Рафаэль Михайлов - Тайной владеет пеон

• Название: Тайной владеет пеон
• Автор: Рафаэль Михайлов
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1960

В 1957 году в Детгизе вышла повесть Р. Михайлова «Держись, Гватемала!» В ней рассказывалось о трагических событиях в жизни маленькой республики Центральной Америки, о юных гватемальцах, которых читатель вновь встретит в этой книге.

---

— У обходчика?

Тереса перелистала несколько страниц и улыбну­лась,

— Из больничной библиотеки. Интересно, — правда?

— Очень, — подтвердил Наранхо, — только мы не умеем читать.

— Хотите, я вам почитаю вслух? — предложила Те­реса.

— Сеньорите лучше не оставлять больных. Сеньо­рите лучше отдохнуть, — тихо сказал Хосе.

Он заметил бледный вид Тересы, круги под глазами, дрожащие руки молодой сестры милосердия.

— Я за чтением отдыхаю, — ответила Тереса. — Что же вам прочесть?

Наранхо не решался ответить. Молчал и Хосе. Теpeca сжала губы.

— Я бы вас поколотила обоих, — вызывающе бро­сила она и рассмеялась.

— Мы уже не дети. — Хосе старался не причинить сестре обиды.

Он помолчал.

— И вы, сеньорита, и Санчео — все вы очень слав­ные. Но больше, чем мы вам доверили, мы не можем.

— Вам никто, кроме нас, не поможет, — печально сказала Тереса.

— Подождите, сеньорита. — Наранхо что-то шепнул Хосе. — Вы можете прочесть нам название всех памят­ников в Киригуа и показать их на рисунках?

Тереса присела и раскрыла книгу.

— Стела А... Стела Е, — медленно перечисляла она, показывая ребятам на рисунки, — эта самая высокая. На ней написано, что прошло миллион четыреста восем­надцать тысяч четыреста дней от начала хронологии майя. Стела...

Тереса подняла голову и растерянно спросила:

— В чем дело? Вам нужно другое?

Хосе не смотрел на книгу. Наранхо порывался что-то сказать.

— Сеньорита Тереса, — Наранхо не знал, как объ­яснить сестре то, в чем он и сам не разбирался, — ска­жите, эти столбы... Они не имеют других имен? Только буквы?

Тереса открыла последнюю страницу с пояснениями.

— Имеют, — неуверенно начала она. — Американец Морли назвал их по-своему. Стела большая. Я думаю, это и есть самая высокая... Стела лучше всего обтесан­ная... Смотрите — эта стела с наибольшим числом оши­бок в датах. Резчик перестарался...

Вот и названа та, которая сейчас интересовала ре­бят. Но они и бровью не шевельнули. Застыв, подобно каменным изваяниям, и уставившись в рисунки, они вы­слушали все до конца и только тогда перевели дыхание.

— Это то, что нужно? — спросила Тереса.

Молчание.

— Вы просто замечательные мальчишки, — вырва­лось у сестры. — Я расскажу вашему больному обо всем.

И она выскочила из будки.

А в будке начался дикий, необузданный танец. Взяв­шись за руки, мальчишки кружились, поочередно под­прыгивали, выкрикивая:

— Э-ха! Как живешь? О-ха! Хорошо живешь!

И вот они у стелы, где резчик по камню, по мнению ученых, ошибся наибольшее число раз. Они придирчиво, как специалисты, осматривают узорчатые рельефы, иеро­глифы, украшения, одежды. Они перечисляют лица бо­гов и каждому дают свою кличку. «Носорог», «Рыбий глаз»., «Бородач»... Они экзаменуют друг друга: что выбито под богом с откушенным ухом, а что над рако­виной? И все это для того, чтобы потом заметить любое изменение, которое появится на стеле, любую царапину, которая может быть проведена между «Носорогом» и «Будильником».

Пока приглашения в гости они не обнаружили.

По нескольку раз в день они бродят между больни­цей и лесом, угадывая, какая пометка может появиться на стеле: царапина гвоздем, надпись мелом, краской, лаком, углем.

— Они могут оставить записку у нашей стелы, — изрекает Хосе.

Мальчишки присматриваются к траве, но трава во­круг стелы целехонька.

— А могут отбить кусок камня, нацарапать и под­клеить его, — фантазирует Наранхо.

И мальчишки осматривают стелу в поисках легкой трещины. Но нет и трещины.

Так проходит день, второй и третий, Карлос все еще без сознания. На стеле ничего не появляется. Мальчишки в отчаянии.

15. ЕСЛИ ТЫ ОЧЕНЬ ЛЮБИШЬ...

Мы давно не заглядывали в дом сеньора Молины. Здесь не многое изменилось. Только глуховатая кон­сьержка, завидев клиентов хозяина у калитки, кричала, что сеньор Молина болен и никого не принимает. Таким образом, весь квартал знал о болезни антиквара. По-прежнему около полуночи возвращался тореро Габри­эль и, как обычно, валился на койку, почти не разде­ваясь и не испытывая желания болтать с соседями.

