Эйлет Уолдман - Любовь и прочие обстоятельства

• Название: Любовь и прочие обстоятельства
• Автор: Эйлет Уолдман
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-062165-1, 978-5-403-02540-9

«На чужом несчастье счастья не построишь»…

Эмилия Гринлиф, влюбившаяся в женатого Джека, забыла об этом.

Она сделала все, чтобы спровоцировать развод любимого и выйти за него замуж. Но теперь настало время расплаты за содеянное…

Уильям, обожаемый сын Джека, снова и снова причиняет молодой мачехе боль. Его мать Каролина с наслаждением ведет против «разлучницы» настоящую войну…

А с дочерью самой Эмилии происходит несчастье.

Ситуация кажется безнадежной. Джек уже готов бросить новую супругу, «не оправдавшую ожиданий».

Жизнь Эмилии летит под откос.

И тут неожиданно на помощь Эмилии решает прийти Каролина…

---

Я слышу сигнал автоответчика и говорю:

— Доктор Оллертон, это Эмилия Гринлиф. Эмилия Вульф Гринлиф. Жена Джека Вульфа, мачеха Уильяма Вульфа. — Я диктую номер телефона. Дважды. Потом продолжаю: — Я звоню, потому что, как вы, наверное, знаете, дела у нас идут не слишком хорошо, и я очень надеюсь, что вы не откажетесь со мной поговорить или назначить мне консультацию. Я действительно этого хочу, думаю, что готова. — Я делаю чересчур долгую паузу. — Или я бы могла… если Джек позволит… — Я снова замолкаю надолго и слышу гудок. Меня отключили.

— Черт! — Я звоню снова. — Здравствуйте, доктор Оллертон, это снова Эмилия Гринлиф, мачеха Уильяма Вульфа. Я действительно хочу узнать, как… наладить отношения с Уильямом и делать то, что ему нужно. Или по крайней мере не вредить ему. Если бы я могла с вами об этом поговорить, то, наверное, научилась бы понимать Уильяма и его чувства. Может быть… — Мой голос обрывается, слышится гудок, и меня снова разъединяют.

— Черт! — Я звоню в третий раз. — Здравствуйте, это Эмилия Гринлиф. Мне действительно очень неловко, потому что, как вы, наверное, знаете, мы с Джеком решили пожить отдельно. Я не то чтобы бегаю за ним — просто подумала, что вы поможете наладить наши отношения. Потому что я хочу, чтобы у нас с Джеком и Уильямом все наладилось, и я знаю…

Гудок.

— Эмилия, — зовет Саймон.

— Что? — отзываюсь я, набирая номер.

— На его месте я бы вызвал полицию.

Я замираю, не донеся трубку до уха.

— Перегибаю палку?

— Ну да.

— Черт.

У меня звонит мобильник.

— Черт, — повторяю я.

— Ответь, — говорит Саймон.

Я смотрю на экран.

— Это Оллертон.

— Ответь!

— Нет! Он, наверное, решил, что я ненормальная.

— Ну так, ради Бога, разубеди его!

* * *

Кабинет доктора Оллертона роскошен и великолепно обставлен, явно с расчетом на самых проблемных детей. Кушетка и кресла в приемной обиты пятноотталкивающей, но дорогой тканью, все игрушки — новые. Пластмассовые ящики набиты кубиками до краев, волосы у кукол сияют, настольные игры и пазлы без единой вмятинки. Либо знаменитый детский психолог пополняет запас каждую неделю, либо маленькие пациенты настолько деморализованы и подавлены, что им просто недостает сил играть.

Сейчас без двух минут семь, и я — первая. Доктор Оллертон втиснул меня в расписание, потому что встревожился. Он сказал, что, судя по телефонным сообщениям, я «сбита с толку» и «испугана». Я попыталась объяснить, что вовсе не сбита с толку, а наконец обрела ясность и хочу встретиться с ним именно по этой причине, в надежде обрести помощь. После нескольких минут довольно сбивчивого обсуждения мы решили, что лучше мне прийти лично и объяснить, чего я хочу.

Ровно в семь утра открывается дверь в дальнем конце коридора, и в приемную выглядывает маленький человечек с огромной головой. Голова покрыта тугими завитками черных волос, которые блестят, точно каракулевая шапка, а седая борода спускается до расстегнутого воротника рубашки, перемешиваясь с волосами на груди. Удивительно, но Уильям ни разу не упоминал, что психолог у него такой волосатый.

— Мисс Гринлиф? — говорит он. — Заходите.

Доктор Оллертон указывает в сторону кушетки и опускается в кожаное коричневое кресло. Я усаживаюсь, снимаю пальто, оставив шарф на шее, и утыкаюсь подбородком в мягкие шерстяные складки.

— Итак, — начинает врач, — чем я могу вам помочь?

Я принимаюсь подробно объяснять то, что вкратце изложила накануне: что он, надеюсь, поможет мне лучше понять Уильяма и стать хорошей мачехой. Я говорю, что в наших отношениях с Джеком наступил кризис, что брак распадется, если я не сумею решить эту проблему.

— Хм… — говорит доктор Оллертон, когда я замолкаю.

Это и есть то прозрение, ради которого я поднялась в шесть утра?

— Хм… — повторяет он и чешет бороду.

Я смотрю через его плечо на полку, где стоят игры. Знаменитое «Стратего», которое пожирает столько времени у Уильяма. Я снова гляжу на доктора Оллертона. Теперь он чешет в затылке.

