Рафаэль Михайлов - Тайной владеет пеон

• Название: Тайной владеет пеон
• Автор: Рафаэль Михайлов
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детские приключения
• Год: 1960

В 1957 году в Детгизе вышла повесть Р. Михайлова «Держись, Гватемала!» В ней рассказывалось о трагических событиях в жизни маленькой республики Центральной Америки, о юных гватемальцах, которых читатель вновь встретит в этой книге.

---

— Нам наплевать на знатных сеньор Америки, — сказал Мигэль. — Гватемальские перья должны носить гватемальские девушки.

Он поднял на нее глаза и про себя поклялся когда-нибудь похитить ее.

Все это было в Пуэрто.

А от того, что произошло здесь, в особняке дона Леона, становилось противно и гадко.

— Подумаешь, недотрога! — ревела Линарес. — Уку­сили тебя, что ли?

Мигэль подумал, что не стоит очень вооружать про­тив себя девчонку, и примирительно сказал:

— Ладно. Не хнычь. Хочешь, я покажу тебе альбом с фотографиями?

Он нашел в шкафу у полковника снимки городов, по которым скитались изменники-офицеры, бежавшие из республики. Буэнос-Айрес,[45] Колон,[46] Манагуа,[47] Тегуси­гальпа...[48]  Девчонка всхлипывала, но альбом рассма­тривала с интересом.

— Здесь мы были с отцом, — запищала она. — Город самых высоких пальм. И здесь были: целая на­бережная небоскребов... А это отец! — вскрикнула она.

Рядом с Леоном стоял бочкообразный человек в со­ломенной шляпе, из-под широких полей которой вызы­вающе выглядывали злые глаза и короткие усы, при­крывающие сложенный в усмешке рот. Чем-то девчонка походила на отца: Мигэлю показалось, что у них оди­наково длинные руки, но он оставил это открытие при себе.

Так он и не сумел выбраться до прихода гостей в го­род. А ему необходимо было туда попасть. В этот вечер много пили, много шумели. Об удаче юного Орральде друзья полковника уже прослышали, и каждый пони­мал, что президентский подарок мальчику — это косвен­но выраженная благодарность его опекуну. Офицеры потребовали, чтобы счастливчик произнес тост. Мигэль одернул на себе легкую рубашку из шелкового полотна и, по знаку полковника, привстал.

— Сеньоры! — выкрикнул он. — Пусть все здесь раз­валится — лишь бы наше дело победило!

Офицеры зааплодировали... Ах, как пожалел Ми­гэль, что здесь нет ни одного мальчишки Пуэрто, кото­рый оценил бы его находчивость! Он пожелал им всем развалиться, и они еще хлопают. Индюки!

Офицеры ждали продолжения. Мигэль вспомнил мальчишескую клятву, которую когда-то в Пуэрто они дали втроем: он, Хосе и Руфино. Маленький, всего на свете боявшийся Руфино служил в конторе у Ла Фрутера, но в трудную минуту он остался верным друзьям. Его уже нет, а клятва осталась.

— И пусть я сгорю в огне вулкана, если мы не от­правим к дьяволу всех тех, кто мешает нам жить! — закончил Мигэль под нестройный рев гостей.

Что-то заставило его оглянуться: в дверях стоял Аугусто Чако — человек, опознавший в Руфино брошен­ного сына. Чако боялся своего грязного прошлого и расправился с маленьким боем. И вот сейчас этот убий­ца смотрит в упор на Мигэля, словно пытаясь извлечь из памяти слова услышанной когда-то клятвы. И, чтобы убийца не вспомнил, как эти слова бросил ему в лицо умирающий Руфино, Мигэль подбежал к гостю с бока­лом в руке.

Я не пью перед дорогой, — сказал Чако. — Но за любезность — спасибо, Хусто.

«Перед дорогой», — повторил про себя Мигэль. — Нужно выбираться! Нужно скорее выбираться!»

Чако вызвал Леона в кабинет, и через четверть часа полковник вернулся к гостям один. Был он задумчив и встревожен.

— Неприятное известие? — спросил Мигэль, когда гости разошлись. — Или я говорил не то?

Ты держался по-офицерски, — похвалил его Леон. — Просто мы получили кое-какие сведения о Кон­доре.

— Он жив? — с нарочитым испугом опросил Ми­гэль. — Но ведь мы сами видели их загнанными в бо­лото.

Кто может знать, — зевнул полковник. — Потеря­но дорогое время.

Он задумчиво побарабанил пальцами по столу:

 — К сожалению, из Ливингстона поздно сообщили... Исчез старый кариб. Он знал все дороги в джунглях. А вчера целый эшелон с фруктами был пущен под от­кос. Совсем в другой стороне, где-то в нижнем течении Мотагуа, но рука та же. Готов в этом поручиться. Ну, спать, спать, Хусто!

Только утром Мигэль смог выбраться в город.

— Я хочу навестить сеньориту Линарес, — объяс­нил он.

— Отлично сделаешь, — одобрил его намерение пол­ковник. — У ее отца большие связи. С этой семьей нам стоит подружиться.

Наконец-то Мигэль вырвался из своего проклятого гнезда. Он идет по улицам и чуть слышно насвистывает мелодию, которую напевала ему мама Кучита:

И если наш Педро смеется,
Богач от него не спасется.
Надутому гранду
Достанутся банты,
А счастье к пеону вернется!

