Под ред. М. Ромашкевича - Эротический и эротизированный перенос

• Название: Эротический и эротизированный перенос
• Автор: под ред. М. Ромашкевича
• Жанр: Психология

Данная книга — результат совместной работы известных преподавателей и теоретиков психоанализа — посвящена критическому рассмотрению одной из главных работ З.Шрейда по клиническому психоанализу "Заметки о любви в переносе". В книге показано развитие идей в данной области за столетнюю историю психоанализа. В силу особой значимости книг этой серии они издаются Международной Психоаналитической Ассоциацией на четырех языках (английский, немецкий, французский, испанский). Эта монография представляет интерес в первую очередь для специалистов в области психоанализа и глубинной психотерапии.

Издательство благодарно Хомеру Куртису (экс-президенту Американской психоаналитической ассоциации) за содействие в издании этой книги.

Под общей редакцией М.В. Ромашкевича. Эротический и эротизированный перенос. . — М.: Институт общегуманитарных исследований, 2002 — 320 с. (Серия: «Теория и практика психоанализа»). ISBN 5-88230-018-5

© Перевод с английского В.В.Старовойтова, 2003 © Под общей редакцией М.В.Ромашкевича, 2003 © Институт общегуманитарных исследований,2003

---

Начинаясь около двух с половиной месяцев, когда младенцы начинают пристально глядеть на своих матерей, они (и их матери) могут проводить десятки секунд, даже минуту или более, погруженными в молчаливое пристальное взаимное глядение друг на друга. Младенцы не делают этого, когда глядят на другие объекты. Продолжительное пристальное глядение друг на друга без говорения — очень редкое событие во взрослой человеческой жизни. Если двое взрослых глядят в глаза друг другу без говорения более пяти секунд или около того, они, вероятно, будут сражаться или любить. Применение взаимного глядения между родителями и младенцами и между любовниками составляет отдельный список.

Сходным образом, родители и младенцы, подобно взрослым любовникам, используют особую запись близости. В каждой культуре точно фиксируется то расстояние, которое должны сохранять друг относительно друга двое взрослых. Лишь близко знакомым людям, любовникам и детям позволено нарушать эту дистанцию. В действительности, матери и младенцы проводят намного больше своего личного времени вместе, знакомясь друг с другом на очень близком расстоянии, которое нарушает культурную норму, точно так лее, как это делают любовники.

Речь тоже имеет собственную особую запись. Когда родители говорят с младенцами, и иногда когда любовники говорят друг с другом, они нарушают нормы речи. Они придают особое значение музыке по сравнению с лирикой, они используют "детский лепет", они полагаются на более широкий спектр невербального применения голоса и меняют установившееся произношение слов. Сходным образом, в игру вступает определенный регистр выражений лица. Диады любовников и родитель-младенец совершают параллельные изменения, нарушения и преувеличения мимических и вокальных экспрессии.

Любовники склонны синхронно двигаться вместе в хореографических паттернах одновременного приближения-приближения и одновременного удаления-удаления. Родители и младенцы показывают такой же самый паттерн своих совместных движений. Именно эти паттерны, длящиеся в течение нескольких секунд, подают нам, главным образом, сигнал о статусе любовников.

Имеются также особые жесты и действия, наблюдаемые у любовников, которые очень рано развивают младенцы. Поцелую обычно научаются до второго года жизни, а крепким объятиям — много раньше. В то же самое время, дети любят гладить и покачивать в своих руках лицо родителя. Лежа напротив или на родителе, дети до двухлетнего возраста часто совершают тазовые толчки как часть того, что представляется как волна нежности. Утонченные выражения кокетничанья хорошо видны до начала эдиповой фазы[63].

Все эти вариации в особом регистре являются не просто формами или паттернами нежной любви. Сюда вовлечена страсть — в смысле временного потока возбуждения, драматических нарастаний и пиков и угасаний активности. Преходящая игра элементов в этих особых регистрах во многом находится на службе порождения "глубоких волнений". Мы не говорим здесь лишь о спокойной, дающей блаженство любви. Здесь не уравнивается чувственность и "неспецифическое возбуждение". Однако развивается возбуждение, которое однажды будет наполнено чувственным (сексуальным) окрасом содержания.

Не только момент зарождения физического языка любви является очень ранним, довербальным, но и сам ее язык — это язык действия. Эти особые любовные поведения формируются различным образом по времени, интенсивности, частоте и выявленным условиям в каждой семье. Другими словами, самый базисный физический язык любви — тот способ, которым она физически проявляется — также является кандидатом на широкую индивидуальную вербальность, как и лицо объектного выбора.

Предпочтения, диапазоны терпимости, позволяемые и непозволяемые интенсивности и продолжительности определенных актов — все они являются частью "химии" любви, которая может шествовать под личиной "объектного выбора". Не является ли этот базисный язык частью "всех детальных характерных черт состояния влюбленности" и типом "предварительного условия" для любви?

