Роман Николаев - Алакет из рода Быка

• Название: Алакет из рода Быка
• Автор: Роман Николаев
• Издательство: Новосибирское книжное издательство
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1989
• ISBN: 5-7620-0062-1

Повесть рассказывает о далеком прошлом Южной Сибири (III–I вв. до н. э.), о племенах земледельцев и скотоводов, создавших высокую культуру. В борьбе с воинственными кочевниками они отстояли свою независимость. Автор, этнограф и археолог, органично вводит научные данные по культуре и быту аборигенов, оказавших влияние на формирование ряда современных народов Сибири.

---

Остальные подхватили. Мерная, медленная мелодия поплыла над рекой.

Мы проплываем между зелеными островками,
скалы-великаны отражаются в реке.
Среди скал бродит много козлов и маралов.
Помоги же нам в охоте, хозяин гор!

Рабы, налегая на шесты и весла, исподлобья посматривали на динлинов. За волнистой грядой гор лежала долина рода Оленя. Из-за гор выплыли серовато-белые облака. Сильный ветер вдруг обрушился со скал и взволновал спокойную гладь реки.

— Эй, бесхвостые псы! — крикнул Идат. — Смотрите, чтоб мы не налетели на утес, не то ваши души будут отданы в зубы щукам. Жмите на весла!

При этих словах динлины схватились за клевцы и луки. Рабы засуетились. Плот сильно качало на волнах. Сквозь свист ветра послышался сильный треск. Несколько ремней, которыми была привязана плита, не выдержали напора и оборвались. По намокшим скользким бревнам плита сдвинулась на край накренившегося плота. Раздались крики. Ухватившись за края каменной глыбы, рабы и динлины совместными усилиями старались удержать ее. Там, куда она ползла, стояли трое рабов, один из которых был хунном. Вдруг плита резко скользнула дальше, придвинулась вплотную к краю и сильным ударом по ногам сбросила хунна в реку. Он попытался выплыть, но тяжелая колодка сковывала движения и неумолимо тянула в глубину. На краю плота оказался Гюйлухой. Рискуя поскользнуться, он опустился на одно колено и протянул руку утопающему. Хунн, теряя сознание, схватился за нее. Сильный рывок — и хунн оказался на плите.

Тяжело поднявшись на ноги, он начал подталкивать плиту на середину плота. Когда ее вновь закрепили, он вполголоса сказал Гюйлухою:

— Ухуанец, зачем ты спас меня, своего врага?

— Пока мы в рабстве, не ты мне враг, а вот они, — Гюйлухой покосился на стражника. — Положение может измениться, если судьба даст нам когда-нибудь встретиться вооруженными на границах Ухуаня… Но даже там… Из-за чего враждовать? Разве степь недостаточно просторна, чтобы спокойно паслись твои и мои стада?

Он умолк. Молчал и хунн. Морщины на его лбу говорили о том, что его одолевают тяжелые противоречивые мысли.

Вскоре горы раздвинулись, открылась широкая долина. На берегу стояли динлины и группа рабов, окруженная стражей. Виднелись круглые бревна и упряжки быков в ярмах для перевозки плит в конец долины, где строилась стена. Плот направился к берегу. Несколько толчков шестом — и мокрые бревна шурша легли на прибрежную гальку. Плиту выволокли. Запрягли быков. Рабы снова навалились на плиту. К ним присоединились динлины, и глыба медленно поползла вверх по склону. Но на середине откоса произошла заминка. Песок и галька ползли вниз. Ноги быков вязли. Люди выбивались из сил, но плита не трогалась с места.

Идат взмахнул плетью, и град ударов обрушился на обнаженные мокрые спины. Плита двинулась, но тут же снова стала. Плеть Идата со свистом опустилась на чью-то спину, на которой тотчас же вздулся багровый рубец. Человек быстро обернулся, суженные от ярости серые глаза впились в надсмотрщика. Идат увидел бронзовую рукоять кинжала, изображение бычьих рогов на груди, живописную татуировку.

«Умахет!»

— Трусливый олень! — задыхаясь от гнева, проговорил динлин. — Ты смел поднять руку на свободного?!

Отступать было поздно:

— Ты трудишься хуже этих черепах, — нагло ответил Идат, — ты не заслужил ничего, кроме плети!

В ту же минуту он получил оглушительный удар в лицо и едва устоял на ногах. Рыча, как два тигра, противники бросились друг на друга, свалились и, нанося удары куда попало, покатились по земле.

Внезапно, оттолкнув друг друга, они вскочили на ноги. Сверкнули клинки кинжалов, динлины начали медленно кружить один вокруг другого. На груди полуобнаженного Умахета пламенел нанесенный красным цветом круг с рогами быка. На груди противника виднелся из-под разорванного халата такой же круг с рогами оленя. Перекрестья кинжалов украшали у одного изображения бычьих, у другого — оленьих голов. Кругом, сжимая в руках оружие, столпились динлины обоих родов. Чувствовалось, что конец поединка послужит началом ожесточенной схватки.

