Михаил Ильяшук - Сталинским курсом

• Название: Сталинским курсом
• Автор: Михаил Ильяшук
• Издательство: Українська видавнича спілка
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 966-7060-83-7

В книге описаны события, происходившие в 40-ые — 50-ые годы прошлого века в СССР, масштабное проявление которых имело место в 30-ые годы. На примере одной семьи показано, как ни в чем не виновные перед государством люди были приговорены к лишению свободы и в качестве политзаключенных отправлены «отбывать наказание» в один из лагерей системы Сиблага. Описаны судьбы, характеры интереснейших ярких личностей, с которыми автор познакомился в лагере. Приведены воспоминания одного из заключенных о зверствах в лагерях на Колыме. Описан быт отбывавших заключение в Баимском лагере для инвалидов, их стремление скрасить жизнь в тех нечеловеческих условиях участием в художественной самодеятельности. Автор также знакомит с условиями жизни в сибирской ссылке.

Книга рекомендована среднему и, в основном, молодому поколению для ознакомления с черной полосой в истории нашего народа в годы сталинской диктатуры. Миллионы же людей старшего возраста познакомились с системой ГУЛАГа в качестве политзаключенных на собственном опыте.

Издается благодаря финансовой поддержке Киевской городской организации общества «Мемориал» им. В. Стуса, а также Петра Белея, Богдана Малярчука, Романа Шемка.

---

Комнату нужно было обживать. А у нас, кроме чемодана с бельем, одеждой да небольшого набора кухонной утвари, ничего не имелось. Для спанья мы приобрели в магазине одну железную одинарную кровать, а вместо другой решили использовать оставленный диван. Стол из грубо сколоченных досок на двух больших деревянных козлах во временное пользование нам разрешил взять Губинский из клуба, а для сиденья мы приспособили длинную широкую доску на двух подставках. Вот и все. Много ли человеку надо?

Пришла первая ночь в новой квартире. Уставшие после трудов по устройству жилья, мы крепко заснули, я на кровати, Оксана на диване. Но не долог был наш сон. С темнотой на нас накинулись полчища голодных озверевших клопов. Когда мы включили свет, нашим глазам представилось жуткое зрелище: из всех щелей, дыр, отверстий выползали и двигались на нас сплошным потоком огромные массы клопов. Казалось, стены зашевелились. Это была армия паразитов, исполненная решимости съесть нас начисто. Они ползли отовсюду, но главная цитадель, откуда они делали набеги, была в диване, на котором спала Оксана. Крупные колонии их гнездились в дырках на стенах, в потолке, в оконных рамах, в дверном проеме, словом, всюду, где только были углубления и щели.

Конечно, о сне не могло быть больше и речи. Рано на рассвете мы выкинули во двор диван, оказавшийся даром данайцев, оставивших нам в наследство троянского коня, в котором затаились миллионы кровопийц.

В нашем распоряжении не было никаких эффективных средств для борьбы с этими паразитами. Единственным выходом оставалась заделка всех гнезд. Началась грандиозная работа, которая легла на плечи Оксаны (я был занят в клубе). Она сделала замазку и залепила сотни клопиных гнезд. На этой работе Оксана изранила себе кончики пальцев до крови. После заделки клопиных «сот» Оксана сделала побелку, и грязная, обшарпанная, загаженная комната преобразилась. Особенно нарядной она выглядела в солнечные дни, когда была залита ярким светом.

На место выброшенного дивана мы поставили новую, купленную в магазине кушетку. Нужен был шкаф для одежды, но на приобретение его не хватало средств, и мы ограничились тем, что прибили вешалку, на которой развесили весь гардероб и завесили его простыней. Над окном Оксана укрепила вышитые ею же занавески. Безобразный стол накрыли красивой скатертью, а кровать — покрывалом, и вся комната стараниями Оксаны приобрела милый уютный облик.

Трудно передать то чудесное настроение, которое испытывали мы в этом райском для нас уголке вдвоем — в хорошей комнатке, в тепле, в уюте после долгих скитаний и жизни в нечеловеческих условиях. Мы радовались не только удобствам, которых не знали раньше (электричество, водопровод, канализация, центральное отопление и прочее), но также тому, что не испытывали материальной нужды благодаря моей работе параллельно в двух клубах. Мы начали хорошо питаться и смогли даже кое-что откладывать на черный день или на случай возвращения на родину, если Оксану освободят из ссылки. Правда, я не знал отдыха ни днем, ни вечером. Но другого пути для обеспечения нашего материального благосостояния не было. Несмотря на это, теперь мне было легче, так как все заботы по бытовому обслуживанию взяла на себя Оксана.

После завершения убранства комнаты Оксана принялась за наведение порядка в местах общего пользования, которые, как и везде в коммунальных квартирах, не блистали чистотой и опрятностью.

Как-то однажды соседка с верхнего этажа, движимая любопытством, а возможно, просто желанием познакомиться с Оксаной, зашла к нам, побывала в комнате, заглянула в уборную и не без претензии заявила:

— Вот видите, вы только что вселились, и вам сразу поставили новый унитаз, а мы сколько ни просили заменить старый черный унитаз новым, домоуправление нам отказывало.

— Бог с вами, соседка! — сказала Оксана. — Никто его нам не менял, но я приложила много труда, и он стал белым, чистым и блестящим, а до того был черным, страшным.