Эти соображения поднимают другой вопрос. Действительно ли младенцы на первом году жизни влюбляются в своих родителей или же они некоторым образом плавно переходят в более стабильное состояние влюбленности? Или же они вообще не находятся в состоянии любви? Нуждается ли индивид в чувственном потоке — будь он вытеснен, сублимирован или еще не развит — для того, чтобы влюбиться? Данный вопрос важен в той степени, в какой переживание влюбленности, со всей ее интенсивностью и безотлагательностью, является или не является инфантильным переживанием. В конечном счете, более неистовые и непосредственные части любви в переносе, которые описывает Фрейд, лучше всего приписываются фазе влюбленности. Есть ли у них инфантильный предшественник? Мое понимание младенцев заключается в том, что они действительно влюбляются и делают это снова и снова несколько раз по мере того, как развитие прогрессивно дает им новый набор способностей, с которым они снова или "более глубоко" влюбляются. Форма любви в основном установилась. В нее будут вливаться новые содержания.

Давайте теперь перейдем от явного поведения к интрапсихическим переживаниям, так как любовь — в основном психическое состояние. Начиная с конца первого года жизни, младенец развивает способность к интерсубъективности. Под этим подразумевается способность ощущать, что индивид испытывает субъективные переживания, которые отделены и отличаются от переживаний других лиц. Первоначально они покрывают ограниченное, но важное число состояний психики, таких как фокусировка внимания, намерений и аффектов (см. Стерн, 1985). Некоторые специалисты по эволюционному развитию говорят, что в таком случае младенец открыл то, что философы называют "теорией раздельных умов". Раз был сделан этот прыжок к интерсубъективности, становится реализуемой возможность психической близости, а также физической близости. Теперь могут разделяться состояния психики, и если они не разделяются, младенец в состоянии настраивать их на одну волну. Открываются внутренние миры, которые субъективно разделяемы, которые однажды приведут к способности подумать или сказать: "Я знаю, что ты знаешь, что я знаю..." или: "Я чувствую, что ты чувствуешь, что я чувствую..." — то есть, тот путь, который выбирают и которым снова идут влюбленные в своем взаимном процессе открытия. Интерсубъективность и происходящая в результате нее психическая близость, раз она возможна, становится желаемым состоянием, притяжением, более или менее значимой тягой для каждого индивида. Это могущественная черта любви.

В данной работе Фрейд прослеживает в обратном направлении к младенчеству "все предварительные условия для любви". Психическая близость — или интерсубъективное разделение чувств — кардинальное предварительное условие любви. Кроме того, она сильно подкрепляется аналитической ситуацией. Она обеспечивается эмпатическим пониманием аналитика. Тогда решающе важной становится прошлая история интерсубъективных переживаний пациента(ки). Какие из всех возможных и текущих субъективных переживаний родитель считал разделяемым и с какой интенсивностью? Что должно утаиваться? И так далее. Интерсубъективное предварительное условие для любви начинается рано в жизни и обладает широкой индивидуальной изменчивостью, которая будет отражаться в характерных чертах любви в переносе. И опять, местоположение начала реконструкции невербально и доэдипово. Природа искомых интерсубъективных взаимоотношений может сходным образом определять "условия любви" — например, любви к кому-либо, кто интерсубъективно не имеется в наличии, затемнен или прозрачно ясен.

К концу второго года жизни появляется третья новая способность, которая у ребенка может развиться в предварительное условие, а также в средство влюбиться: разделение смыслов. Когда ребенок начинает говорить'(в действительности как часть процесса овладения речью), родитель и младенец должны обмениваться смыслами. В этом процессе никогда не ясно, существует ли слово "ага" и дается ли оно ребенку, или его находит ребенок, или оно находится или берется лишь тогда, когда у младенца уже есть понятие или чувство, с которым оно может быть связано — то есть, оно одновременно дается и открывается. Этот процесс, по Винникотту, происходит в переходном пространстве. Имеет место трепет и удивление от сотворения мира. Но это в точности то, что должны делать любовники. Они взаимно определяют для себя смыслы многих обычных слов, а также кодовых слов и концепций. И в процессе делания этого приходят к разделяемым смыслам относительно вещей, которые будут наполнять их ежедневные жизни (см. Персон, 1988). Это очень сходно с тем, о чем должны совместно договариваться пациент с аналитиком в наделении именами и смыслами ранее не названных, или неизвестных, или вытесненных переживаний, которые появляются в ходе лечения. Стиль договариваемых смыслов — то есть степень всех переживаний, которые требуют взаимно договоренного смысла — или терпимости к взаимной неопределенности в смыслах может стать "условиями любви". И опять, характеристика влюбленности и нахождения в состоянии любви имеет очень раннее происхождение.