Роман Николаев - Алакет из рода Быка

• Название: Алакет из рода Быка
• Автор: Роман Николаев
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1989
• ISBN: 5-7620-0062-1

Повесть рассказывает о далеком прошлом Южной Сибири (III–I вв. до н. э.), о племенах земледельцев и скотоводов, создавших высокую культуру. В борьбе с воинственными кочевниками они отстояли свою независимость. Автор, этнограф и археолог, органично вводит научные данные по культуре и быту аборигенов, оказавших влияние на формирование ряда современных народов Сибири.

---

Двое телохранителей, следовавших за князем, держали на длинных древках знаки племени и княжеского рода — горящее кольцо и изображение барана.

Выехав на середину луга, князь остановил коня. Горели четыре больших костра, над каждым из которых подвешен огромный медный котел, напоминающий по форме кубок с двумя кольцеобразными ручками. Возле котлов стояли шаманы в праздничной одежде, среди них была и Байгет. В котлах варилось мясо жертвенных животных. Как только князь подъехал к кострам, Байгет, подав рукой знак остальным шаманам, затянула древнюю священную песню и приплясывая пошла вокруг костров. Шаманы повторяли за ней слова и движения. Но вот снова раздался звук трубы, и от свиты князя отделился огромного роста воин с квадратным лицом, верхом на вороном коне.

— Дугундэй! — пронеслось по рядам собравшихся.

— Люди племени! Братья по крови и духу! — густым басом пророкотал Дугундэй. — Слушайте слово князя!

— Люди племени! — начал князь. — Хунны, подобно черному вихрю, обрушились на наши горы и степи, поля и селения. Но вы, люди племени, вы наступили на горло змее, вы сжали врага огненным кольцом, вы, как ветер песчинку, перебросили его через горы в Безводную степь!

Рокот прошел по полю. Раздались боевые возгласы. Над головами собравшихся взвился целый лес луков и кинжалов, копий и клевцов.

— Люди племени! — продолжал князь. — Злобный хуннский каган много лет держал нас в петле аркана. Мы разорвали эту петлю! По совету правителя Эллея племена собирают войско для совместного похода на землю хуннов.

Толпа одобрительно загудела.

— Люди племени! Много племен входит в народ Динлин. Они отделены друг от друга реками и горами. Пока все войско соберется вместе, наступит осень. Зима настигнет нас в походе. Вы знаете, как тяжело везти за собой припасы на многие десятки дней. А гнать через горы скот в метель и вьюгу — значит усеять костями путь. Поэтому ни массагеты, ни хунны не начинают поход зимой. Не можем этого сделать и мы, а быстрый набег не принесет окончательной победы. Мы выступим весной, люди племени.

Князь сделал паузу. На лугу царила тишина. Слышалось приглушенное дыхание многих сотен людей.

— Люди племени! Примирится ли каган с тем, что динлины сбросили с себя цепи? В ставке под его рукой стоит не одна многотысячная орда. По одному его слову дикие всадники лавиной двинутся по пути, которым недавно пришел и бежал лули-князь!

Раздались угрюмые возгласы:

— Пусть попробует!

— Мы встретим их, как положено истинным воинам.

— Пусть спросят лули-князя, через какие перевалы удобнее бежать из земли Динлин!

— Я не сомневаюсь в вашей решимости, люди племени! — воскликнул князь. — Но вы все видели, все испытали на себе неисчислимые беды. Чтобы избежать их, надо еще лучше укрепить наши рубежи, надежнее запереть проходы в горах.

Народ снова загудел…

— Вы видели, люди племени, как вспыхнул от горящих хуннских стрел деревянный частокол на валу, запиравшем вход в наши долины. Он должен был защитить наших воинов, а принес им гибель. Нам нужна такая защита, которую невозможно уничтожить огнем. Нам, люди племени, надлежит построить каменную стену! Но сделать в короткий срок ее нелегко.

Люди племени! Как отец всех родов я советую, а как глава племени приказываю! Все, у кого есть рабы, должники, зависимые люди, пошлют их строить стену. У кого их нет, пошлют своих сыновей, младших братьев, племянников. У кого нет семьи, тот, помня свой долг перед родом, племенем и всею землею Динлин, придет сам с теслом и молотом на плече!

Послышались восклицания. Сквозь толпу протиснулся коренастый, с узловатыми руками и длинной изжелта-белой бородой Соур из рода Оленя.

— Люди племени! — отчаянно выкрикнул он. — Старейшины! Почтенный князь! Дайте ожить людям после страшного разорения! Я с моими сыновьями, скрываясь в горах, совершал набеги на врагов. Смотрите! — Старик поднял вверх берестяной колчан со стрелами. Ветер взметнул целую гриву черных волос. Это были скальпы убитых Соуром врагов. Народ с восхищением смотрел на трофеи мужественного старого воина.

— Люди племени! — снова воскликнул Соур. — Враги разорили мой дом, разграбили имущество, сожгли посевы! У меня и моих сыновей нет даже куска войлока для легкой кибитки. Мы в долгу перед старейшиной, и он, конечно, пошлет моих сыновей на постройку стены. А разве один я, старик, построю себе до зимы дом?