Хорошо жить на свете, когда ты Мигэль, а не Хусто. Когда рядом друзья, а не враги. Когда ты спишь под открытым небом — в пустом ящике на берегу залива Аматике, а не в богатом особняке на мягкой постели.

— Эй, теленок, да разве так запускают кораблик?

Мигэль подбегает к фонтану, у которого возится ма­лыш, выхватывает фрегат из черепашьего панциря, и через секунду лоскутный парус взвивается над фрега­том и кораблик скользит в чаше бассейна. Мигэль огля­дывается: никто не видел — и ладно, сыну Орральде не очень-то пристало возиться с оборвышами.

Он снова бредет по авенидам, бросая гордые взгля­ды на прохожих.

— Мигэлито! — кричит чистильщик сапог.

— Чего тебе? — отзывается Мигэль и зажимает рот: да ведь окликнули не его.

«Забудь, кто ты, — приказывает себе Мигэль. — Ты Хусто. Хусто Орральде. Вот если крикнут «Хусто», — отзовись».

Торговка, сидя на мостовой, растирает валиками маисовые зерна, замешивает муку и тут же выпекает тортильи. Мигэль смотрит, как ловко прыгают в ее ру­ках зеленоватые валики; он знает, что это вулканиче­ское стекло и окрестности полны им, оно прочнее лю­бого камня. Ноздри мальчика раздуваются от запаха лепешек; он лезет в карман за мелочью, но тут же по­ворачивается и проходит мимо торговки: знатные сеньо­ры не едят на улицах.

Вот и витрина с кофейным кустом. В утренние часы кафе пустует. Мигэль смотрит влево, вправо и отворяет дверь. За столом сидит официантка. «О чем ты задума­лась, Росита? Скучаешь по нашему Пуэрто и по нашему морю? Все это еще вернется. Какая ты красивая, Ро­сита! Я никогда тебе этого не скажу, чтобы ты не за­зналась. Но ты очень красивая. Только кто велел тебе выкрасить блестящие черные волосы? Теперь они ры­жие. Но, когда мы вернемся в Пуэрто, они снова станут прежними».

Росита замечает, что она не одна, и пугается:

— Сеньор, извините... Дева Мария, это ты?

Они стоят друг против друга, и каждому хочется сказать такое, чтобы запомнилось на всю жизнь. Но разум подсказывает иные слова.

— Не ходи сюда больше, — сердится Росита. — За­кусочных много в столице.

Ах, как хочется дернуть ее за косу! Мигэль сейчас проучит гордячку.

— Да нет, я зашел случайно, — небрежно сказал он. — За пером кецаля.

— Зачем оно тебе? — удивилась Росита.

— Нас с полковником пригласили на именины. К од­ной девчонке. Неудобно с пустыми руками...

Краска заливает лицо Роситы. Глаза ее мечут мол­нии. Губы бормочут что-то злое.

— Перо осталось в Пуэрто, — лжет она. — Я его вы­бросила в первый же день.

Нет, такое перо не выбрасывают, и Мигэль об этом догадывается.

— Ладно, обойдусь, — решает он.

— Между прочим, подарки обратно не отбирают, — выпаливает Росита. — Хотя ты всегда был ослом. Дев­чонки тебя так и окрестили: «Голосистый осел».

— Врешь. Они прозвали меня «газетой», а маль­чишки тебя — «москитом».

Росита улыбается:

— Помнишь?

— Я все помню, Росита. И как ты приносила мне лепешки и как столкнула в канаву.

Они, наконец, вспоминают, что стоят не на берегу Аматаке, и Мигэль объясняет, зачем пришел. Если Ро­сита связана с верными людьми, пусть предупредит, что армасовды спохватились. Их известили, что в столице ждут крупного рабочего вожака. Чако отправлен в по­гоню... будто за Кондором. Неизвестный отряд пустил под откос эшелон компании.

— Мигэль, тебе очень трудно у них?

— Очень. Лучше мешки в порту таскать.

— Ты стал джентльменом, Мигэль. И одежда у тебя барская.

— Я стал Орральде, — грустно сказал Мигэль. — Прочтешь обо мне в газете, — не удивляйся. Это буду не я. Это будет другой — тот, Хусто...

Он опустил голову.

— Мигэлито, кецаль мой,[49] — шепнула Росита, но, как ни тихо она произнесла эти слова, Мигэль услышал.

Услышал, поднял глаза, полные боли и счастья, свои большие черные глаза, и срывающимся от волнения го­лосом сказал:

— Росита! Как хорошо, что ты здесь! Как это чер­товски хорошо!

Взмахнул рукой и вышел. Вышел и снова вернулся:

— Передай товарищам... Я выдержу, сколько надо.

Он идет по улицам, и радостно у него на душе. Хо­чется петь и смеяться. Ни за что не пойдет он сегодня к этой липкой трещотке Линарес. В другой раз, не сегодня!

Дождавшись ухода Мигэля, Роб вернулся в кафе и переговорил с Роситой.

— Беги к Ривере, — посоветовал он и устало доба­вил: — Я его увижу к ночи, раньше не добраться.