Отто Скорцени - Неизвестная война

• Название: Неизвестная война
• Автор: Отто Скорцени
• Издательство: Попурри
• Жанр: О войне
• Год: 2012
• ISBN: 978-985-15-1515-4.

Отто Скорцени, объявленный после 2-й мировой войны «самым опасным человеком в Европе», имя которого обросло мифами, подробно и захватывающе рассказывает о своей службе в частях СС особого назначения, раскрывает тайны проведения самых дерзких операций.

---

Однако же Эйзенхауэру необходимо было передвигаться. Поэтому ему нашли двойника — подполковника Болдуина Б. Смита, игравшего роль верховного командующего и служившего «приманкой Скорцени». Он подвергал свою жизнь опасности каждый день, разъезжая на автомобиле и отдавая честь точно так же, как Айк. Он долго разучивал этот жест и исполнял свою роль с таким убеждением, что в конце концов и сам поверил в это. Мои американские друзья после войны рассказали мне, что полковник с трудом избавился от этой иллюзии.

Во Франции меня видели повсюду, что неудивительно, — ведь моя фотография была распространена в тысячах экземпляров. Какой-то аптекарь в Той продал мне таблетки аспирина. В Сент-Этьен я купил несколько банок консервов в потребительском кооперативе. Меня якобы узнали в Париже в форме майора ВВС Великобритании, но не в «Кафе де ла Пайке», а в баре на Елисейских Полях. Это случилось в начале февраля 1945 года, когда я сражался с Советской Армией в городе Шведте-на-Одере.

Операция «Гриф» изучалась многими военными юристами, прежде всего теми, кто оправдал нас в Дахау в сентябре 1947 года. Я уже приводил цитаты Макса Кесслера, обвинителя из американского департамента обороны в процессе по военным преступлениям, проходившем в 1946–1949 годы. В его исследовании, принимающем во внимание существующее право, а особенно IV Гаагскую конвенцию, принятую 18 октября 1907 года, можно прочитать следующее:

«Дело Скорцени доказывает, что международное право об использовании формы неприятеля в качестве военной уловки должно быть уточнено и разъяснено». Выражение «использовать незаконно», содержащееся в ст. 23(ф) необходимо объяснить, чтобы определить, какой именно способ использования надлежит запрету. Будем надеяться, что эта статья побудит Комитет международного права Объединенных Наций к достижению соглашения по вопросу новых определений».

Это соглашение в 1974 году еще не было достигнуто.

Капитан Стивен Д. Абдала изучил операцию «Гриф» и описал ее в рапорте, предназначенном для посещающих офицерские курсы офицеров пехотного училища армии Соединенных Штатов в Форте Беннинг (штат Джорджия). Текст был озаглавлен «Роль полковника Отто Скорцени и операции «Гриф» во второй мировой войне», под датой 3 марта 1972 года.

Капитан Абдала, постаравшийся собрать информацию из первоисточника, делает интересные замечания по ходу этой операции. Оговаривая правовой аспект, он пишет, что немецкая сторона «вела дебаты, чтобы узнать, нарушает ли существование спецподразделений Гаагскую конвенцию 1907 года. Однако Скорцени заверили, что если под американской формой будет носиться немецкая, а его люди не будут участвовать ни в каких боях, то закон не будет нарушен. Правила ведения войны на суше по этому вопросу не совсем понятны, поэтому в любых конфликтах, которые произойдут в будущем, уловки подобного рода станут причиной похожих проблем».

В главе «Результаты, условия и предписания» капитан замечает: «Специальные операции, такие как «Гриф», должны тщательно анализироваться. Вооруженные конфликты в будущем будут настолько комплексными, насколько это сделают возможным электронные счетные машины и передовые технологии. Однако же как и всегда, действующая военная доктрина требует, чтобы в конце концов в бой была введена пехота. Поэтому любая новаторская тактика, направленная на захват противника врасплох, будет иметь определенный успех».

Автор акцентирует внимание на «психологическом эффекте», когда пишет: «Психологический эффект операции «Гриф» был огромен, если учитывать слабость сил, привлеченных для участия в акции. Представьте себе поле сражения, на котором одна из армий уже не знает, на кого она может рассчитывать и кто является другом, а кто врагом. Психологические последствия данной операции являются более важными и интересными, чем те, что можно получить в оперативной области и разведке. Достаточно обратиться к американским газетам того времени, чтобы оценить силу впечатления, оказанного Скорцени и операцией «Гриф» на союзников».

