В. Добронравин - Политический кризис в России: модели выхода

• Название: Политический кризис в России: модели выхода
• Автор: В. Добронравин
• Издательство: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге
• Жанр: История
• Год: 2012

Политический кризис, начавшийся в России после думских выборов в декабре 2011 г, вызывает множество комментариев. Аналитики стремятся осмыслить, чем он может закончиться, приведет ли к демократизации или, напротив, к укреплению авторитаризма. В работе специалистов Европейского университета в Санкт-Петербурге предложен сравнительный анализ опыта преодоления политических кризисов в различных обществах. Мы полагаем, что один из лучших способов понять происходящее в России сегодня — взглянуть на то, как разрешались кризисные ситуации в других странах. Или в нашей стране, но в другие эпохи.

---

Гонял он на «подарках» чрезвычайно лихо. Как-то раз на огромной скорости прокатил американского госсекретаря Генри Киссинджера от своей резиденции в Завидово до пирса. А затем заложил еще крутые виражи на катере.

Словом, если бы вдруг советским идеологам в середине 60-х прошлого века пришлось представлять своего вождя народу ради победы на выборах, то они вполне могли бы сделать ставку на Брежнева. Тот бы сработал не хуже Путина. И на машине промчался бы, и кабанчика бы завалил, и девчонкам бы подмигнул так, что женский электорат тут же отдал бы свои сердца нерушимому блоку коммунистов и беспартийных.

А потом произошла катастрофа. Брежнев заболел и превратился в посмешище. Причем по причине сокрытия личных тайн вождей о самых страшных и позорных страницах брежневской истории мы тоже узнали впоследствии лишь из мемуаров. Как-то раз на встрече с американским президентом Картером он чуть не отдал богу душу. В бокале у него плескалось виски со льдом, но тяжело больной и туго соображавший Брежнев решил, по-видимому, что там — привычная водочка. И хлопнул рюмашку залпом. Кусок льда застрял у него в горле. Генсек отчаянно давился и вот-вот мог совсем задохнуться. Но подбежать и хлопнуть его по спине никто из членов советской делегации, естественно, не мог: все происходило на глазах Картера. К счастью, лед сам вышел из горла, и Брежнев прожил после этого еще три года, регулярно демонстрируя телезрителям свое бессилие, неспособность связать двух слов без бумажки и произнести эти слова хоть сколько-нибудь внятно.

В случае с Брежневым трагическая деградация главы государства серьезно подорвала престиж режима, впрочем, не вызвала непосредственных политических последствий, так как советская система после Сталина не опиралась на харизму вождя. Но для нынешнего режима энергия и внешний вид лидера жизненно важны, поскольку и сам Путин на президентских выборах, и «Единая Россия» на парламентских должны конкурировать с оппозицией. И как бы ни была велика искусственно создаваемая правителям в предвыборной гонке фора, они должны энергично двигаться, чтобы сохранить хотя бы крохотное преимущество к финишу.

Путин может законсервировать свою правящую группировку, не допуская к власти никаких вольнодумцев. Путин может маргинализировать любую оппозицию. Путин может установить минимально достаточный уровень репрессий и повышать его по мере необходимости. Но ему трудно будет сохранить тот имидж крутого мачо, с которым в свое время он обрел симпатии миллионов. Ему исполнилось 60. Далее с каждым годом «пенсионер Путин» станет неизбежно терять очередную долю обаяния, которое еще позволяет ему пока выигрывать выборы.

Теоретически не исключен ребрендинг. Можно последовать примеру итальянского друга Сильвио Берлускони. А можно разом перестать молодиться и трансформировать образ крутого мачо в образ мудрого старца. Можно пойти совсем иным путем и, скажем, на манер Сталина скрыться за кремлевской стеной, лишь изредка появляясь на публике, сохраняя таинственность и внушая обывателю некий мистический ужас. Однако ребрендинг в таких условиях — невероятно тяжелая задача.

Скорее всего, в той или иной степени Путина ждет судьба Брежнева. Не за горами то время, когда новые поколения, никогда не видевшие вождя периода мочения в сортире, глядя на экран, не смогут понять, почему этот пожилой человек столько лет при попустительстве отцов и дедов управляет нашей страной. Не за горами то время, когда даже отцы и деды захотят увидеть новые лица — просто потому, что крайний консерватизм, отрицающий всякие перемены, в любом обществе представляет собой не слишком частое явление.

И вот в какой-то момент выйдет так, что наше общество качественным образом изменится. Если сегодня в нем доминирует инертность, слегка разбавленная протестом, то завтра в нем будет доминировать протест, слегка разбавленный инертностью консервативной части электората.

