Александр Ушаков - Лавр Корнилов

• Название: Лавр Корнилов
• Автор: Александр Ушаков
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2006
• ISBN: 5-235-02836-8

Книга посвящена судьбе харизматического лидера русской контрреволюции — генерала Лавра Георгиевича Корнилова.

Казалось, судьба готовила его к тому, чтобы возглавить Россию в самый переломный период ее истории. Выходец из бедной казачьей семьи, благодаря таланту и трудолюбию получил блестящее военное образование. Смелый и наблюдательный исследователь Азии, разведчик, приобрел доверие и уважение простых казаков и западных дипломатов. Генерал, завоевал авторитет мужеством на фронтах Первой мировой; и возглавил русскую армию летом 17-го… В августе того же года он безуспешно попытался остановить сползание к большевистскому перевороту (Корниловский мятеж), в декабре — встал во главе Добровольческой армии на Юге России, а весной 18-го погиб…

Авторы книги на основе широкого круга уникальных архивных источников и литературы впервые попытались объективно раскрыть причину успехов и неудач яркой личности генерала Корнилова.

---

Корнилов поселился здесь же на втором этаже в комнатах, которые когда-то занимал министр двора. Помещения для себя он специально не выбирал, а занял то, где до него жил Брусилов. Новые времена проникли и за закрытые двери губернаторского дома. В результате бывшая резиденция известного сибарита графа Фредерикса выглядела более чем скромно. Со стен исчезли картины, из шкафов — дорогой сервиз. Единственной радостью были окна на Днепр, за которым тянулась пустынная равнина.

День Корнилова начинался рано. В полвосьмого утра он был уже у себя в кабинете. После двух часов работы он обычно спускался в сад и гулял там около получаса. Такая же прогулка повторялась ближе к вечеру. Иногда рано утром, когда на улице еще не было людей, главнокомандующий в сопровождении небольшой свиты выезжал на загородную прогулку. Если его предшественники Алексеев и Брусилов предпочитали автомобиль, то Корнилов отдавал предпочтение верховой езде. Он был прирожденным кавалеристом, любил лошадей, умел с ними обращаться. Свою буланую кобылу по кличке Фатима он получил в подарок от текинцев после назначения на Юго-Западный фронт.

Ежедневно с одиннадцати до полпервого и вечером с шести до семи Корнилов принимал доклад начальника штаба и генерал-квартирмейстера. Как правило он больше слушал, нежели говорил сам, при этом на собеседника не смотрел, а рисовал какие-то картинки на лежавшем перед ним листке. Когда Корнилов бывал чем-то недоволен, он начинал бессознательно постукивать костяшками пальцев по столу.

Крайняя степень раздражения выражалась в том, что он вставал и, заложив руки за спину, отходил к окну.

В час дня Верховный садился завтракать, в семь вечера наступало время обеда. Поначалу несколько раз Корнилов ходил обедать в Офицерское собрание. Располагалось оно в здании гостиницы «Бристоль», где жили сотрудники иностранных военных миссий. Ресторан Офицерского собрания представлял собой просторный зал с небольшой сценой, всегда закрытой опущенным занавесом. Перед сценой поперек зала располагался стол для высшего генералитета. Вдоль стен шли другие столы, за которыми посетители рассаживались строго в соответствии с чинами{276}.

Ставка жила в общем-то скучно (в городе было лишь два кинематографа и театр, но он вечно стоял закрытым). Поэтому основным развлечением здесь были сплетни, а главным местом их обмена — ресторан Офицерского собрания. Появление в ресторане Корнилова каждый раз вызывало в зале такое неприкрытое оживление и провоцировало такие слухи, что в итоге он предпочел завтракать и обедать в губернаторском доме. Еду сюда приносили из ресторана, и по качеству она не отличалась от той, что предлагалась другим посетителям. Корнилов в этом отношении был очень непривередлив. Ел он медленно, но на качество еды особого внимания не обращал{277}. Из напитков в первую очередь предпочитал чай. Корнет Хаджиев вспоминал, как Корнилов попросил однажды у него зеленого чая и, попробовав, сказал: «Это не настоящий зеленый чай, который любят туркмены! Это персидский поддельный, который приготовляют персы для того, чтобы его сбыть неопытным туркменам по дешевой цене»{278}. Для Корнилова чай заваривали отдельно, очень крепкий, в специальном плоском чайничке, привезенном им когда-то из Китая.

Завтрак, как правило, длился не более получаса. За стол Корнилов обычно садился один, редко с кем-то из самых близких сотрудников. Зато на обед (в нашем понимании, скорее, ужин) всегда кто-то приглашался. Это могли быть высокопоставленные визитеры из Петрограда, генералы, приехавшие в Ставку с фронта, иностранные военные агенты. Перед едой Корнилов мог выпить рюмку водки, но не больше. О делах за обедом не говорили, беседы шли на отвлеченные темы. «Интересно и увлекательно он рассказывал сцены и картины нравов из персидской истории, — отмечал Хан Хаджиев, — вспоминал произведения персидских поэтов, часто декламируя большие отрывки на прекрасном персидском языке, переводя их после слушателям. Меткость, изящество, богатство и острота цитат очень нравились присутствующим…»{279} Корнилов очень любил рассказывать о своей службе в Туркестане, часто повторяясь, так что его знакомые могли выучить эти истории наизусть. Впрочем, он был готов внимательно выслушать и собеседника. Правда, острословов в своем окружении Корнилов не любил. Не то чтобы он не понимал шуток, просто не привык смеяться. Когда это все же случалось, из горла у него вместо смеха вырывались какие-то лающие звуки и на лице потом несколько мгновений сохранялось удивленное выражение, как будто бы он сам не мог поверить, что способен на такое.