Во вступлении к рапорту капитан Абдала опубликовал мое письмо, отправленное мной ему 28 февраля 1972 года. Вот один из самых важных фрагментов этого письма:

«В действительности только шестнадцать моих человек действовали в тылу неприятеля и вернулись. […] Известно, что всего лишь четверо было поймано. Так как они носили мундиры неприятеля, их расстреляли. […] В январе 1945 года мне стало известно благодаря «Радио Калис», что в плен захвачено более ста человек из 150-й танковой бригады. Список потерь указывает, что в специальной роте не хватало лишь восьми человек: четверо попали в плен под Брюсселем, где их расстреляли, и четверо взлетели на воздух вместе с джипом. Если по «Радио Калис» говорили правду, необходимо сделать вывод, что союзники взяли в плен много настоящих британских и американских солдат».

Во время моего пребывания в лагерях для военнопленных, находящихся в Дармштадте и Дахау, меня несколько раз навещали американские офицеры, которые в свое время были арестованы по подозрению в том, что они являются «переодетыми нацистами».

Последнее замечание. Конечно же, мы никогда не намеревались захватить или убить генерала Эйзенхауэра.

Замечу, что британское спецподразделение под командованием полковника Лэйкока и подполковника Кейса, высадившееся в Беда Литтория в ноябре 1941 года, намеревалось похитить или убить генерала Роммеля. Однако захваченные в плен члены этого подразделения не были осуждены, приговорены к тюремному заключению или расстреляны как шпионы, а их признали военнопленными и обращались с ними соответственно их статусу. Какие-либо еще комментарии к этому вопросу мне кажутся излишними.

Адольф Гитлер вызвал меня 31 декабря 1944 года. Его ставка на Западном фронте находилась еще в Зигенберге. Когда он увидел, что у меня перебинтована голова, сразу же приказал, чтобы меня обследовали врачи, в частности доктор Штумпфеггер.[235]

Они обнаружили, что в рану занесена инфекция, после чего мне сделали перевязку как следует. Гитлер обрадовался сообщению, что мой глаз цел, и беседовал со мной полчаса.

Он сожалел, что наступление не достигло поставленной цели. Правда, плохая погода исключила участие вражеской авиации, но наши танки оказались блокированы в течение первых двух дней. Они не могли двигаться в нормальном темпе по ужасным дорогам. Пехота двигалась маршем с такой же скоростью, как и наши танковые дивизии! Несмотря на все это, противник понес тяжелые потери и, что важно, наступление нанесло серьезный удар его боевому духу.

— Самое главное, — сказал фюрер, — что британский и американский солдат думал, что в будущем его ожидает увеселительная прогулка. Ему об этом заявляли его командиры. И вдруг покойник поднимается и переходит в наступление!

17 декабря только в Шнее-Эйфель мы взяли в плен примерно 8000—10 000 человек! […] Скорцени, мы не можем ждать, пока они придут и зарежут нас! Единственный выход для Германии — это победная война. Иного не дано.

Я тогда подумал, что ни одна из двух целей операции «Гриф» не достигнута, и искренне сказал об этом Гитлеру. Но он снова удивил меня своими словами:

— Скорцени, я не могу вас обвинить в чем-либо. Вы вынуждены были импровизировать, располагая очень скудными средствами, а ваша танковая бригада не могла сыграть свою роль под боком у 6-й армии. Все удалось бы, поставь я вас в головную группу 5-й армии… Безусловно, вы миновали бы Динан. Возможно, вы достигли бы Брабанта, и кто его знает, что из этого получилось бы! Что касается ваших спецподразделений, то у меня впечатление, что психологический эффект их действий, вероятно, гораздо важнее, чем вы предполагаете. Мы узнаем об этом позже.

Он был доволен действиями трех боевых групп, начавшимися 20 декабря в районе Мальмеди, и вручил «Почетный значок сухопутных войск» командирам групп «X», «Y», «Z», а также мне. Были награждены оберштурмбаннфюрер Вольф, хауптштурмфюрер Шерф,[236] хауптштурмфюрер фон Фелкерсам, а также посмертно его предшественник оберштурмбаннфюрер Хардик. Этот значок или же упоминание в приказе с этого времени применялось везде.

Когда я покидал Гитлера, он сообщил, что «в эту ночь дальше на юг, в Верхней Рейнской области вдоль границы Пфальца, нами будет начато менее масштабное наступление». Благодаря стенограмме его речи от 28 декабря 1944 года, в которой он сообщал командирам корпусов об этой операции, нам известно, что на тему наступления в Арденнах он сказал: «Первый раз с осени 1939 года, это значит, с момента начала войны, нам удалось сохранить операцию в тайне».

Он ошибался. Сталину было известно о ней. Его предупредила «Красная капелла» и Ресслер, выпущенный швейцарцами в сентябре 1944 года. Всюду утверждается, что он не мог наладить связь, но в тот период Ресслер совсем не нуждался в швейцарцах, чтобы информировать московского «Директора». «Радо» мог пересылать данные от «Вертера» в посольство СССР в Париже через курьера — вероятно, Рейчел Дебендорфер. По крайней мере, этот тезис очень логично защищает Р. Б. Питкин в «Журнале Американского легиона» в январе 1968 года.