагировать, но глубоко внутри не верил в реальность происходящего. Как такое возможно? Как случилось, что он оказался здесь в это время, окруженный этими вещами, тогда как настоящее его место было этим утром: он одевался, а внизу Кэт готовила тост и варила кофе и забирала с коврика под дверью утреннюю газету. Тогда все было настоящим; теперь — нет.

«Скорая» приехала и уехала. Позже явились полицейские, двое — мужчина и женщина. Они бесцеремонно вторглись в спальню, собрали все с туалетного столика и спустились вниз. Сидя с Глином в кухне, полицейские задали ему пару вопросов бесстрастным, лишь слегка извиняющимся тоном:

— Что вы делали в тот день, когда она…

Женщина спросила, не хочет ли он, чтобы они кому-нибудь позвонили. Он покачал головой.

Когда они ушли, он так и остался сидеть — робот в нем боролся с человеком, который никак не желал верить в происходящее. Он налил себе чашку чая, но пить не стал.

Наконец он потянулся к телефонной книге и набрал номер.

В то утро Элейн сажала два молодых деревца кашмирской рябины, которые доставили накануне. Погода была идеальной: морозное и сухое осеннее утро, почва все еще мягкая. Они с Джимом носили саженцы туда-сюда, пока наконец не нашли подходящее место, выкопали лунки, прикатили тачку компоста. Через час с небольшим все было готово, столбики забиты, два стволика с многообещающим будущим бодро торчали вдоль дорожки, ведущей во фруктовый сад. По пути в дом она обернулась, чтобы посмотреть на них, представляя, как они будут выглядеть лет через десять — высокие, сильные, усыпанные снежно-белыми жемчужинами осенних ягод. Посадить сад — значит оседлать время.