Александр Шубин - Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине

• Название: Махно и его время: О Великой революции и Гражданской войне 1917-1922 гг. в России и на Украине
• Автор: Александр Шубин
• Издательство: ЛИБРОКОМ
• Жанр: История
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-397-03955-0

В новой книге известного историка А. В. Шубина рассказывается о лидере массового повстанческого движения, анархисте Несторе Махно. Жизнь «батьки» показана на широком фоне событий революции и гражданской войны в России и на Украине. Перед глазами читателя проходит множество героев: Ленин и Деникин, Сталин и Петлюра, сибиряки и украинцы, жители столиц и деревенской глубинки. Подробно описывая развитие махновского движения, подтверждая свои утверждения ссылками на документы той бурной эпохи, автор в то же время показывает, как история страны менялась под действием масс людей, решившихся бороться за свободу и социальную справедливость. Отбиваясь от красных и белых и в то же время влияя на их политику, махновцы и другие повстанцы, о которых также идет речь в книге, стали создавать свое необычное общество самоуправления. Они потерпели поражение в неравной борьбе. Но, отступив с Украины, Махно продолжил борьбу за свои идеалы в эмиграции. Как показано в книге, он оказал немалое влияние на развитие мирового анархистского движения, которому вскоре предстояло дать бой фашизму в Испании.

---

Прежде всего гуляйпольских анархо-коммунистов отличала от большинства анархистов крестьянская прагматичность. Они повели упорную борьбу за массовые организации. В Гуляйполе приехал посланник уездного Крестьянского союза, эсер-каторжанин Крылов-Мартынов. Нужно создавать Крестьянский союз, поддержать борьбу эсеров за землю и волю в Учредительном собрании. Отличная идея! Но зачем нам эсеры и Учредительное собрание? Сами всего добьемся. 28-29 марта Махно был избран в Комитет Союза и возглавил его. Других авторитетных революционеров в городке не было. Крестьянский союз парализовал орган поддержки Временного правительства — Общественный комитет, захватил все его секции и фактически превратился в высший орган власти в районе — Гуляйпольский совет (формально до августа он назывался Крестьянским союзом). В это время Махно подписывался как председатель волостного комитета. Однако комитет старался принимать решения не сам, а по результатам обсуждения на сходе{33}. Система власти анархо-коммунистов опиралась на разветвленную сеть массовых организаций, которые поддерживали политику Махно — профсоюзы, заводские комитеты, комитет батраков, сходы-собрания. Последние представляли собой своего рода постоянно действующий референдум, который позволял анархистским лидерам контролировать настроения населения. Делегаты посылались в Совет от относительно компактных групп населения, что облегчало их связь с избирателями{34}. Махно любил выступать на сходах. Говорил он ярко, переплетая народную речь и научные термины, почерпнутые в тюрьме. Его речи пользовались популярностью.

Махно добился представительства Гуляйпольского совета на губернском съезде, хотя его совет и не был уездным, «заявив свой протест против того, что губернский съезд не собирает непосредственно с мест крестьянских и рабочих делегатов…»{35} Если бы на губернские съезды действительно собирались представители всех местных советов, это сделало бы съезды еще более громоздкими и неработоспособными. Но Махно исходил из того, что губернский уровень должен получать от местного самоуправления минимум политических полномочий, и потому его работоспособность не столь важна. Здесь можно установить нужные контакты, да и ехать домой. Там, на местах, должна быть вся власть.

Рост влияния Гуляйпольского совета в регионе ставил перед его лидерами новые задачи — делить землю. Посещавшие Гуляйполе в мае делегации окрестных и далеких сел задавали прежде всего один вопрос: как быть с землей. Придя к власти, махновцы захватили земельные документы и провели учет земель (разительный контраст с крестьянскими движениями предыдущих эпох, когда крестьяне жгли земельные документы). Крестьянство стремилось «по уму» поделить земли помещиков и кулаков. Это требование Махно ставит на первых съездах советов района, прошедших в Гуляйполе в 1917 г. Предложение анархо-коммунистов объединиться при этом в коммуны успеха не имело. Аграрная программа движения предполагала ликвидацию собственности помещиков и кулаков «на землю и на те роскошные усадьбы, которые они своим трудом не могут обслужить»{36}. За помещиками и кулаками сохранялось право хозяйствования, но только своим трудом. Значительная часть зажиточных крестьян была вынуждена согласиться с требованиями махновцев, так как не могла оказать сопротивление. «А что сделали с теми хозяевами, которые революции не “сдались”? — интересуется автор “художественного исследования” В. Голованов. — Мы не знаем и лишь можем предполагать, памятуя о крутых нравах времени»{37}. Похоже, ситуация была не столь мрачной. Не стоит путать 1917 г. с 1919-м. В дальнейшем на авансцене событий продолжают действовать хуторяне и зажиточные колонисты — хорошо вооруженные и готовые не только к обороне, но и к нападениям на крестьян. Махно установил контроль над частью хуторов, но с другой частью справиться не смог и предпочел договориться. Разжигать жестокую вендетту в своем районе в этот период он не собирался.