— Эмилия… Можно называть вас Эмилия?

— Да.

— Эмилия, вы хотите стать хорошей мачехой ради Уильяма и самой себя или потому, что в противном случае муж может вас оставить?

В кабинете холодно, и я прячу подбородок в шарф.

Врач ждет.

— И то и другое.

Он кивает.

— Я могу дать вам несколько общих советов относительно того, как быть мачехой. Порекомендую несколько очень хороших книг по данному вопросу. Даже могу назвать вам экспертов в этой области. Но, так или иначе, мне кажется, вы пришли ко мне, намереваясь что-то доказать Джеку, а не только потому, что вам действительно хочется исправить ситуацию.

Я думаю о Джеке и о том, как сильно желаю его. Конечно, я пришла сюда, потому что хочу доказать: я могу быть той, которая нужна ему и Уильяму. Но разве это единственная причина? Я вспоминаю Уильяма, его узкое личико, серьезный взгляд, синие глаза. Вижу, как он скользит по льду на катке — дрожащие ножки гнутся под тяжестью тела, на лице выражение решимости. Он стремится вперед, невзирая на страх.

— Эмилия, быть мачехой очень трудно. Нет ничего ненормального в том, чтобы обижаться на пасынка, даже сердиться. Периодическое чувство неприязни — это тоже нормально. Иммунитета к подобным вещам не бывает, и вашему мужу не следует требовать этого от вас. Вы не можете контролировать чувства — свои и чужие. Единственное, чем можно управлять — своим поведением, откликами на неизбежный стресс. Если вы того хотите.

— Да. Хочу. Я просто…

— Что?

— Я просто не знаю, как Уильям… — Я снова утыкаюсь подбородком в шарф, прячась от лохматого психолога.

Доктор Оллертон вздыхает.

— Вы хотите знать, как Уильям к вам относится? Вы за этим сюда пришли?

— Нет. Конечно, нет. То есть… он говорит обо мне?

— А как, по-вашему, он к вам относится?

Я вспоминаю, как рисковал Уильям, когда выступил в мою защиту перед Каролиной, какой подарок он мне сделал. Я буквально вижу, как он стоит перед матерью, с потрепанной книжкой «Лила-крокодила» в одной руке и игрушечным динозавром — в другой.

— Не знаю, — лгу я.

В пятницу я бреду по Кэнал-стрит, пытаясь решить, съесть ли на полдник кучифрито или мофонго — я равнодушна к тому и другому, но оба блюда кажутся по-своему заманчивыми. У меня звонит мобильник. Я так счастлива, увидев на экране номер Джека, что выскакиваю из крошечного доминиканского ресторанчика, так ничего и не заказав.

— Джек!

— Мне нужна твоя помощь.

Джек сидит в лимузине и описывает круги вокруг здания федерального суда. Уильям с ним и закатывает первоклассную истерику. По неведомой причине — видимо, полагая, что эта просьба гарантированно пустит все под откос, — Уильям желает видеть меня. Благослови Господь этого мальчика.

Сегодня свадьба Каролины, и Уильям расстроен. Он дал выход своему горю с утра: закатил скандал по пути в сад, потом укусил одного из детей и попытался выбросить из окна стул (абсолютно бессмысленное деяние, поскольку на окне была сетка, но главное — намерение, а не результат, куда менее утешительный, чем ему бы хотелось). После школы он ударил Соню так сильно, что даже лишил ее самообладания. Честно говоря, это крайне меня изумляет.

Дома он отказался переодеваться, так что на него не удалось натянуть парадный костюм. Уильям требовал позвонить отцу. Я представляю, чего стоило Каролине исполнить эту просьбу. По словам Джека, Уильям захотел с ним поговорить, и Каролина позволила мальчику позвонить, а потом попросила у бывшего мужа помощи. Не сомневаюсь, она сделала это, стиснув зубы. Я ей сочувствую, честное слово, и не только потому, что недавно Каролина принесла мне некоторое облегчение. Несомненно, это ужасно — ждать, что твой бывший муж успокоит ребенка, чтобы ты могла отправиться на собственную свадьбу.

Джек не преуспел. По крайней мере не на сто процентов. Уильям плакал, но не объяснял причину. Он твердил, что хочет папу, отказывался ехать на свадьбу, умолял Джека его забрать. Наконец он согласился одеться, но лишь в том случае, если Джек сам его повезет. Впрочем, когда они добрались до здания суда, Уильям отказался покидать машину. Джек попытался его вытащить, но быстро понял, что силой приволочь рыдающего ребенка на свадьбу — это не совсем то, что имела в виду Каролина. Сквозь слезы Уильям внезапно заявил, что если приеду я и мы сможем поговорить, то он пойдет на свадьбу.

— Дай ему трубку, — прошу я.

— Он хочет тебя видеть.

— Сколько у нас времени?

— Церемония должна начаться в пять.

Я смотрю на часы.

— У нас полно времени, я всего в одной остановке от вас.

Все складывается удачно. Поезд приходит на станцию, когда я миную турникет, так что я успеваю вскочить в вагон до того, как двери закроются. За то время, которое нужно, чтобы доехать до следующей остановки, я едва успеваю подумать, почему Уильям требует меня сейчас, когда это страшно неудобно для его родителей, когда это расстроит планы Каролины. Разумеется, он меня зовет, потому что знает, как это разъярит его мать. И все же забавно. Уильям никогда не манипулировал мною таким образом, а теперь вдруг нуждается во мне — именно тогда, когда и я нуждаюсь в нем.