Койка Андреса несколько дней пустовала — Габри­эль и Роб знали, что в университете большие волнения.

Роб вел размеренный образ жизни. Утренняя заряд­ка. Однообразный завтрак — тыквенная каша, желтова­тая мякоть плода агуакате, кружка черного кофе. Воз­вращался он с работы не поздно, читал газеты, жур­налы, делал для себя выписки. С Габриэлем у Роба установились ровные, дружеские отношения, но сердеч­ность первой встречи улетучилась.

Андрес узнал, что пять — шесть лет назад они встре­чались на спортивных площадках. Роб был начинаю­щим боксером, Габриэль отлично дрался на рапирах и входил в сборную стран Центральной Америки. Импрес­сарио сыграл с Робом некрасивую шутку: он выставил против него под видом любителя боксера международ­ного класса Черную Кошку, и шестнадцать раундов для увеселения публики «любитель» избивал профессионала, гоняя его по рингу и методично нанося удары в пе­чень. А на семнадцатом — мощным нокаутом перебро­сил через канат. Роб решил отказаться от бокса, но прежде расквитаться с Черной Кошкой и импрессарио. Второе было легче: он разоблачил его приемы в ин­тервью, которое дал репортерам, и репутация импрес­сарио оказалась подмоченной.

К повторному матчу с Черной Кошкой Роб готовил­ся год и был уверен в победе. Он не учел только, что импрессарио Черной Кошки зорко следил за трениров­кой молодого негра и за месяц до их официальной встречи предложил им негласный джентльменский матч. В первом же раунде Роб получил удар кастетом, кото­рый выбил бы негра из жизни, не обладай он богатыр­ским организмом. Шесть месяцев его кроили, зашивали и перебинтовывали в больнице. Вышел он другим че­ловеком. Спортивный мир его потерял из виду, но зато Пуэрто-Барриос приобрел веселого грузчика и отлич­ного товарища.

Встреча с Габриэлем всколыхнула в нем горькие воспоминания. Они беседовали односложно, скупо. У каждого, как видно, были свои неудачи. Андрес слы­шал, как Роб с досадой сказал:

— Ради успеха у толпы. Великая цель? Так?

— Не положи Черная Кошка в перчатку кастет, — разозлился Габриэль, — ты и сам лез бы к спортивной славе.

— Может, и так, — согласился Роб, — но я был мо­ложе и знал меньше. Сейчас я вижу славу в том, чтобы...

Он задумался.

— Чтобы грузить бочки в трюмы ЮФКО?[43]  — спро­сил Габриэль.

 — Чтобы не отставать от рабочих людей.

— А если я попрошу тебя не говорить со мной об­щими фразами? — попросил тореро.

Роб засмеялся.

— Тогда заведем другую пластинку. Я хочу посмо­треть любимца толпы в работе.

Габриэль повернулся к стене:

— Знай себе коли быка, да береги живот от его ро­гов и копыт.

Что-то дрогнуло в его голосе.

— Ты мне не нравишься, —быстро сказал Роб. — Почему твоего носа я не видел на афишах?

Габриэль сел на постели.

— Господи, да неужели ты не понимаешь, что я всего лишь правая рука тореро — его помощник и его страховой полис? Слава покинула меня в тот день, ко­гда я струхнул перед мордой быка. Бык был голодный и злой. Толпа улюлюкала, ревела, мне в голову летели гнилые бананы, хлопушки, даже башмаки. Я заработал в тот день кличку «Убегающий» и сошел на ступеньку вниз. Ну, и довольно об этом.

— Слава испарилась, — медленно  произнес  Роб. — Ради чего же ты?..

Ради звонкой монеты, — отрезал Габриэль. — Прикрываю собой первого тореро, а вечерами учу моло­дых оболтусов испанской хоте.

— И больше тебе ничего не нужно?

Габриэль отвернулся.

...Андрес не возвращался, Габриэль спал. Роб съел традиционный завтрак, наскоро выпил кофе, привел в порядок свои курчавые волосы, натянул комбинезон и отправился на рынок.

Гватемальский рынок, поражающий красками своих плодов и тканей, считается у латиноамериканских тор­говцев наиболее опрятным. Для него было выстроено специальное помещение неподалеку от главной площади за кафедральным собором. Архиепископ не стал воз­ражать, хотя до его слуха дошла острота о том, что рядом разместились две торгующие «точки». Архиепи­скоп был неглупый человек и понимал, что тысячи при­езжающих на рынок, проходя мимо собора, отдадут должное и церкви.

Специальная бригада мусорщиков по нескольку раз в день очищает мясные, мучные, овощные, фруктовые ряды от соломы, огрызков провизии, давленых плодов и, принимаясь за уборку прилегающих улиц, сгоняет с тротуаров торговок национальными лакомствами, ко­торые изготовляются тут же. Разбегающиеся индианки разносят по городу ароматы своих корзин с маисовыми тортильями, наперченными томали, дымящимся кочидо — говядиной, стушенной в овощах, острыми припра­вами, блюдами с поэтическими названиями и обжигаю­щими рот начинками: энчиладас, фиамбре, револькадо...