Ольга Добиаш-Рождественская - Крестом и мечом. Приключения Ричарда І Львиное Сердце

• Название: Крестом и мечом. Приключения Ричарда І Львиное Сердце
• Автор: Ольга Добиаш-Рождественская
• Издательство: «НАУКА» Главная редакция восточной литературы
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1991
• ISBN: 5-02-017271-5

Добиаш-Рождественская О. Крестом и мечом. Приключения Ричарда I Львиное Сердце. Послесл. Б. С. Кагановича. - М.: Наука. Главная редакция восточной литературы, 1991. - 112 с. (ISBN: 5-02-017271-5)

Перед читателями - книга О.А. Добиаш-Рождественской, одного из самых талантливых русских историков западного Средневековья, представляющая собой, несмотря на небольшой объем, фундаментальное историческое исследование и одновременно замечательное по "интриге", композиции и стилю произведение. Автор изумительным по яркости и богатству красок языком воссоздает зримую картину исторического прошлого, дает отменную психологическую характеристику Ричарда Львиное Сердце ("драматическая фигура блестящего авантюриста и бесстрашного скитальца по суше и морям, жизнь, полная головокружительных успехов и роковых неудач"). Книга будет интересна как историкам-медиевистам, так и широкому кругу читателей, увлекающихся историей.

---

«когда роза разливает свое сладостное благоухание, ибо пришел уже Иванов день — срок, в какой господь хотел, чтобы паломники двинулись в путь» (Амбруаз).

В ясное солнечное утро, соединившись в Везле,

«с крестом впереди, с тысячами вооруженных людей, выступили светлейший король Англии и французский король. Движутся они на Восток и ведут, за собою весь Запад. Различное по языку, обычаю, культу, войско полно пламенной рев-

33

ности. О, если бы ему суждено было вернуться с победой!..».

В движении вдоль Роны, проходившем как сплошное торжество среди встреч и прощаний, число паломников возросло до ста тысяч. Королями принято было решение разделиться, чтобы осуществить посадку крестоносцев в разных гаванях. Филипп направился через Альпы в Геную, Ричард — в Марсель, где он потерпел некоторые разочарования; прошел было даже слух о гибели его северного флота, огибавшего Испанию. Ему пришлось для посадки армии закупить новую флотилию, на которую,

«смущенный, сел он со своими людьми».

В возрасте тридцати двух лет впервые вступал Плантагенет в волны Средиземного моря.

Это событие было по-своему отмечено тем неизвестным нам ближе спутником Ричарда, который от этого момента и до самой Мессины поведет точный дневник его пути. Может быть, этим спутником был сам Фиц-Нил, в чьей хронике (дошедшей до нас под ошибочно приставленным к ней именем Бенедикта из Петерборо) вкратце воспроизведен этот журнал. Три-четыре страницы хроники, где он проходит перед читателем, при всей их лапидарности — одни из самых содержательных ее страниц.

Мы не можем ожидать под пером хроникера XII века с его условными приемами яркой живописи того царства синей влаги и синего воздуха, белых грез — городов, жемчужинами раскинувшихся по зеленому приморью, глубокого ощущения мира великих развалин и великих воспоминаний, — в которое вступала флотилия Ричарда. «Веселье Возрождения» не дрожит еще в сердцах суровых крестоносцев. Зато перо нашего автора детально и по-своему точно. Более двадцати пяти гаваней итальянского западного берега и до десятка островов, разбросанных вдоль него, отмечены как этапы, мимо которых прошли корабли английского короля. И если автор в половине случаев не дает ничего, кроме имен, тем выразительнее отдельные, оброненные им характеристики. Прошло, может быть, не более века с тех пор, как после долгого омертвения вновь начали оживать берега Италии. Среди прибрежных высот, которые вечно глядятся в волны лазурного моря, отражая в нем свои тогда еще не снятые с вершин, как ныне, зеленые кроны лесов, автор знает и называет приюты, где таятся свившие здесь гнезда с III века разбойничьи шайки.

«Есть на вер-

34

шине утеса Cap Cercel *15. Мыс Серсель (франц.).* замок, где скрываются разбойники и пираты».

Варварский флот укрылся за мысом, в заливе, где некогда нашел приют Одиссей. В темной роще около Laurentum не распуганы человеческим движением серны, лани и косули. Она «изобилует» весело скачущим зверьем. Через рощу эту

«прошел 26 августа король Ричард».

Можно думать, что на этом пути он, как и его секретарь, не остался вполне равнодушен к более глубоким впечатлениям Италии, когда

«вступил в Тибр, в устье которого стоит прекрасная одинокая башня и виднеются развалины древних стен»,

когда пробрался через дубраву

«по мощеной мраморной дороге, устланной наподобие мозаичного пола»,

когда останавливался в гавани

«ввиду входа в древнюю крипту».

Слепы и безнадежно спутаны в голове крестоносца XII века славные итальянские меморабилии. Чудеса ее природы, памятники античного искусства, прошлое христианских святынь будят смутное отражение в его темном мозгу. Лишенные перспективы, эти отражения располагаются в одной плоскости.