Сумеет ли выжить режим в подобных условиях, будет скорее всего определяться экономическим состоянием — ценами на нефть и масштабами кризисных явлений, прогнозировать которые вряд ли возможно.

Как приходит перестройка

Даже если ближайшее будущее сложится для Владимира Путина чрезвычайно благоприятно и факторы консервации режима возобладают над проблемами возраста, рано или поздно сработают все же некие объективные ограничители. Советский опыт трансформации застойного режима в перестроечный показывает, почему авторитаризм не вечен.

Объективная проблема любого обладателя авторитарной власти, доживающего до преклонного возраста, состоит в неспособности эффективно подобрать преемника. Не липового преемника вроде Дмитрия Медведева, греющего место в ожидании возврата на президентский пост истинного хозяина, а такого, который сумеет сохранить политический режим самостоятельно. Который не окажется слабаком, не станет игрушкой в руках конкурирующих придворных группировок и не допустит того, что эти группировки в борьбе друг с другом станут апеллировать к народу, создавая предпосылки истинной демократизации.

Стареющий авторитарный лидер всегда подозрителен. Он не доверяет возможным преемникам, он гипертрофированно реагирует на их слабости, а самое главное — он чрезвычайно податлив на компромат, который каждый из кандидатов в преемники распространяет на своего конкурента. Уходящий вождь мечется, суетится, меняет фаворитов, пытаясь приблизиться к идеалу, но так этого идеала и не находит.

Пример Брежнева демонстрирует нам как раз подобное поведение. Долгое время он протежировал своему старому другу Андрею Кирилленко. Но тот был слишком слаб, чтоб стать преемником. Реально вторым человеком в партии был главный идеолог Михаил Суслов. Но идеолог не мог управлять страной, и потому вторым в государственной иерархии оставался премьер Алексей Косыгин. Брежнев, правда, его не любил и не хотел поддерживать.

В момент кончины генсека наиболее близким к нему человеком мог, наверное, считаться Константин Черненко, который действительно стал новым партийным лидером, но лишь через год с небольшим. Юрий Андропов был сильнее Черненко и захватил власть сразу. Причем нельзя сказать, что Брежнев был против такого развития событий. Скорее, он просто сам не знал, чего хочет. Черненко был ближе и преданнее, Андропов умнее и эффективнее. Брежнев долгое время поощрял Андропова, не препятствовал концентрации у него огромной власти в бытность главой КГБ, а затем не препятствовал его переходу на пост секретаря ЦК, после чего непосредственно и становятся генсеками.

Однако мы так и не знаем, готов ли был Брежнев передать власть именно Андропову. По некоторым сведениям перед смертью он вообще склонялся скорее к фигуре украинского лидера Владимира Щербицкого.

Косыгин — Суслов — Кирилленко — Черненко — Андропов — Щер-бицкий... В итоге система не смогла подготовить эффективного преемника, и власть ушла к Михаилу Горбачеву, человеку иного поколения, желавшему качественной трансформации авторитарного режима.

Похожая ситуация, несмотря на очевидные внешние отличия, была и в момент кончины Сталина. Вождь регулярно перебирал людишек, одних репрессируя, других возвышая, но после себя оставил заварушку, в которой на власть могли претендовать и Лаврентий Берия, и Георгий Маленков, и Никита Хрущев. В конечном счете получилась оттепель, т. е. существенная трансформация сталинского режима, ставшая следствием борьбы группировок.

Даже уход Ленина более или менее вписывается в эту картину. Его знаменитое «Письмо к Съезду» представляет собой набор жестко критических замечаний в адрес каждого из возможных преемников. Ленин явно не находил достойного. Сталин слишком груб, Троцкий слишком самоуверен, Каменев и Зиновьев проштрафились в Октябре, Бухарин схоласт и не понимает диалектики, а на Пятакова нельзя положиться в серьезном вопросе. Вот так соратнички.

Ленину не пришлось выбирать преемника, его в тот момент фактически уже отстранили. Но если бы выбирал, то мог размышлять хоть до победы мировой революции — все равно не нашел бы достойного.

Неспособность авторитарного лидера к оптимальной передаче власти в руки преемника представляет собой весьма типичную картину для всемирной истории. Довольно часто персоналистский режим не переживает своего основателя. А если все же переживает, то при преемнике становится слабее. Соперничающие друг с другом группировки начинают оспаривать власть, и это, в зависимости от обстоятельств, приводит либо к государственному перевороту, либо к демократизации.

В общем, возвращаясь к сегодняшним российским проблемам, следует заметить, что авторитарный персоналистский режим при благоприятных условиях может существовать еще достаточно долго, но не вечно. Если бы Путин в какой-то момент оказался способен передать власть сильному преемнику — режим имел бы шанс продлить свое существование. Преемник подавил бы конкурирующие группировки и утвердил свою власть.