Однако соседка с верхнего этажа так и не поверила Оксане.

Соседи наши по квартире были милыми интеллигентными людьми, с которыми у нас не возникало никаких недоразумений или конфликтов. Хозяйки договорились по очереди проводить уборку общих мест — неделю убирала Оксана, неделю Мария Ивановна.

Иван Капитонович часто приходил с работы «под мухой», но вел себя чинно, прилично и никогда не скандалил. На гидролизном заводе выпивали многие рабочие и служащие, так как одним из продуктов его производства был технический спирт, который таскали почти все. И пили его, несмотря на примесь ядовитых химикатов.

Месяца три прошло после нашего вселения, пришла зима, и к нам из Казахстана в отпуск приехала Лена. Поезд прибывал ночью. Из всего состава вышел только один пассажир. Это и была наша дочь. Поцелуи, объятия, слезы радости. С чемоданом в руках двинулись мы по шпалам железнодорожной ветки, которая вела прямо на территорию гидролизного завода. На подъездных путях параллельными рядами стояли десятки товарных вагонов, груженых лесом, предназначенным для переработки на заводе. Навстречу нам дул ветер, а мы шли по шпалам, пугливо озираясь по сторонам и опасаясь грозного окрика ночной вахты или нападения бандитов, которых в Канске хватало. Но ни сторожей, ни вообще ни одного живого существа на своем пути мы не встретили.

Семья Ильяшуков (г. Золотоноша, 1956 г.). Внизу слева — Анастасия Васильевна, сестра Оксаны Васильевны

Отпуск свой Леночка провела у нас отлично. Убедилась, что мы живем хорошо, ни в чем не нуждаемся, что ничто нам больше не угрожает, и уехала на работу успокоенная за нас, за нашу судьбу.

Наша личная жизнь потекла по спокойному нормальному руслу. Оксана с удовольствием хозяйничала. Так как нас было только двое, то у нее оставалось еще достаточно времени для отдыха. Но не такая у нее была натура, чтобы бездельничать. Оксана не мыслила отдыха без труда, без того, чтобы не заняться чем-нибудь полезным, красивым, мудрым, будь то домашнее цветоводство, вышивание и, конечно же, поэзия, которую она страстно любила.

Мысли о детях нас не покидали. Мы верили, что отмена ссылки скоро дойдет и до Оксаны, так как многие ссыльные уже разъехались по домам. А пока наступит то счастливое время, когда не дети, а мы сможем свободно к ним ездить, Оксане захотелось сделать для них памятный подарок. Она решила вышить для Юры с Варей три больших полотнища портьеры на дверь. Парусину прислала Варя, и Оксана приступила к крайне кропотливой ручной работе — вышивка была филейной. Наскоро управившись по хозяйству, Оксана садилась за вышивание и сидела над ним, не отрываясь и напрягая зрение, по восемь-десять часов в день. Правда, она получала огромное эстетическое удовольствие от красоты узора, от самого процесса труда. Увлекаясь этим занятием, она не замечала ни времени, ни усталости. Оксана всегда обладала богатой художественной фантазией и вкусом. Однако, как это ни было похвально, мне не очень нравилось такое увлечение. Я неоднократно пытался умерить ее пыл, но тщетно я старался. Уж если Оксаной овладевала какая-нибудь идея, то, несмотря на неимоверную затрату сил, времени, труда, она доводила дело до конца, не сбавляя темпа. Так было и в этот раз. В результате зрение ее ухудшилось и, что еще хуже, пострадал позвоночник: ежедневное восьми-десятичасовое сидение в согнутом положении необратимо и сильно его искривило. Много лет спустя Оксана ругала себя за это усердие, но что из этого?..

Глава CIV. Конец «одиссеи»

Между тем время работало на нас. Приближался знаменитый ХХ съезд партии. Еще не было принято его историческое решение, заклеймившее культ личности Сталина, но в воздухе уже чувствовалось освежающее дыхание оттепели, столь живительное в смрадной удушливой атмосфере сталинского режима. Прошло полтора года после смерти тирана, и новые люди, пришедшие ему на смену, вспомнили о миллионах бывших заключенных, сосланных в вечную ссылку. «Основанием» для ссылки было лишь то, что эти люди ранее были обречены на лагеря и тюрьмы и отбыли там свои сроки заключения. В этом была вся их «вина».

И вот в конце ноября 1954 года Оксана получает извещение из управления МВД Красноярского края, что «согласно заключению УМВД и прокуратуры Красноярского края Ильяшук К. В. из ссылки освобождается 30 ноября 1954 года».

Наконец свершилось! Справедливость восторжествовала. Теперь можно было бы подумать о возвращении на родину, в родную Украину. Но куда вообще ехать, тем более зимой? В Киеве, где мы жили до войны, квартира была разграблена и потом заселена какими-то жильцами. Ехать к Юре, который сам нанимал комнату с Варей у ленинградского профессора Бориса Васильевича Казанского? Или к дочери на Уральскую опытную станцию, где Лена изнемогала от летней жары, доходящей порой до сорока градусов, и где, к тому же, она жила в старой мазанке, готовой развалиться от ураганных степных ветров? Ни один из этих вариантов нас не устраивал. Впрочем, это вообще были досужие рассуждения, так как по тогдашним драконовским законам нам, бывшим заключенным, въезд в Киев и Ленинград и проживание там были запрещены.