Вспомнились обиды, нанесенные дедам и прадедам, кровная месть, завещанная отцами. Вновь Олень направил рога в грудь Быку, Бык — в грудь Оленю. Противники сошлись. Зазвенели клинки. Оба — опытные бойцы, и каждый выпад одного встречал умелую защиту другого. Внезапно Умахет, отбив в сторону кинжал Идата, сделал быстрый выпад. Идат упал на колено и, выставив вперед кинжал, втянул голову в плечи. Клинок Умахета прошел над его головой, срезав прядь волос. Умахет отшатнулся назад. В ту же минуту Идат, как выпрямившаяся основа лука, метнулся следом за ним и вонзил кинжал в грудь противника. Умахет замертво рухнул на землю.

Идат бросился к нему, чтобы снять скальп, но тут же шарахнулся в сторону. Перед самым его лицом мелькнули копыта коня. В следующую минуту он увидел искаженное гневом лицо Ченбака, племянника старейшины рода Быка.

— Назад! — проревел Ченбак. — Ты заплатишь своей черной кровью за чистую кровь Быка!

В рядах Оленя началось движение, и через толпу протиснулись на белых конях старейшина рода — приземистый динлин с огненно-рыжей бородой и красной повязкой на голове и старый дружинник Угунь в железном шлеме с длинным копьем.

— Как начальник стены, князем поставленный, — крикнул старейшина, — приказываю: остановитесь! Кто начал смуту?

— Здесь властвует дух мести! — дрожа от ярости, ответил Ченбак. — Кровь пролилась!

Внезапно из толпы вырвался старый Соур.

— Братья! — простер он руки к спорящим. — Не забывайте: хунны грозят нам! Не разжигайте вражды! Пусть Угунь заплатит выкуп за кровь, пролитую его сыном!

— Кровь пролилась! — продолжал бесноваться Ченбак. — Старейшина, если ты не способен возглавить своих в бою с Быком, передай власть другому! Смерть Оленю!

— Смерть Оленю! — грянули голоса.

В ту же минуту рядом с Соуром встал Гелон из рода Быка.

— Братья! — воскликнул Гелон, — не поддавайтесь искушению! Разве в дни прежних ссор мы не охраняли сообща наш канал — источник нашей жизни? А сейчас речь идет обо всей земле Динлин! Отложите месть до победы над хуннами!

Шум в рядах рода Быка стал тише. Но тут кто-то крикнул:

— Ты справедлив, Гелон, но ты никогда не пойдешь против рода Оленя! Дочь Идата — невеста твоего племянника Алакета!

Брови сдвинулись на лице Гелона:

— Дух великого отца моего, — воскликнул он, простирая руки к небу, — внемли мне!

Дрожь пробежала по рядам. С горящими глазами, одухотворенным лицом, прекрасным и грозным, Гелон в эту минуту стал удивительно похож на старого Хориана. Казалось, дух героя земли Динлин во всей своей былой мощи восстал из погребального сруба.

— Перед лицом твоим клянусь, — продолжал Гелон, — если на нашу семью падет такое подозрение, мы расторгнем брачный договор! Верни нам наши дары, Угунь!

Угунь в ужасе схватился за голову.

— Братья! — обратился к сородичам Соур. — Знать навлекла беду на наш род! Пусть сами и платят! Идат мог поднять руку и на своего сородича! Выдать семью Угуня на суд Быку!

— Выдать! — откликнулись несколько голосов.

Но остальные продолжали кричать:

— Не защищать сородича — значит навлечь на себя позор и гнев предков!

Никто не обращал внимания на ухуаньца Гюйлухоя, который довольно долго сидел на корточках, крепко вцепившись железными руками в деревянную колодку. Вдруг раздался треск. Гюйлухой резко выпрямился. Куски сломанной колодки болтались у него на ногах. Внезапно бросившись к реке, он свалил ударом тяжелого кулака стражника, попытавшегося преградить ему путь, выхватил у него из-за пояса кинжал и вскочил на плот. Взмах — и рассечены ремни. Удар шестом о дно — и плот, покачиваясь, заскользил от берега, вслед ему засвистели стрелы, но Гюйлухой умело уклонялся от них. Ветер благоприятствовал беглецу.

Еще мгновение — и плот скрылся за островом…

Часть динлинов, бросившись к берегу, сталкивала лодки на воду.

Полная луна, словно золотой щит владыки неба, встала над степью. Поникшие травы тихо шелестели в серебристом сиянии. В ущельях и долинах гнездилась беспросветная тьма. Там, где кончались горы и начиналась степь, на фоне темно-синего неба выступала черным силуэтом запиравшая вход в долину стена, построенная из лежащих плашмя огромных каменных плит. Перед ней глубокий ров. На окрестных горах костры, а по стене время от времени скользит тень сторожевого динлина.

За стеной, у подножия горы, деревянная ограда загона для рабов. Сидя у костров, невольники тихо беседовали о судьбе трех ухуаньцев, поплатившихся головами за побег соотечественника. Опустив голову, Юй тихо брел между кострами. Сердце юноши сжималось при мысли о казненных и о том, что он теперь остался без мудрого, смелого, сильного друга. Но в то же время он чувствовал радость: друг на свободе. Юй гордился хладнокровием и смелостью Гюйлухоя.