Эрик Валлен - Я – доброволец СС. «Берсерк» Гитлера

• Название: Я – доброволец СС. «Берсерк» Гитлера
• Автор: Эрик Валлен
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9955-051

«Ragnar?k» («Гибель богов») – под таким заглавием мемуары Эрика Валлена увидели свет сразу после войны, а вскоре были переизданы уже как «Endkampf um Berlin» («Последние бои в Берлине») и под псевдонимом Викинг Йерк. Его судьбе и впрямь позавидовал бы любой из предков-берсерков, некогда наводивших ужас на всю Европу, – вступив в шведскую фашистскую партию Svensk Socialistisk Samling в 17 лет, Валлен добровольцем отправился на Зимнюю войну против СССР, а затем, дезертировав из армии нейтральной Швеции, воевал в Waffen-SS – в 5-й танковой дивизии СС «Викинг» и 11-й панцер-гренадерской дивизии СС «Нордланд», с которой прошел от Хорватии до Курляндского «котла» и от Померании до Берлина, был тяжело ранен в последних боях, но бежал из советского плена. И умер он полвека спустя не в домашней постели, а на слете ветеранов-эсэсовцев – чем не пропуск в нацистскую Валгаллу?..

До самого конца этот гитлеровский «викинг» ни в чем не раскаялся и ничего не понял, оставшись заклятым врагом не только СССР, но и русского народа, а его патологическая русофобия и бешеная ненависть к «славянским недочеловекам» – лучшая вакцина от «коричневой чумы». Такие книги надо не запрещать, а прописывать всем доморощенным фашистам и отпетым либерастам – полюбуйтесь на звериный оскал европейских «освободителей от сталинского ига», задумайтесь, что было бы с Россией в случае их победы, осознайте, какого страшного врага разгромила и загнала обратно в кровавую Валгаллу наша Красная Армия!

Перевод: Александр Больных

---

– Ну вот, опять повезло!

Да! Это был отличный пример того везения, которое обязательно нужно иметь на фронте. Без него солдат так и не станет закаленным фронтовиком, ведь его фронтовая жизнь не затянется. Пригнувшись, мы выскочили на улицу. Солдаты метались туда и сюда, стараясь побыстрее занять места в машинах. Ко мне подскочил Эрих Линденау из моего взвода. Он прибежал, запыхавшись, что было необычно для ветерана, который всегда был холоден, словно огурец.

– Мы попали в ловушку! «Т-34» идут с западной окраины! – закричал он.

Снова до нас долетел глухой рев танковых орудий. Мы пригнулись, готовые даже лечь пластом прямо на улице, как только начнут рваться снаряды. Но снаряды летели поверху. Вокруг царил настоящий хаос, и с востока подходили солдаты вермахта. Тяжело дыша, они рассказали нам, что с этого направления наступала русская пехота. Вокруг творилась жуткая неразбериха! С одной стороны путь нам преграждали русские танки (это был наш путь отступления), а с другой – пехота!

Солдаты второго взвода получили приказ остановить натиск русской пехоты и уже бежали по улицам среди горящих домов. И в этот самый момент на главной улице деревни появился стальной колосс – танк «Королевский тигр», чьи габариты едва ли не превышали ширину улицы. Командир, молодой унтершарфюрер, торопливо шел впереди, указывая направление механику-водителю. Танк с грохотом наехал на одно из зданий, наполовину развалил его, лязгнул гусеницами и выбрался на центр площади. Когда на твоей стороне такой гигант, тебя невольно охватывает боевой азарт.

В промежутке между двумя домами я увидел русские танки, стоящие вдоль шоссе. Дорога была извилистая и длинная, поэтому танки были едва различимы сквозь деревья. Там стояли восемь или десять «Т-34», и все они безостановочно палили по «Королевскому тигру», который был им прекрасно виден. Но их снаряды только отскакивали от брони могучего танка, словно горох. Немецкий экипаж совершенно спокойно выбрал цель – ощущая собственную неуязвимость, танкисты проявляли невероятный энтузиазм и рвение. Из длинного дула танка вылетал один снаряд за другим, и вот уже огонь охватил ближайший «Т-34», после чего еще четыре танка постигла та же участь. Четыре танка «Т-34» всего за четыре минуты! Оставшиеся попытались отступить, но немедленно были безжалостно расстреляны. Когда из люка появилось счастливое измазанное сажей лицо наводчика «Королевского тигра», мы все одобрительно зааплодировали.

Но вскоре поступил приказ покинуть деревню.

Затем в бой вступила русская артиллерия, и мы бросились к бронетранспортерам. Броневик командира другой роты шел первым, а мы следовали за ним на расстоянии примерно 50 метров. Полный газ! Вся колонна на полной скорости покидала опасное место, промчавшись мимо дымящихся разбитых русских танков, чьи мертвые экипажи валялись кругом.

Мы ехали параллельно строящемуся шоссе, которое в нескольких сотнях метров впереди пересекала по виадуку другая дорога. Я увидел солдат второго взвода, которые бежали через поле, чтобы встретить нас за виадуком. На повороте аккуратно под виадуком ехавшая перед нами машина соскользнула по гравию вниз и заглохла. Водитель едва успел остановить наш вездеход, чуть не уткнувшись бампером в нее, в результате чего остановиться пришлось всей колонне, которая сбилась в кучу.

Чертовское невезенье!