«Король миновал остров, который называется Изола Майор. Он вечно дымится. Говорят, остров этот загорелся от другого, имя которого Булкан. Он зажжен огнем, летевшим, как гласит молва, от этого последнего и спалившим море и множество рыб... А потом проехал король мимо острова Батерун и гавани Байи, где имеются Вергилиевы боги... Подле города и замка есть малый остров, где, как говорят, была школа Лукана. И доныне под землей сохранилась прекрасная комната, где Лукан обычно занимался науками...»

Переночевав в одном из приоратов Монте-Кассинской обители, Ричард был с почетом принят и угощаем в обители Троицы.

«Здесь есть деревянная башня, которую осаждал и которой овладел некогда Робер Гвискард...».

На 28-й день он достиг Неаполя и

«отправился в обитель Януария, любопытствуя посмотреть на сыновей Неймунда, которые стоят в пещере в костях и шкурах».

Бесполезно заниматься догадками, в какой системе могли располагаться в голове ученого секретаря Ричарда и его собственной эти разнообразные исторические воспоминания и с какой стороны могли интересовать их бани Вергилия, «остров Вулкан», подземный кабинет, где имел обыкновение заниматься науками Лукан, а также, сы-

35

новья Неймунда «в костях и шкурах». Но трудно усомниться, что великая Монте-Кассинская обитель, опора норманнской власти и латинского культа в Южной Италии, и еще больше башня, разбитая век назад норманнским его родичем, должны были затронуть воображение короля, хотя бы как достойный подражания пример... В Южной Италии, в Сицилии, куда направлялся Ричард, все дышало еще воспоминаниями норманнского завоевания, тревожных событий борьбы, неуспокоенной вражды рас и культур. Более века владычества норманнской династии не до конца примирило с нею те латинские, лангобардские и еще более греческие и сарацинские элементы, которые преобладали как в городах, так и на сельских территориях юга. Сознавали ли воинственные моряки Ричарда, его «бретонцы, пуатевинцы и анжуйцы», в какую сложную среду вступали они со своими очень простыми крестоносными девизами и воинственными аппетитами? Во всяком случае, эта сложность вскрылась на первом же большом этапе их пути — Мессине, и к ней, как впоследствии то было на Кипре и в Аккре, они применили характерные для них простые решения.

Салерно был для Ричарда предпоследним этапом перед Мессиной, где уже ждал его согласно условию Филипп-Август и куда несколько ранее вошел, бросив якорь в отдалении от гавани, его флот, потерпевший аварию у испанских берегов, но в целом малоповрежденный. Во главе его 23 сентября английский король вошел в порт Мессины.

Ричард Девизский, один из самых точных биографов короля Ричарда, видел в Мессине эту огромную — по тогдашним временам — флотилию. Он насчитывает в ней 100 грузовых судов и 14 легких кораблей, хорошо построенных и хорошо оборудованных, больших и гибких на ходу, с отлично подготовленными капитанами и матросами. Каждый корабль вмещал сорок боевых коней, столько же рыцарей, множество пехотинцев и провиант для людей и коней. Построенные в различных доках Англии, Нормандии и Пуату, эти величественные суда, ходившие на веслах и под парусами, отмеченные каждое своим именем (хроникер всякий раз называет имя корабля, отличавшегося в битве или везшего короля), являлись лучшим созданием кораблестроительного искусства северных моряков. Ничего подобного не было в распоряжении Филиппа-Августа. На коротком свидании, ко-

36

торое имели оба короля в Генуе, ему пришлось просить у Ричарда хотя бы о пяти галерах. Ричард предложил ему три... Филипп отказался от этой подачки и начал переговоры о судах с генуэзцами, затаив не первую уже обиду против своего вассала.

В Мессине его ждали новые уколы. Войдя в гавань со своей свитой на одном корабле (об остальных говорилось, что они «прибудут», он вызвал всеобщее разочарование населения, высыпавшего навстречу. Чтобы избежать толпы, он спешно прошел пешком к отведенному ему дворцу и сел перед ним... А когда, неделю спустя, 23 сентября, в гавань Мессины вступал флот Ричарда, море звучало пением рогов и музыкой военных труб. Сбежавшиеся мессинцы любовались эффектной картиной пестро раскрашенных судов с крыльями драконов по бокам, фантастическими зверями на носу, многоцветными тканями знамен и шатров, группами коней и рыцарей.

«А когда Ричард сел на скакуна (и поехал по улицам), видевшие этот кортеж говорили, что это, вправду, вступление короля, созданного, чтобы править великой землей. Но греки сердились, и лангобарды роптали на того, кто вступал в город с такою помпой...»

На виноградом поросшем холме за стенами Мессины было отведено обиталище Ричарду, и здесь он немедленно стал укреплять настоящий военный лагерь, вокруг которого как символ сурового правосудия расставил виселицы для предполагаемых воров и разбойников. Назначенные им трибуналы с первых же дней открыли свою деятельность, в круг которой вовлекали не только подданных Ричарда, но и беспокоивших их местных жителей, более всего тех греков, которых презрительно называли «грифонами».