Отцы племени! Дайте людям построить себе дома, поймать хоть часть скота, что разбежался по горным тропам! Тогда мы все радостно начнем строить стену, чтобы защитить от врагов достояние каждого динлина.

Народ зашумел. Рядом со стариком появилась высокая широкоплечая фигура Гелона.

— Братья! — крикнул Гелон. — Люди племени! Не одно племя почтительно склонялось перед мудростью отца Хориана. А чему учил он нас? Раньше, чем сеять, надо заготовить сети и силки на воронов, склевывающих посевы. Неужели вы хотите, чтобы построенное сейчас осенью разорили и сожгли шакалы кагана?

Князь и старейшины одобрительно переглянулись.

— Пусть хоть после смерти старика его мудрость послужит нам на пользу, — сказал вполголоса Дугундэю старейшина рода Оленя. Тот кивнул.

— Но, братья, — продолжал Гелон, — нельзя оставить без помощи тех, кто потерял достояние в борьбе за землю Динлин. Это дело старейшин. Разве не может старейшина рода Оленя дать почтенному отцу Соуру на зиму одну из многих своих кибиток? Разве не могут помочь другим их сородичи и старейшины?

— Если я буду раздавать свое достояние каждому потерпевшему, — отозвался старейшина рода Оленя, — то сам потеряю все, что имею. Соуру и так оказана мной достаточная помощь! Я так же, как и все, участвовал в разгроме хуннов. Благодаря моим стараниям часть войска хуннов осталась в долине, и это уменьшило их мощь…

— Не твоим стараниям, а твоей трусости, — прервал его Гелон, — в то время как другие поднялись против хуннов, несмотря на неравенство сил, ты…

Обвинение в трусости — смертельное оскорбление для динлина. Теряющий самообладание старейшина бросился к Гелону, сжимая в руках клевец. Но в тот же момент над толпой взметнулись копья, клевцы, кинжалы. Послышались крики:

— Если старейшина не печется о роде, зачем он?! Долой старейшин, забывших о своем долге!

Телохранители князя тщетно пытались успокоить собравшихся. В этот момент раздался визгливый голос:

— Тихо! Слушайте меня!

Между знатью и собравшимися, раскинув руки, стала шаманка Байгет. Ее зеленоватые глаза пронзали тех, кто был рядом, и они отводили взгляд. Седые волосы и перья филина трепетали на ветру. Весь ее облик внушал суеверное почтение с некоторой долей страха, и эти чувства поддерживались в людях идущей по степям молвой.

— Люди! — начала шаманка, когда шум немного утих. — В небо смотрю я. Вижу дворец из облаков, солнцем и луною украшенный! Дворец владыки неба. Гневен повелитель. Хмуро лицо его. Грому голос его подобен! «Река, — говорит он, — вспять потекла, стадо пастуху не повинуется, дети мои отцов не слушаются!»

Она сощурила глаза, словно вглядываясь вдаль.

— Вижу, — продолжала Байгет, — собрались злые духи пустынь и радуются вашей распре! О, если клевцы и копья не сложите к ногам отцов и повелителей ваших, духи те черный мор на вас напустят, и желтый мор на вас напустят, и скот ваш зимой гололедицей погубят, а летом будут травы гореть, и не будет вам удачи в охоте. И жены ваши станут безобразны, словно старые пни, мхом поросшие, и дети родиться не будут!

Те, кто стоял в передних рядах, в ужасе попятились от шаманки.

Байгет умолкла и окинула взглядом поле. Шум медленно стихал.

Великая река, омывая поросшие рощами и кустарниками изумрудные острова, плавно несла на север стальные, с зеленоватым отливом воды. По обоим берегам возвышались горы, увенчанные лесами, словно диадемами из перьев на головах знатных динлинов. Некогда эти горы преграждали путь реке. Словно несметные полчища врагов теснили ее каменными щитами. Но река, подобно окруженному со всех сторон всаднику, с храбростью отчаяния бросилась вперед, руша все преграды, и вырвалась на волю. Борьба реки со скалами не кончилась. В бурю пенистые волны яростно кидаются на скалы, и временами подмытые утесы со страшным грохотом валятся в реку. Когда их слишком много обрушивается в одном месте, они снова поднимаются над водой, тесня реку от берега.

Во многих местах человек, плывущий в лодке по Великой реке, видит узкие каменистые полоски под обрывами, а дальше каменные стены отвесно обрываются вниз. Иногда скалы поднимаются ввысь причудливыми уступами, лесенками, башнями, подобно фантастическим храмам страны Магадха.[23]

Там, где скалы, расступаясь, образовали узкое ущелье, спускавшееся к воде, покачивалось несколько длинных выдолбленных из целого дерева лодок и больших плотов. Они были прикреплены сыромятными ремнями к прибрежным камням и кустарнику. Вечернее солнце низко повисло над горами. По реке пробегала кроваво-красная рябь. У берегов темно.