Но это было еще не самое худшее! Примерно в 150 метрах от нас за виадуком стояли три противотанковых орудия русских, которые открыли огонь прямо через туннель. Мы постарались при помощи дымовых гранат сделаться невидимками, насколько это было возможно. Я приказал экипажу покинуть машину, после чего водитель схватил пулемет, укрепленный на нашем бронетранспортере. Я же бросился в кювет и открыл огонь оттуда, пытаясь прижать русских к земле. Их снаряды падали ужасающе близко, и мне казалось, что следующий выстрел станет для меня последним. Я вздрагивал, видя очередную вспышку.

Раздался крик, видимо, кто-то получил осколок. К раненому тут же подбежали товарищи и отнесли обратно в машину. Все это время группа солдат пыталась завести двигатель машины, которая стояла впереди нашей. Наконец-то они справились! В наш вездеход забрались все, кроме меня, и он уже набирал скорость. С пулеметом в руках я запрыгнул на капот бронетранспортера прямо на ходу. В нормальной обстановке я бы, наверное, ни за что не смог выполнить такой трюк! Друзья помогли мне забраться в машину. Под шквальным огнем трех наших пулеметов русские даже не помышляли об ответной стрельбе, что позволило нам прорваться через тоннель и покинуть опасную зону.

Мы помчались дальше по дороге, к небольшой деревеньке, которая находилась в нескольких километрах дальше. Где-то в сотне метров впереди на обочине стояла группа коммунистов. Они ухитрились затащить противотанковое орудие на телегу, запряженную лошадью. Увидев приближающиеся немецкие бронетранспортеры, русские в страхе разбежались кто куда. Маленький броневик командира роты проехал мимо телеги, но я приказал своему водителю бросить машину прямо на нее. Некоторые русские, которые не бежали, твердо стояли прямо на дороге. В их лицах читался животный страх. Телега и орудие с грохотом разлетелись на куски. Что-то мягкое ударило по броне нашей машины, и колонна понеслась дальше, поливая пулеметным огнем разбегающихся русских солдат. Очереди буквально перерубали их пополам.

Коммунисты, казалось, были повсюду. Судя по всему, они прорвали нашу линию обороны на широком участке. За деревней я увидел унтерштурмфюрера четвертой роты Шварца. Как он там оказался – было настоящей загадкой. Он дал сигнал остановиться. Я попытался отрапортовать, но он только нетерпеливо махнул рукой.

– Быстро поставьте машину в укрытие в низине вон там, а сами займите позицию в поле в ста метрах отсюда.

– Унтерштурмфюрер! – запротестовал я. – У меня приказ не покидать бронетранспортер даже в самой критической ситуации.

Я видел, что он был невероятно взволнован.

– Я доложу, что вы не исполнили приказ! – рявкнул он.

Два шедших за нами бронетранспортера аккуратно повернули и остановились рядом. Личный состав выскочил наружу и собрался у дальней машины. Бах! И как раз в то место, где они стояли, попал снаряд! Их всех разорвало на куски прямо на наших глазах. Русская артиллерия держала под обстрелом этот участок дороги! Унтерштурмфюрер Шварц тут же изменил свое решение, запрыгнул в один из пустых бронетранспортеров и гаркнул:

– Гони что есть мочи!

В двух километрах впереди группа эсэсовцев стояла на обочине, уставившись на кровавое месиво. Мы притормозили, я взглянул вниз и различил взмах чьей-то руки из окровавленной кучи. Машина остановилась, я услышал, как чей-то слабый голос зовет меня. Господи, нет! Это был мой земляк, унтерштурмфюрер Мейер, любимец всей нашей роты.

Его едва можно было узнать. Осколок разрезал ему подбородок и застрял в шейном позвонке. Он был буквально на волосок от смерти. Его также ранили в плечо, и вся грудь его была залита кровью, а ноги его сплошь были изрезаны осколками. Однако он все еще был жив и даже пытался рассказать мне о том, что случилось. Но голос его был слабым, а речь нечеткой из-за раны подбородка, поэтому я не понял и половины из того, что он говорил.

– Мы отвезем тебя в ближайший перевязочный пункт, – пообещал я ему.

До сих пор этому замечательному юноше очень и очень везло, хотя он прошел множество тяжелых испытаний. Однажды он уже был объявлен «павшим в бою». Это было в Эстонии, когда он был тяжело ранен, но подобрали его солдаты другой воинской части. Его положили в амбаре, который исполнял роль временного пункта первой помощи, среди мертвых и тяжелораненых солдат. Его мундир, расчетную книжку и другие документы перепутали с документами погибшего солдата, и командир его роты получил известие о смерти своего подчиненного.

Очень трудно было потерять жизнерадостного боевого товарища, который из всех напитков предпочитал молоко и, как бы над ним ни подшучивали, отказывался пить свою порцию шнапса. Вместо этого он неизменно отдавал шнапс особо жаждущим товарищам по роте. Мы долго и искренне его оплакивали. И даже не из-за алкоголя, хотя кое-кто грустил, вспоминая порцию Мейера, а потому что он был действительно стоящим человеком.

Когда пришло известие о смерти Мейера, его отец, профессор Стокгольмского университета, получил искренние соболезнования от нашего верховного командующего Генриха Гиммлера. Затем в один прекрасный день вернулся Мейер, который хоть и был напуган, но все же остался жизнерадостным и беззаботным человеком. Мейер был педантичен в отношении военных церемоний и по возвращении представил удивленному командиру роты безупречный рапорт о произошедшем. Еще один шведский офицер написал родителям Мейера в Швецию письмо с соболезнованиями. Этот офицер сам погиб в бою, поэтому, к счастью, письмо так и не было отправлено.