Уже с июня крестьяне прекратили вносить арендную плату, нарушая тем самым указания правительственных чиновников. Но немедленно провести аграрные преобразования не удалось. Сначала их задержал острый конфликт с уездным комиссаром Временного правительства Михно, затем — сбор урожая. Чтобы не нарушать производственный процесс, крестьяне отложили основные преобразования до весны. В августе Махно, прикинув размеры передела, все же провел уничтожение земельных документов. Но пока землю делить не стали, чтобы не нарушить ход уборки: «на сей раз ограничились лишь тем, что за аренду помещикам не платили денег, взяли землю в ведение земельных комитетов, а над живым и мертвым инвентарем до весны поставили своих сторожей в лице заведующих, чтобы помещики не распродали его»{38}. Почти то же самое предлагал лидер Партии эсеров, «мужицкий» министр земледелия В. Чернов. Но он не смог «продавить» свою реформу, а махновский Совет провел ее. Уже эта реформа быстро дала результат — крестьяне работали на бывших помещичьих землях не за страх, а за совесть, собрав самый большой урожай в губернии{39}.

И Махно пошел дальше. 25 сентября съезд Советов и крестьянских организаций в Гуляйполе провозгласил конфискацию помещичьих земель и передачу их в общественную собственность. Так Махно решил «вопрос о земле» до всяких Декретов и Законов Учредительного собрания.

4. Не будите спящую анархию

То, что Махно, уже установивший в районе власть Совета, мог делать, согласуясь с настроениями крестьян и рабочих, в Петрограде было предметом сложной многосторонней борьбы.

Министр земледелия Чернов пытался предотвратить распродажу помещичьих земель до основной аграрной реформы, которую по планам эсеров должно было провести Учредительное собрание. Пока ждали созыва всероссийского парламента, помещики пытались «скидывать» земельные излишки, чтобы как можно меньше земель попало под передел. В. Чернов планировал приостановку «земельных сделок, посредством которых у народной власти может утечь между пальцев тот земельный фонд, за счет которого может быть увеличено трудовое землепользование, и переход частной земли на учет земельных комитетов, призванных на местах участвовать в создании нового земельного режима»{40}. Именно это первым делом предпринял Махно при подготовке более радикальной земельной реформы. Чернову это не дали сделать кадеты — либеральные коллеги по правительству, сторонники неприкосновенности частной собственности. Стоит ли оставаться в одном правительстве с такими коллегами. А с кем тогда? Может быть, попробовать в качестве младших партнеров большевиков, влияние которых растет, а лозунги — лишь радикальное и грубоватое выражение программы эсеров и социал-демократов?

Идея власти советов уже не казалась такой наивной, как в апреле 1917 г., потому что советы быстро развивались. Они превратились в хорошо организованные представительные органы, тесно связанные с предприятиями и военными частями, реально решали вопросы социально-экономической жизни. Интеллигенты-социалисты наладили документооборот и поддерживали основы демократической процедуры в советах. Пока не прошли всеобщие выборы, советы вполне могли играть роль представительных органов и придать устойчивость, дополнительную опору демократической власти. В конструктивной атмосфере прошли первые съезды крестьянских, рабочих и солдатских депутатов. Несмотря на то, что съезды не представляли всего населения, они несомненно опирались на большинство активного населения страны. То же самое можно сказать и о парламенте. Это естественно наводило на мысль о возможности превращения Съезда во временный революционный парламент, который мог выполнять функции законодательного и контрольного органа вплоть до созыва Учредительного собрания. Это позволило бы начать социальные реформы, которых все ждали, восстановить обратную связь между правительственной верхушкой и широкими слоями населения. Пока такая связь поддерживалась только через партии, конфликтовавшие между собой. В случае передачи власти советским структурам удалось бы получить опору для правительства в лице более широких слоев населения, в том числе и радикальных масс, которые шли за анархистами и большевиками. Так что летом 1917 г. значительная часть социалистов стала понимать, что Ленин-то был не так уж и не прав, предлагая передать власть советам.

Не удивительно, что подобная перспектива не устраивала кадетов советы были главным противовесом идее «сильного», то есть в ситуации 1917 г. авторитарного элитарного правительства. А именно о таком правительстве мечтали либералы, чтобы можно было провести, выражаясь словами конца XX века, «шоковую терапию». Советы не дали провести «оздоровление экономики» в интересах буржуазии. Но перспектива потерять союз с бизнесом и другими, как тогда говорили, «цензовыми элементами» пугала и умеренных социалистов, которые видели в разрыве с буржуазией опасность экономического саботажа и отсутствия поддержки справа в борьбе против большевизма (именно это обстоятельство заставляло часть лидеров социалистических партий до последнего момента отвергать идею правительства без либералов). Возражая Чернову, добивавшемуся создания правительства без кадетов, другой лидер эсеров А. Гоц говорил: «Слева большевики травят десять “министров-капиталистов”, требуют, чтобы мы от них “очистились”, то есть остались без союзников и скатились им прямо в пасть». Все более явная угроза со стороны «анархо-большевизма» пугала умеренных социалистов.