Вечера и редкие свободные часы главковерх проводил с семьей. Жена Корнилова Таисия Владимировна и младший сын генерала Юрий (Георгий) жили здесь же в губернаторском доме, но в городе показывались очень редко. В десятых числах августа в Могилев приехала из Петрограда старшая дочь Корнилова Наталья. Она планировала задержаться всего на несколько дней, но последующие события заставили ее остаться с отцом.

Корнилов, что называется, с младых ногтей надел военную форму и когда позже ему приходилось ходить в гражданском, выглядел он в этой одежде довольно нелепо. В Ставке он носил обычный генеральский мундир — китель с погонами зигзагом, темно-синие брюки с широкими генеральскими лампасами, на шее — орден Святого Георгия III степени, на груди слева орден Святого Георгия IV степени. По Статуту георгиевские награды кавалер их должен был носить постоянно. Другие награды, в том числе российские ордена Святого Владимира, Святой Анны, Святого Станислава, французский орден Почетного легиона, английский орден Святых Михаила и Георгия и другие, надевал крайне редко. Не любил он и украшения иного рода. Из таковых он носил только обручальное кольцо и серебряный перстень с китайскими иероглифами. Перстень этот служил Корнилову печатью для личной корреспонденции.

С Корниловым в Могилев приехали и его адъютанты — капитан А.П. Корнилов и поручик В.И. Долинский. Они были с ним начиная с марта: в штабе Петроградского округа, в 8-й армии и на Юго-Западном фронте. Позже к ним присоединился поручик Текинского полка Резак-Бек Хаджиев. Корнилов называл его «Хан» и позднее, в память о погибшем командире, Хаджиев присоединил это слово к своей фамилии. Адъютанты дежурили по очереди. Их обязанностью было докладывать о являющихся на прием, следить за бумагами и выполнять личные поручения главковерха.

Адъютантская часть находилась в ведении генерала для поручений. Эту должность при Корнилове со второй половины июля занимал полковник В.В. Голицын. С Корниловым он познакомился еще в марте, когда был назначен командовать 3-й гвардейской пехотной бригадой, находившейся в Петрограде. После ухода Корнилова с должности главнокомандующего столичным военным округом Голицын последовал за ним. Хотя ему предстояло производство в генерал-майоры, он предпочел выхлопотать увольнение от службы по состоянию здоровья, для того чтобы иметь возможность быть рядом с Корниловым{280}. Современники приписывали Голицыну сильное влияние на Корнилова. Он действительно часто бывал за завтраком у главковерха, водил какую-то дружбу с Завойко, но обычно все же предпочитал оставаться в тени.

Похоже, что Голицын восполнял для Корнилова нехватку общения. Корнилов по своему характеру был замкнутым и плохо сходился с новыми людьми. Однако перед человеком, доказавшим, как Голицын, свою преданность ему, он мог неожиданно раскрыться. Подобную же роль при Корнилове играл и Завойко. С назначением на должность главковерха, Корнилов, выполняя требования Савинкова, отослал Завойко. Но в середине августа тот вновь появился в Ставке и сразу же занял прежнее положение. Завойко поселился в губернаторском доме и общался с Корниловым почти ежедневно.

Из других старых знакомых Корнилова в Ставке постоянно находился Филоненко. Филоненко получил пост комиссара при Верховном главнокомандующем (комиссарверха) и последовал за Корниловым в Могилев. Все, в том числе и сам Корнилов, видели в Филоненко соглядатая, приставленного Савинковым. Вероятнее всего, именно поэтому Филоненко для Корнилова никогда не стал близким человеком, хотя главковерх приближал к себе и более случайных людей. Филоненко бывал у Корнилова очень часто, запросто садился с ним за стол, но в такие дни разговоры за обедом были особенно далеки от чего-то серьезного.

Большая часть сотрудников Ставки досталась Корнилову «по наследству» от его предшественников. Самой заметной фигурой среди них был начальник штаба генерал-лейтенант А.С. Лукомский. Это был, несомненно, выдающийся организатор. Накануне войны он занимал должность начальника мобилизационного отдела главного управления Генштаба. Сложнейшее дело проведения всеобщей мобилизации было в немалой мере заслугой Лукомского. За несколько месяцев до революции он стал генерал-квартирмейстером Ставки. С назначением Алексеева Верховным главнокомандующим Лукомский должен был автоматически стать начальником штаба, но тогдашний военный министр Гучков предпочел ему генерала Деникина. Лукомский ушел на должность командира 1-го армейского корпуса и вернулся в Ставку лишь при Брусилове.